В.Н. Рогожникова

Любовь как принцип человеческой социальности

(антропология метафизики Всеединства Вл. Соловьева)

Согласно соловьевскому определению, всеединство может быть только организмом, органическим единством. Это означает такое взаимодействие частей между собой и с целым, которое характеризует не внешнюю, но внутреннюю связь всех их. Так, Вл. Соловьев пишет о всеединстве как о «всеобщей солидарности»[1] и «свободной общинности»[2]. Это единство наиболее полно выражает любовь: «безусловная любовь есть именно то идеальное все, та всецелость, которая составляет собственное содержание божественного начала. Ибо полнота идей не может быть мыслима как их механическая совокупность, а именно как их внутреннее единство, которое есть любовь»[3].

Речь идет прежде всего о единстве самого человечества и человечества и Абсолюта. Кроме того, именно человек, согласно Вл. Соловьеву, есть та историческая сила, которая должна и может привести к Богу и весь остальной мир, природу. К человеку, по словам русского философа, стремилась вся природа, а человеческий разум (сознание) в идеале есть такое отношение природы и Божества, где первая свободно (через самоотречение человеческой воли), подчиняется последнему.

Таким образом, социальность есть широкая сфера, включающая в себя и природу, и человека, и Абсолют.

Поскольку мир есть лишь обращенное божественное, любовь, в Абсолюте пребывавшая во всей своей чистоте, искажается в мире, но все-таки ее идея остается той же. Как в сфере божественной любовь, чтобы исполниться, позволяла злу, ненависти проявиться в качестве средства своего окончательного исполнения, так и на земле родовой и индивидуальный эгоизм половой любви есть лишь необходимый негативный опыт, испытание возможности (которая в своем пределе неисполнима). То, что разделение, отпадение, неверный шаг возможны, по мысли Вл. Соловьева, является свидетельством свободы человека. Однако эта свобода иррациональна, в ней царит произвол; у Вл. Соловьева эта иррациональная, хаотическая и произвольная (безусловная, по его словам) свобода связана именно с возможностью зла. Свобода же, которая принадлежит сфере добра, определяется им негативно как отсутствие механической и психологической необходимости, а положительно - как необходимость абсолютная, или сознанная, - разумная свобода. Именно она позволяет человеку исполнить смысл любви.

Эта проблема двух свобод, проблема добра и зла, по сути, является для русского философа проблемой отношения индивидуальности (личности) и социума (понимаемого как всеединый организм).

Для социального организма, как и для единства вообще, функционально и содержательно необходимо разделение.

Первейшим и основным разделением для Вл. Соловьева является пол. Русский философ придает половому различию онтологически-космический характер – что неудивительно после вышеприведенной аналогии (мужчина и женщина как Логос и Душа мира). А именно, философ традиционно характеризует женское начало в качестве пассивного, воспринимающего и формируемого, а мужское - в качестве активного, сообщающего и формирующего. Логос действует на павшую Душу мира, сообщая ей три формы относительного единства. Активность человека, таким образом, аналогична формированию божественным Умом трехчастного проявления Абсолюта как сущего в бытии. Еще одна допустимая аналогия - творение (формирование) Богом живых существ. Расчет на разум оправдан тем, что разум является проводником действия божественного Ума в материальный мир и межчеловеческую сферу. Кроме того, разум - это собственно человеческое свойство, означающее самостоятельность человеческих действий; разум также помогает нам преодолеть произвол иррациональной свободы, порождающей зло и допущенной Верховным Разумом для того, чтобы показать, что человек может выбирать.

Основой выбора является человеческая свобода, реализуемая в поступке.

Проблематикой поступка, согласно Вл. Соловьеву, занимается этика, в рамках которой мы изучаем «наше внутреннее отношение к нашим же собственным действиям»[4]. Этика учит нас различать добро и зло, то есть должное и недолжное, и эта способность лежит в основе любого поступка.

Таким образом, нравственность есть область религиозного действия, поскольку религия есть связь, выстраивающаяся на особых основаниях внутреннего единства природного мира, человечества и Абсолюта и понимаемая как должное единство.

Итак, речь идет об отношении человека к себе и другим; Вл. Соловьев пишет о трехчастности этого отношения, в котором участвуют человек (и человечество), природа и Бог. Субъектом данного отношения является человек, а объектом – его другое: другие люди, природа и Бог.

