Имя:
Пароль:

Сергей Григорьянц
Четыре маски Андрея Синявского

Человека приводят («бросают») в пустую и заплеванную тюремную камеру, – он не знает, что с ним будет завтра. Он — зэк, проведший под следствием и в лагере почти шесть лет, но какой-то очень неопытный — впервые видит на стенах «шубу» (цементную пену, чтобы нельзя было даже имя свое на стене записать, сохранить) — ясно, что ни дня не был ни в карцере, ни на сборке. Весь этот день он торопливо и судорожно что-то пишет, он наслаждается полнотой тюрьмы — у него нашлись и грифель и бумага. Причина этой судорожной фиксации жизни в том, что он чувствует — это последний его день. На самом деле, конечно, даже точно знает это. Перед казнью?

Сергей Григорьянц
О «Зеленом шатре» Людмилы Улицкой

Конечно, «Зеленый шатер» – лучшее из того, что написано об интеллигентных московских детях — погодках войны. Да и независимо от этого — книга добрая талантливая, увлекательная, замечательно написанная. К ее очень непростым героям проникаешься большим сочувствием и большой долей понимания их нелегких судеб на изломе двух катастрофических эпох российской государственности

Аркадий Липкин
«Духовное» и «политическое» «ядра» «локальной цивилизации» и их столкновение в истории России

Вводятся понятия «политического» и «духовного» «ядра», с помощью которых дается определение понятия «локальной цивилизации» – одного из центральных в создаваемой согласованной системе понятий, необходимых для описания таких сложных социально-исторических явлений, как ЕС, составляющие ее национальные государства, США, Россия, а также процессов их развития и взаимодействия в условиях глобализации. «Политическое ядро» задает базовые принципы, лежащие в основе отношений в обществе. «Политическое ядро» менее специфично и менее динамично, чем «духовное». Но именно неизменность первого и его конфликт со вторым обуславливает циклы российской истории и трудность выхода из «порочного круга», варианты которого обсуждаются.
«Духовное ядро» представляет собой совокупность базовых смыслов, включающих смыслы жизни индивида, идеалы, высшие ценности, оно принадлежит связанной с образованием высокой культуре (а не массовому быту, связываемому с «ментальностью»), идущей от верхних слоев общества.
Рассмотрен процесс этической индивидуализации-идеализации «смысла жизни» и связанное с ним появление «мировых» религий и философий, с одной стороны, и трех основных форм индивидуализации смыслов жизни – с другой (на материале истории древнего Средиземноморья). Рассмотрена связь «мировой религии» и «локальной цивилизации» и показано, что во всяком случае на Западе (и в России) ведущими являются светские, а не религиозные составляющие. Последнее говорит о том, что степень связи религии и «локальной цивилизации» у Тойнби, Хантингтона и их последователей сильно преувеличена

Аркадий Липкин
Россия между несовременными «приказными» институтами и современной демократической культурой

Процесс трансформации, в который Россия вошла в конце XX в., актуализировал вопросы: «кто мы: нация или цивилизация?», «как соединить и осмыслить досоветскую, советскую и постсоветскую части нашей истории?», «что мы хотим?», «что мы можем?», «на что в нашем прошлом можно и стоит опереться?», «принадлежим ли мы Европе или у нас “особый путь”?», «как соединить и осмыслить досоветскую, советскую и постсоветскую части нашей истории?», «какая модернизация нам нужна и насколько неразрывно она связана с вестернизацией?». Для того чтобы ответить на эти вопросы, нам потребуется система понятий, включающая понятия «локальной цивилизации», «субцивилизации», «приказной институциональный принцип» и ряд других. Тогда можно будет понять цикличность российской истории, возможна ли для России альтернатива демократии западного типа («третий путь») и почему в истории России равнопопулярны утверждения, что «Россия – это европейская страна» и «Россия – это не Европа».

Аркадий Липкин
К вопросу о понятиях национальной общности и национального «Культурного ядра»

В работе понятие «национальной общности» рассматривается в рамках системы понятий, в которую входят понятия цивилизационной, субцивилизационной, этнической, коллективистской и индивидуализированных общностей, регионального, локального и национального государства. В последнем различаются три составляющие: локальное государство, политическая и культурная общности. В центре статьи находится пара понятий: «национальное культурное ядро» и «культурная национальная общность». С помощью них вводится ряд типов политических общностей: «королевская», «державная», «национальная», «националистическая».

Аркадий Липкин
Проблемы мультикультурных обществ. Межцивилизационный аспект в условиях глобализации

В последние несколько десятилетий экономические, демографические, коммуникационные последствия глобализации очень сложным образом переплелись  с внутризападными социокультурными процессами пост- (гипер-) модернизации. В статье делается попытка разобраться в образовавшемся клубке концепций и проблем.

На сегодняшний день имеет смысл выделить несколько вкладывающихся друг в друга общностей: глобальная, цивилизационная, национальная, локальная. Между ними может возникнуть конфликт, приводящий к серьезным проблемам. Именно эти проблемы и являются предметом данной статьи. Первый тип конфликта возникает между национальной и локальными общностями внутри западной (европейской) цивилизационной общности, который обсуждается в рамках спора сторонников либерализма и коммунитаризма (п.2). Другой тип конфликта возникает, если локальная общность принадлежит незападной цивилизации (п.3). Еще одно различение требуется, чтобы отличить "коммунитаризм" как тип идеалов, находящихся внутри западной системы ценностей и идеалов, включающих главенство права и ценности индивидуальной жизни, и "коллективизм" как тип идеалов, не признающий этой системы ценностей и идеалов. Поскольку это различение, похоже, остается плохо отрефлексированным в литературе, то я начну с него.

