Может ли существовать радикальная антикапиталистическая политика за пределами политики идентичности? Возможен ли критический космополитизм вне национализма и колониализма? Способны ли мы генерировать знание, не ограниченное рамками евроцентричного фундаментализма и «третьего мира»? 

XXI веку – тринадцать лет; в нем уже случилось столько интересного, важного, трагичного, драматичного – и, конечно, комичного, что страхи и надежды ожидания Миллениума кажутся сейчас довольно далекими. Меж тем, тринадцать лет – совсем немного, даже несмотря на то, что в 1999-м мир не окутывали социальные сети, не произошел еще 9/11, а слово «Афганистан» имело отношение скорее к истории британского колониализма и советского империализма.

Отличие новой эры географических открытий от прежней аналогичной эпохи, пришедшейся на XV–XVI века, заключается в том, что сегодня речь идет не об экстенсивном расширении познанных пространств, но об интенсивном углублении их смыслов. Эпоха глобальных идеологий означала конкуренцию концепций универсального времени. Применительно к пространству глобальные идеологии породили геополитическую борьбу Запада и Востока, хотя условность этой схемы легко развенчивается