В этих трех сферах реализуется все содержание нравственности, или полнота добродетели, которая есть должное отношение человека ко всему. Единство данного отношения воплощает в себе любовь; поэтому, пишет Вл. Соловьев, любовь не является добродетелью, но есть «итоговое выражение всех основных требований нравственности»[5]. Поскольку Добро самозаконно (автономно) и совершенно – ибо Абсолют есть Добро – оно также тождественно Благу, то есть наилучшему.

Ощущение действительности совершенного Добра-Блага, безусловно осуществленного в себе самом, дает нам непосредственное религиозное чувство, так как существом нравственности является религия. Таково наше первичное отношение к Богу.

Но полнота данного отношения, полагает автор «Оправдания добра», требует не останавливаться на доступном человеку непосредственном чувстве единства с Богом; мы должны также, осознавая собственную удаленность от совершенства Бога, ставить перед собой совершенствование как жизненную задачу человека и человечества.

Эта должная целость человека и соответствующая ей задача его явного исцеления скрыты от нас; однако нравственная сфера выступает свидетельством их существования, пусть и в потенции. А именно, таким свидетельством являются стыд, жалость и «любовный пафос», преодолевающий овнешняющее действие рода. В своей совокупности добродетели стыда и жалости, а также любовь, действуют против раздробленности человеческого существования. Эту раздробленность Вл. Соловьев описывает в уже знакомых нам терминах деления на два пола, происходящего из этого деления распадения человечества на множество эгоистических особей и, наконец, отделения человека от «абсолютного средоточия жизни»[6]. Борьба против «центробежных и дробящих сил бытия» и есть осуществление целости человека, как нормы его жизни, и «в достигаемой (по трем направлениям) целости человеческого существа добро совпадает с благом»[7].

Достижение целостности - процесс всемирно-исторический; в данном процессе мы находим действительно-становящееся совершенство, коему сопутствуют два других его вида: безусловно-сущее совершенство в Боге и потенциальное - в душе. Основой всемирно-исторического процесса, естественно, является безусловное начало добра.

При этом, отмечает Вл. Соловьев, мир представляет материальные условия для осуществления «царства целей» (Царства Божия), а человеческая свобода является окончательным условием для этого осуществления.

Вл. Соловьев пишет, что «совершенный нравственный порядок предполагает нравственную свободу каждого»[8], а «действительная свобода для конечного духа приобретается опытным путем»[9] - то есть в жизни, или в истории. Приобретается ли свобода? Вероятно, имеется в виду осознание своей свободы и следование ей через ее испытание.

Такую (должную) свободу и явил нам Христос, Который есть не только совершенный Бог, но и совершенный Человек, или индивидуальность, личность. И потому, видимо, и явился Он в истории, и таким образом не было внешнего давления на человеческий дух через насильственный конец истории, но был дан мощный импульс к более глубокому испытанию человеком своей свободы.

Носителем свободы и добра, по Вл. Соловьеву, выступает личность как «данная в разуме и воле возможность для осуществления неограниченной действительности, или особая форма бесконечного содержания»[10]. Данное определение означает, что человека делает личностью единство осознания идеала и стремления к его достижению. Отличительный признак личности - сознательность, или разумность, а также способность осуществить то, что осознается личностью в качестве идеала. Следовательно, мысль и действие едины.

Естественно, определяя личность как разумно-познающую силу, Вл. Соловьев имеет в виду, что предметом такого познания является Благо/Добро. Определяя личность как волю, Вл. Соловьев понимает ее не только как существо стремящееся, но и существо, способное реализовать свое стремление к цели Таким образом мы находимся в области нравственного действия, или определенных поступков, в области свободы и ответственности. Реализоваться в данном отношении в одиночку, сама по себе личность не может. Так, Вл. Соловьев пишет: мало, чтобы нравственность была лишь субъективным чувством или личной проповедью. Нужна организованная нравственность, собирательное ее воплощение. Идея нравственности должна быть общим делом. То же самое можно сказать и о любви, являющейся универсальной нравственной силой - ибо любовь есть концентрация всех добродетелей - и силой всеобщего творческого объединения (любовь как принцип социальности). Следовательно, необходимо бытие общественное, общественность.

Только в обществе, полагает Вл. Соловьев, объективно осуществляется «содержание разумно-нравственной личности»[11]; таким образом, общество есть не внешний предел, но «существенное восполнение» личности. Поэтому личность и общество - равноправные участники единой жизни.

