В статье на основании архивных источников и периодической печати 1917 г. рассматривается публицистическая и практическая деятельность наиболее активных членов «Братства ревнителей церковного обновления» после Февральской революции: прот. Константина Аггеева, прот. Иоанна Егорова, прот. Петра Кремлевского, прот. Михаила Чельцова. Аггеев и Чельцов проявили себя в деятельности по реформированию системы духовного образования и законоучительства; Егоров активно включился в работу Союза демократического духовенства и мирян; Кремлевский стал основателем Мефодиевского трудового братства. При общей поддержке Февральской революции деятели движения церковного обновления проявили в 1917 г. разную степень политического радикализма, что позволяет выделить три возможных модели обновленных отношений церкви и государства, на которые они ориентировались в своей деятельности: демократическую, первохристианскую, радикально-апокалиптическую.

Статья посвящена изучению проблемы церковной автокефалии византинистом, специалистом в области церковного права В.Н. Бенешевичем. В основу статьи положены документы, хранящиеся в фонде В.Н. Бенешевича в Санкт-Петербургском филиале Архива РАН, значительная часть которых не введена в научный оборот. Документы позволяют частично реконструировать религиозную жизнь страны первых послереволюционных лет (1917– 1922). Самое большое количество документов связано с темой автокефалии Грузинской церкви. Весной 1917 г. Бенешевич был командирован в Тифлис по заданию Временного правительства в качестве Временно уполномоченного по делам Грузинской церкви. Авторитет Бенешевича как знатока канонического права был значителен. Документы позволяют увидеть сложные дискуссии по этому вопросу в течение 1917 г.

Статья показывает, как резкие изменения в отношениях между Церковью и государством в 1917 г., казалось бы, создав условия для реформы канонической традиции, затем сделали такую реформу невозможной. Законодательные ограничения со стороны государства заставили Церковь искать в собственном каноническом праве опору для противостояния враждебному окружению. Однако старые противоречия в самой канонической традиции сделали ее уязвимой для большевистской критики и упростили введение новых ограничений Церкви.