Аркадий Липкин
Структура современного физического знания

В статье дается новая структура физического знания, которая характеризуется  1) наличием двух уровней – уровнем оснований раздела физики, где задаются «первичные идеальные объекты» (ПИО) и уровнем строимых из них теоретических моделей (теорий) различных явлений природы; 2) сочетанием теоретической и операциональной (операции приготовления и измерения) частей; 3) наличием модельного и математического слоев в теоретической части; 4) использованием неявного типа определения для ПИО. Намечаются некоторые направления применения данной модели к ряду проблем философии науки

Илья Касавин
Идея опыта: реабилитация или тризна?

Experience balances between the poles of epistemology and ontology, between the scope of existence and scope of knowledge. The analysis of experience is based upon a number of intuitions. Thus, experience confronts thinking, just as direct knowledge – the discursive one; as the probable – the reliable, the real – the formal; the local – the universal; the diverse – the single; habitus – reflection; tradition – rationality. Experience is given in no other way than through this diversity, and the claim "to express it in notions" remains elusive, otherwise experience would have lost its own status. Experience as a form of knowledge reveals relativism; experience as a form of life is the daily routine. Pure experience is non-existent, and purely social experience lacks individuality. Local experience serves to solve particular tasks. The experience as such is a problem which has no solution.

Опыт философии не усваивается в полной мере. Так происходит потому, что сами философы, как правило, не согласны между собой по множеству основных проблем, а философские достижения не признаются в качестве абсолютных. Аналитический критицизм, характеризующий философский дискурс по любой теме, оборачивается на саму философию. Отсюда и то терминологически-понятийное многообразие, которое для нормального ученого выступает признаком ненаучности философского мышления. Последнее противится логизации, формализации и даже тотальной рационализации, сохраняя поливариантность, противоречивость, амбивалентность. Подлинная философия не просто основывается на некоторых категоризациях, но рассматривает их, прежде всего, как временный итог опыта мышления. Тем самым философия учить мыслить, давая живую демонстрацию такого опыта – процесса с непредсказуемым результатом, вскрывающего тщету окаменелых догм и окончательных доказательств. Опыт как практика и как проблема коренится в самой природе философии

Илья Касавин
Что значит быть лондонской цветочницей? О Прометее, Пигмалионе и других специалистах по сознанию

What is it to be a London flower girl? On Prometeus, Pigmalion and other “consciousness experts” 

Дискуссии о природе сознания и психики в аналитической философии делают акцент на онтологической проблематике, как будто о сознании можно говорить вне процесса познания. Одновременно под сознанием понимается индивидуальные ментальные состояния вне их связи с деятельностью и коммуникацией. Продолжается не слишком плодотворное обсуждение проблем первичных и вторичных качества, чистого опыта, сырых ощущений, а предлагаемые новации выглядят неубедительно. Даже если следовать известному различению «простых проблем» и собственно «трудной проблемы сознания», ограничение проблематикой «сознание-тело» выглядит архаизмом. Опыт культурно-исторической эпистемологии мог бы оказаться полезным для пересмотра проблемы сознания.

Discussion on mind and consciousness in analytic philosophy are focusing on the ontological perspective, as if the mind can be regarded without the process of knowing and learning. At the same time, the consciousness is identified with individual mental states outside activity and communication. Controversies about primary and secondary qualities, pure experience, raw sensations look not very fruitful as far as the proposed innovations are hardly convincing. Even following the well-known distinction of "easy" and "hard” problems of consciousness, the restriction of the field of consciousness to "mind-body problem" is evidently obsolete. The results of the cultural/historical epistemology might be useful to revise the problem of consciousness.

Илья Касавин
Кнехт и Дезиньори. Социокультурные роли человека интеллектуального труда

Ilya Kasavin. Knecht and Designori. Socio-cultural roles of intellectuals

Sociology of intellectual life analyzes the nature of the knowing agent from the point of view of his/her relation to society. And an old dilemma of an intellectual appears again: to serve the culture or to use it in the social affairs. In order to study the problem in details one needs an elaborated typology of intellectuals. In particular a public intellectual attracts attention nowadays when an intellectual labor becomes a routine mass activity and the chances of an idea to win in the competition depend mostly on the financial resources. As Steve Fuller puts it, “There is no idea innocent in the fate of the others”. The author of the article argues that creativity and freedom can be saved thanks to an inevitable ambivalence of the intellectual, to the fluctuating plurality of his/her positions between knowledge and power.

Природа познающего субъекта являет собой центральную проблему теории познания. При этом ей не всегда уделяется достойное место, и ее обстоятельный анализ нередко заменяется постулированием некоторых абстракций или использованием расхожих представлений. Так, субъект познания обычно трактуется, исходя из общего понятия человека (личности, индивида) в контексте известных оппозиций трансцендентального и эмпирического, индивидуального и коллективного, пусть даже формально и признаются его включенность в культуру, зависимость от пространственно-временных отношений, телесность и социальность. Как представляется, шаг от общефилософской категории человека как биосоциального существа в сторону эпистемологического понятия «субъект познания» может быть сделан с помощью разработанной типологии «человека познающего», учитывающей многообразие его когнитивных способностей, культурных ипостасей и социальных ролей. Это, в свою очередь, предполагает социально-культурную онтологию индивидуального субъекта, которая выражает интерсубъективную природу творческой деятельности.