Этот союз личности и общества русский философ видит в активном взаимодействии их в ходе истории; личность и общество представляют собой противоположности, необходимые друг для друга, подобно взаимной необходимости стихии и закона, порядка. Так, Вл. Соловьев пишет, что «личность есть подвижное, динамическое, а общество косно охранительное, статическое начало в истории»[12]. Таким образом, именно личность есть двигатель истории, исторического прогресса, а общество - та форма, в которой личность (в сотрудничестве с себе подобными) закрепляет свои достижения.

Христианство впервые безусловно утверждает человеческое достоинство, ибо, пишет русский философ, добро существует (а христианский Бог есть абсолютное Добро), если существует его носитель - свободная личность. Христианство поэтому «(и оно одно) утверждается на идее действительного совершенного человека и совершенного общества /Христос и Царство Божие, или тело Христово, или Церковь/ и, следовательно, обещает исполнить заложенное в нашем сознании /что выявляется совестью/ требование истинной бесконечности»[13]. В этом смысле именно христианство, пишет Вл. Соловьев, есть абсолютное событие, обещание и задача. Событие - как явление Христа, «живой образ личности, совершенной... совершенством безусловным и всецелым, идущим до конца и потому побеждающим смерть»[14]. Эта личность есть личность безусловно-совершенная, а поэтому и телесно воскресающая. Христианство является также обещанием совершенного общества, соответствующего совершенной личности. Но это общество «не может быть создано внешним и насильственным образом»[15], иначе оно не было б совершенным. Поэтому данное христианством обещание «заключает в себе задачу для человечества и для каждого человека содействовать открывшейся миру совершенной личной силе в деле преобразования всемирной среды для собирательного воплощения в ней Царства Божия»[16].

Вл. Соловьев предлагает три естественных шага, которые мы должны сделать на пути к исполнению нашей задачи. Во-первых, это отречение от недостойной действительности (реализуется в буддизме), во-вторых, это принятие идеи достойного бытия - этот шаг совершают греки в своей идеалистической философии. Наконец, что становится возможным благодаря христианству, мы должны приступить к положительному осуществлению «достойного бытия во всем»[17]. Ясно, что это должно свершиться прежде всего в каждой отдельной личности, и не у всякого первые два этапа пройдены; кроме того, существуют случайности развития.

Таким образом, задачу человека и человечества Вл. Соловьев видит в «перерождении всей нашей личной и общественной среды в духе Христовом»[18].

Получается, что исполнение обещания, данного Богом, лежит на человеке, причем возможность этого исполнения не только является нашим правом, но более того, это исполнение - наш долг. Совесть велит нам поверить в себя - недаром Вл. Соловьев писал, что вера в Бога есть одновременно и вера в человека (он представлял такое единство в качестве основания или предпосылки Богочеловечества). Следовательно, неверие человека в свои силы есть постыдная слабость для человека, достоинство которого явил Христос.

Реализация нравственного начала с необходимостью должна осуществиться, причем в «ощутительных личных отношениях»[19] (по Вл. Соловьеву, наиболее личным чувством является любовь), иначе данное начало (Добро/Благо) останется лишь отвлеченным от жизни принципом, «просвещающим сознание, но не перерождающим жизнь человека»[20]. А дабы не быть внешним и насильственным, осуществление это должно происходить через человека.

Итак, любовь как религиозно-нравственное действие есть активность, направленная на реализацию абсолютного Добра-Блага в сфере отношения человека к природе, другим людям и Богу. Начинается данный процесс в отношениях между людьми, а именно, по Вл. Соловьеву, в половой любви, являющейся одновременно и самым личным чувством, и началом подлинной общественности.

Раскрывая эту тему в «Смысле любви», Вл. Соловьев разрабатывает идею любви как нравственного действия, содержанием которого выступает творчество. Мы помним, что целью мирового процесса, согласно русскому философу, является достижение органического целого (всеединства), буквально - живого духовно-телесного организма. Этот процесс есть, собственно, возвращение Абсолюта к самому себе, его конкретизация. Данная цель имманентна Абсолюту как ответ на его стремление к самоактуализации. Цель - всеединство - от века содержится в Абсолюте в качестве идеи или образа абсолютного совершенства.

Следуя собственному внутреннему закону, Абсолют отличает от себя свое другое - сначала в идее, затем, что происходит с необходимостью, материально. Отличие Абсолюта и его другого, по логике русского мыслителя, относительно, поскольку оно оправдывается только тем, что является необходимым этапом на пути к всеединству. Таков смысл дифференциации вообще: обретение, осуществление полноты всецелой. Абсолют неполон без своего другого.

