Прошлое России 1920-1930-х годов является временем постановки экс­перимента по формированию «коммунальных тел», наделенных осо­бым чувством коллективизма. Важным фактором их формирования, по мнению М. Рыклина, является единство, закрепленное прежде все­го на речевом уровне. Однако при всей значимости словесного ком­понента в конструировании «фигур», наиболее удобных для разного рода управленческих манипуляций, невозможно отрицать формиру­ющего воздействия на них и определенных пространственных фак­торов. Человеческое тело, безусловно, представляет собой некое само­развивающееся и самодостаточное явление, обладающее сложнейшей иерархией расположения и функционирования различных частей и органов. Индивид осваивает топос собственной фигуры, используя не только разнообразные практики (одежду, косметику, спорт, медици­ну), но и интеллектуальные ресурсы и ментальные установки. Однако это освоение невозможно без осмысления места человеческого тела в макропространстве повседневности, без осознания понятия «грани­ца тела»

1950-е — начало 1960-х годов в российской истории — период много­численных, в большинстве случаев сумбурных, хрущевских реформ, сверхзадачей которых являлось построение коммунизма. Осущест­влению этой глобальной идеи должен был способствовать процесс десталинизации. Последний термин чаще всего используется для описания комплекса политических мер по развенчанию культа лич­ности И.В. Сталина. На самом деле перемены в советском обществе, начавшиеся практически сразу после смерти «отца всех народов», за­трагивали и социально-бытовую сферу. Сформировавшийся в конце 1930-х годов, реанимированный и приобретший имперские формы в конце 1940-х — начале 1950-х годов сталинский бытовой гламур стал помехой не только для нормального экономического и политическо­го развития страны. Он тормозил процесс модернизации культурно- бытового пространства, элементы которой явно прослеживаются в советской повседневности 1920-х — начала 1930-х годов3.

Семантико-семиотическая значимость рук в культуре в целом и в си­стеме коммуникативного поведения широко известна и неоспорима. В издании «Энциклопедия. Символы, знаки, эмблемы», выпущенном в свет в 2004 году, в статье, посвященной рукам, в частности, говорится: «Насчитывается более 2 тыс. символических жестов руки. Руки — са­мый умный орган, говорящий символическим языком» (Энциклопе­дия 2004: 425). С этой частью тела связаны многие древнеславянские и средневековые ритуалы на Руси, которые являются архаической основой русской культуры XX и даже начала XIX века (подробнее см.: Байбурин, Топорков 1990). Кинесика советского времени активно экс­плуатировала руки и репродуцируемые ими жесты в качестве инстру­мента коммуникативного воздействия и управления, символа власти и одновременно индикатора социальной стратификации. В качестве примера можно привести широко позиционируемое властью руко­пожатие, почти полностью вытеснившее в советское время поклон как часть ритуала приветствия; обряд пионерского салюта; многочислен­ные скульптурные и живописные изображения вождей революции в перстоуказующей позе; вербальные формы — «натруженные руки», «изнеженные руки», «чистые руки» и т.д.