Я обратился к эссеистике, когда, как ни странно,  даже такого жанра не было в советской словесности - считалось, что и в русской.  За жанр признавалась только публицистика, а "эссе" - это нечто чуждое, сугубо западное. В  главной литературной энциклопедии того времени так  и было сказано: "Для русской и советской литературы жанр эссе нехарактерен...". В отличие от публицистики, эссеистика не притязает на общезначимую тему и гражданский пафос: она ограничивается сферой частного, прихотливо-своенравного - так сказать, разукрупняет общественную  духовную собственность до кустарного промысла и единоличного надела. Слово "эссе" одинаково произносится в обе стороны. Вот и смысл  этого жанра - двусторонний: разрушая авторитарные мифы, воссоздавать на их месте авторские. Превращение мифа, как творения народной души, в эссе, как опыт частного  самосознания, - такова "алхимия" этого жанра

На первый взгляд может показаться, что русский язык переживает сейчас эпоху взрывного лексического расширения. Почти в каждом номере газеты мелькают новые, едва знакомые или вовсе незнакомые слова. “Мерчандайз”, “спичрайтер”, “трендсеттер”, “копирайтер”, “фандрейзер”, “бодибилдинг”, “венчурный”... Увы, обновление почти полностью происходит за счет заимствования иностранных слов, прежде всего английских. Заглянем в современные словари русских неологизмов – там сплошь такие “русские” слова, как “гипермаркет”, “паркинг”, “паркомат”, “мультиплекс”, “армрестлинг”, “девиант”, “деградант” и т. п.

Прото--- это смиренное осознание того, что мы живем в самом начале неизвестной цивилизации; что мы притронулись к каким-то неведомым источникам силы, энергии, знания, которые могут в конечном счете нас уничтожить; что все наши славные достижения -- это только слабые прообразы, робкие начала того, чем чреваты инфо- и биотехнологии будущего.