1968 год — дата для истории французской культуры важнейшая в самых разных отношениях. Применительно к нашей теме этот год ознаменовался выходом третьего тома «Мифологик» Клода Леви-Стросса, посвященного «Происхождению застольных обычаев»; первый том того же сочинения, озаглавленный «Сырое и приготовленное», вы­шел четырьмя годами раньше. Разумеется, это всего лишь совпадение, и Леви-Стросс не несет за случившееся никакой ответственности, од­нако именно в это время начался процесс признания и возвеличивания французской гастрономической литературы интеллектуалами. При виде успеха «новой кухни» французская интеллигенция начала пере­сматривать свое отношение к вопросам, которые до того считала чересчур плебейскими.

Мы просим читателя иметь в виду, что речь в этом тексте идет не о поведении и не о публичном образе людей с теми или иными осо­бенностями здоровья, а о том, как болезнь (или «болезнь») становится частью модного, то есть поощряемого, распространяемого, перенимае­мого, имитируемого и культивируемого образа, в том числе для здо­ровых людей. Это помогло бы нам избежать многих огорчительных недоразумений. Там, где слово «болезнь» или наименования тех или иных расстройств или заболеваний употребляются именно в качестве составляющей образа, они будут намеренно окружены их кавычками; чаще же будет пользоваться менее нагруженным словом «недуг».

В конце XIX — начале XX века среди элегантных дам всего мира рас­пространилась новая мода: они стали носить на себе животных. Ина­че говоря, животные — как чучела и шкурки, так и живые питомцы — сделались модным атрибутом повседневного гардероба. Таким образом мир моды пытался присвоить себе красоту природного мира. В данной статье мы рассмотрим эту модную тенденцию и несколько линий ее развития. Особое внимание мы уделим таким темам, как включение в одежду живых животных и чучел, популярность таксидермии, методы иллюзорного «оживления» мертвых животных. Исследование навело нас на вывод, что эта мода имела две первопричины: то были всеоб­щий интерес людей к природному миру и особая приязнь, которую женщины той эпохи питали к животным.