Говоря о литературе, создававшейся «для народа», практически ставшей си­нонимом «лубочной литературы» (явлении специфическом именно для конца XVIII — начала XX века, впоследствии растворившемся в общей ка­тегории «массовой литературы»), чаще всего имеют в виду продукцию, вы­пускавшуюся многочисленными спекулянтами, базировавшимися на Ни­кольском рынке в Москве («бессмертными» образцами такой литературы стали «Повесть о приключении английского милорда Георга и бранденбургской маркграфини Фредерики Луизы», а также «Битва русских с кабардинцами, или Прекрасная магометанка, умирающая на гробе своего супруга»).

Несмотря на то что экономическая сторона писательской профессии была проблематизирована в русской науке еще в 1920-е годы в первопроходческих исследованиях Гриц, Тренина и Никитина о лавке Смирдина и Гессена о Пушкине, дальше пушкинской эпохи изучение финансовой составляющей литературного труда так, в сущности, и не продвинулось. В разговорах на эту тему «литературная экономика» до сих пор прочно ассоциируется с книгоиздательским прорывом Пушкина или со «смирдинским периодом» русской литературы

Эти два отрывка, относящиеся к Герою Советского Союза Лизе Чайкиной, делают наглядным достаточно вольный подход к ее биографии: введение фигуры жениха. Как указывала Катерина Кларк, отход от реальной биографии и стирание границ между фактами и выдумкой были типичными для сталинского периода. Комсомол прилагал значительные усилия для пропаганды фактически культового образа Лизы Чайкиной, ставшей крестьянским аналогом Зои Космодемьянской.