Бурлак С. Происхождение языка: факты, исследования, гипотезы. М.: Астрель: CORPUS, 2011. 464 с.

Юмор — особое отношение человека к противоречивому миру или противоречивое отношение его к миру, таков традиционный взгляд. Создатели современных лингвистических теорий словесного юмора1 полагают, что противоречие заключено в семантике текста — в его отношении к реальности, подлинной или созданной фантазией [Raskin 1985; Attardo, Raskin 1991; Attardo 1994; 2001; Ritchie 2004]. Субъект поставлен перед необходимостью выбора между двумя противоречивыми интерпретациями объекта. Противоречие возникает по-разному: либо объект трактуется реалистично, но двусмысленно [Shultz 1972], либо трактовка основана на фантазии и ущербной логике ([Suls 1972]; сравнение этих разновидностей см. в: [Ritchie 2004: 55–57; Apter, Desselles 2012]). От субъекта же требуется мгновенное переосмысление объекта. Когнитивные лингвисты называют это «сменой фреймов»

«И в смехе болит сердце, и конец радости — печаль» (Притч. 14: 13). Так в еврейской Библии, так и в Вульгате. Первая фраза звучит парадоксально. В Синодальном переводе парадокс смягчен с помощью вставки «иногда» — дескать, «иногда болит». А в Септуагинте и вовсе никакого парадокса нет («К радости не примешивается печаль, но...»). Уж не толковники ли решились на свой страх и риск придать непонятной для них фразе противоположный смысл? Неизвестно, ведь каким был оригинал, не знает никто. И сегодня связь смеха с плачем так и остается тайной. В 2000 или 2001 г. я попросил Татьяну Александровну написать что-нибудь для сборника «Смех: истоки и функции». Она обещала подумать, потом отказалась: мой антропологический подход ее отпугивал. Сказала, что работает над темой смеха и плача как единого феномена, но работу, когда напишет, отдаст скорее всего не в мой сборник, а в какой-нибудь другой, ближе ей по духу.