Основанием для создания свободного организма является свободное согласие, или любовь, между его элементами. В божественной сфере любовь изначальна, она есть непосредственное бытие во всеединстве. Поскольку любовь - внутреннее единение элементов сущего, она имеет решающее значение для создания всеединого организма; как мы помним, должное объединение существ не может происходить внешним образом, оно должно быть свободным - поэтому его основой Вл. Соловьев видит любовь.

Но в нашем мире, который есть обращенное божественное, земное чувство отражает божественную любовь. Напомним, что Вл. Соловьев, сравнивает земную любовь с тем отношением, которое связывает Бога и творение, Христа и Церковь. Кроме того, философ пишет, что основная дифференциация в сфере земного бытия - половая любовь - есть аналогия разделению Души мира и Логоса.

Поэтому наша любовь не целостна, сама в себе разорвана - на полы - и легко поддается искажениям, возникающим от забвения истинной природы человека. Пол - пусть и необходимое (как внутренний момент развития самой любви), но разобщение. Русский философ энергично возражает тем, кто полагает, будто половая любовь имеет целью продолжение рода. Род - эфемерное целое, отрицательное единство, поглощающее в себе отдельные особи и за счет их гибели продолжающееся в дурную бесконечность физического рождения. Следовательно, род предлагает нам лишь внешнее соединение, невыносимое для такого существа, как человек.

Таким образом, род не ведет к требуемому единению, он не решает проблему разобщенности. Следовательно, необходимо определенное внутреннее усилие преображения дурной бесконечности физического размножения организмов, закрепляющего половое разделение, в новом рождении, являющем подлинное единство полов в единой андрогинной личности. Это возможно, полагает философ, поскольку «половая любовь есть высший расцвет индивидуальной жизни»[21] и в любви главный акцент ставится прежде всего на лице. Именно отношение к лицу, считает Вл. Соловьев, является важнейшим критерием отличия силы размножения от половой любви. Жизнь рода строится, как мы уже писали, на гибели отдельных индивидов, и личность, таким образом, имеет значение постольку, поскольку она выполняет родовую функцию, что низводит человека на уровень животной особи и лишает его тем самым собственного достоинства. Философ отмечает, что для половой любви лицо необычайно важно, поскольку любовь есть отношение между двумя лицами, индивидуумами. Здесь важен, таким образом, личный выбор, личный интерес, чувство Другого.

Именно любовь обнаруживает начало подлинной социальности. Личность - та точка, в которой родовой индивидуум осознает себя, утверждает себя, точка, в которой возможно разрастание разобщенности (и это даже в какой-то мере необходимо, чтобы постичь отличие и его неабсолютность и, таким образом, необходимость единства) - и возможно начало подлинного единения.

Вл. Соловьев связывает личностное начало прежде всего с эгоизмом. В человеческом мире эгоизм выступает как естественное следствие разобщенности элементов, а познание добром самого себя проходит через стадию зла. Но зло не стоит принимать всерьез и бояться, поскольку без добра зло бессмысленно. Однако это не значит, что действие зла неопасно. Что касается отношения части и целого, в данном случае его можно объяснить так: личность получает свое оправдание лишь в жизни всеединого организма, и поскольку самоутверждение невозможно в пустоте, то оно само (сама самоутверждающаяся сознательная личность) ставит себе границы - или, что то же, эгоизм естественно ограничивается любовью. Вл. Соловьев пишет, что «смысл человеческой любви вообще есть оправдание и спасение индивидуальности через жертву эгоизма»[22] и, таким образом, любовь соединяет в себе расцвет индивидуальной жизни и возможное основание жизни целого. Поэтому любовь - истинно всеединое (целостное) чувство, а никак не одно из чувств. Она - сущность положительного всеединства, в котором части и целое находятся в сизигическом отношении друг к другу, то есть в сочетании - таком, в каком находятся личность Христа и Церковь, Его тело.

Земной, падший человек недостаточно смел и ответственен, чтобы достичь соответствия этому идеалу; кроме того, в человеке вера и разум разобщены. Между тем, отмечает Вл. Соловьев, именно разум, сознание в идеале своем является чистой формой всеединства и в этом смысле совпадает с Логосом; вера в данном случае выступает необходимой непосредственной связью с Богом.

Чтобы обрести веру в себя, нужно ответить на вопрос, почему и зачем появился человек. Мы уже писали, что, по мысли русского философа, человек является одновременно результатом естественного развития сил природы и началом, выступающим из природного порядка. Доказательством такого понимания человека выступает тот факт, что человек объединяет в себе две природы - духовную и материальную. Таким образом, он не только естественное, но и метафизическое существо. Появление человека, следовательно, есть и чудо, и результат логической необходимости.

