Ужин у Б., набережная Сен-Мишель. На машинах теперь никто не ездит - парковаться в этом районе небезопасно. По всему Парижу - студенческие демонстрации: «Libérez nos camarades!» - имеются в виду те, кого в воскресенье приговорил мартышкин суд. Из гостиной Б. виден закат, Сена, вдоль нее растянулись набережные, машин очень мало, движения почти никакого, много полицейских. Кристина (пятнадцать лет) говорит: «Но ведь это мой долг - быть там, со студентами». Не помогает. Однако замечаю, что с нами она не ужинает. Ест одна в кухне. Можно сказать, воплощает в себе суть дела: ни со взрослыми, ни с детьми. В метро обнаруживаю, что плачу. Поражена. Думаю: видимо, устала - слишком много работаю? Вижу, что у всех вокруг промокают глаза и все шмыгают носами. Это слезоточивый газ просочился вниз. У Сен-Плясид терпеть становится почти невозможно, щиплет под веками, но вид у всех нас, плачущих, до того забавный, что начинаю смеяться.