В статье «Общий смысл искусства» Вл. Соловьев пишет: всеединое (Абсолют, или идея) действует через весь мир, в том числе через природу[23]. Но природа не может полностью воплотить всеединство, это воплощение в рамках естественного порядка носит частичный характер; кажется, природа словно насмехается над Абсолютом, допуская такое несоответствие содержания и формы, как злого, но красивого зверя. Поэтому, все-таки стремясь к полному воплощению идеи в материи, природа произвела человека, существо, способное сознательно ставить цели, планировать и отделять должное от недолжного. Поэтому то, что природа совершить не в состоянии, должен сделать разумный человек. Таким образом, в преображающем человеческом действии не только нет ничего чудесного (то есть, по логике Вл. Соловьева, случайного), но нет и ничего внешнего, поскольку человек объединяет в себе дух и материю, следовательно, ни к чему не относится извне.

Для того, чтобы действовать в соответствии с теми требованиями, которые предъявляет разум, человек должен опираться на живое чувство другого, будь то природа, люди или Бог. Эту живость ощущения иного существования дает нам любовь. Основой любви, по Вл. Соловьеву, является вера. Это особенно важно для человека, существа, столь неустойчивого в своих чувствах: русский мыслитель пишет, что любовный пафос проходит, но остается вера, вдохновляющая на нравственный подвиг. В этом смысле любовь есть труд.

Чтобы реализовать всеобщую цель, пишет Вл. Соловьев, человек должен в процессе своей деятельности соединять любовь и разум. Первая сообщает ему особое в идение любимого (любимый предстает как образ Божий), а второй позволяет выстроить человеческую деятельность в соответствии с осознанной человеком целью, общей всему миру, а если касаться непосредственно сферы отношений - в соответствии с нормой.

Понятие нормы в контексте половой любви имеет особое значение. То, что в данной области принято называть нормой, Вл. Соловьев забраковывает. Он обращает внимание на понятия «естественное» и «противоестественное» и предлагает для них свое определение. Так, по Вл. Соловьеву, противоестественно то, что отделяется от высшего (Добра, Истины, Красоты); следовательно, естественное, или норма, есть должная связь с высшим.

Поскольку рассматривается половая любовь, то норма должна быть установлена в отношениях между мужчиной и женщиной. Это важно также и потому, что, пишет философ, образ Божий есть единство мужской и женской сторон в человеке. Образцом должного отношения, по Вл. Соловьеву, является отношение Бога к творению, Христа к Церкви. Напомним, что Вл. Соловьев имеет в виду противопоставление и взаимодействие активного и пассивного начал, из которых первое созидает, творит второе.

Активность и пассивность суть две силы, принимающие участие в сотворении мира (вспомним о взаимодействии Души мира и Логоса). Это касается глубин жизни Абсолюта, ибо речь идет о производящем и производимом единстве - Логосе (Христе) и Софии. Пассивность означает материальную, мирскую стихию, чувства и страсть. Активность - это дух, божественная сила, формирующее, определяющее, просветляющее начало. Вл. Соловьев, правда, пишет, что мужчина является лишь посредником, проводником действия божественной силы; в этом смысле он, действительно, также как и женщина, является несовершенной потенцией. Женщина более близка стихиям мира, телесности, природе. Поэтому она и становится объектом преображающей мужской любви; по Вл. Соловьеву, что лишь телесность нуждается в преображении.

Суть взаимных нормальных отношений мужчины и женщины - восстановление образа Божия в каждом из двух любящих. И прежде всего каждый восстанавливает образ Божий в себе самом - хотя Вл. Соловьев пишет об этом лишь по отношению к мужчине. Таким образом, активность его, как проводника божественной силы, относительна и по сути своей зависит не от степени сознания мужчиной смысла любви, а от притока благодатной преображающей божественной силы.

Мы согласны с Е. Н. Трубецким, полагавшим, что такое понимание отношений мужчины и женщины и отношений Бога и человека может вызвать возражения[24]. Например, поскольку в Христе мужское и женское уже сняты, каждая человеческая душа способна стать невестой Христовой. Перенос полового разделения в божественную сферу порождает недоразумения и скорее близок мифологическому и гностическому, нежели христианскому образу мысли. Возможно поскольку раздвоение, принимающее форму половой дифференциации, вносится Вл. Соловьевым в абсолютную сферу (или, вернее, проистекает из абсолютной сферы), единственным средством приближения к истине с точки зрения русского философа является половая любовь. В христианстве же эта форма любви считается преходящей, поскольку в Библии сказано, что после смерти брачных союзов не будет; кроме того, на наш взгляд в контексте христианства более важным является различие между Богом и человеком, а не между полами. Конечно, Вл. Соловьев понимает половую любовь далеко не так, как это принято в христианской традиции. И следует признать, что такое понимание половой любви способствует смешению сфер человеческого и божественного бытия – и следует отметить, что это смешение является одной из важнейших черт философских размышлений Вл. Соловьева.

Человек, человечество есть вечное Другое Бога, вечный предмет Его любви. Божественная любовь есть идеал, предшествующий собственно человеческой (половой) любви как ее образец. Именно благодаря этому «идеализация низшего существа есть вместе с тем начинающаяся реализация высшего»[25]. В таком диалектическом ходе мы обнаруживаем и тайну любовного чувства, суть которой - возможность осуществления особенным лицом всеединства. По Вл. Соловьеву, особенное находит свое основание и оправдание, даже и как самоутверждающееся лицо, лишь во всеобщем - причем способ этого взаимоотношения не должен быть внешним, а поэтому ни родовая, ни социально-нравственная (в обычном смысле слова) форма организации данной общности (единства) не является оптимальной. Вл. Соловьев указывает на духовное, божественное, мистическое начало в человеческой природе как на первостепенную по важности основу единения человечества в Боге.

Только это единение позволяет действительно победить смерть, а не просто организовать ее событие в рамках нужд внешнего «целого» - будь то родовые отношения или отношения социально-нравственные (например, брак).

Смерть - основное препятствие на пути реализации смысла половой любви и, следовательно, на пути реализации всеединства. Смерть обрывает бесконечность, заключающуюся в нашем любовном чувстве, умаляет ее до мгновенной. Но мгновенная бесконечность не удовлетворяет ум и воспринимается им как вопиющее противоречие, несоответствие норме (идеалу и абсолютному требованию, в нем заложенному). Даже самая сильная и глубокая страсть оставляет каждого из любящих один на один с неизбежностью страдания и смерти. Но смертность человека - внутренняя трагедия любви, ибо лишь для любви, пишет Вл. Соловьев, бессмертие необходимо И, если разум со всей очевидностью доказывает нам это, то, значит, любовь и должна победить смерть, и может сделать это. Человек обладает необходимыми для такой миссии возможностями; неверие в них - предательство по отношению к своей идеальной природе и по отношению к тому, кого ты любишь. Более того, отрицание соответствующих возможностей человека, отмечает Вл. Соловьев, также означает и отрицание абсолютной природы добра, ибо бессилие духа перед материей (то есть перед раздробленностью, а значит, и перед смертью) есть свидетельство несовершенства духа.

Только через веру человек может исполнить свое предназначение. Вера помогает установить должное отношение с истинно-сущим, являющимся нашим другим. А поскольку наше другое есть всеединство, то и победа над смертью возможна; сама эта победа и явится всеобщим единством.

Но поскольку единство должно быть всеобщим, пишет Вл. Соловьев, следует воспротивиться эгоизму двоих и помнить о предках, тоже жаждущих воскресения. В эту задачу преображения входит и просветление материи. Под материей философ понимает вещественное бытие, существующее в формах пространства и времени, которые являются непроницаемыми. Во времени мы находим последовательность состояний, а в пространстве последовательность положений предметов; и пространство, и время дурнобесконечны, то есть в себе самом ограничены. Таким образом, настоящее свойство вещественности мира есть распадение и раздробленность; целью же является всеединство - а поэтому и материя должна быть преобразована. Это тем более так, что она не вполне чужда единству: вспомним, что сам Логос придал Душе мира относительное единство в формах пространства и времени. Кроме того, Вл. Соловьев пишет, что материя нашего мира держится неким мистическим телом нашего мира (Душа мира, или София). В основании нашего мира лежит идея, обеспечивающая его единство; этой идее принадлежит все - но для свободного единства и она должна принадлежать всем, каждый должен ее свободно воспринять. Таково основание взаимности, ее требование, заключающееся в стремлении жить в Другом как в себе, «признать за другим то безусловное центральное значение, которое, в силу эгоизма, мы ощущаем только в самих себе»[26], то есть не скованное границами, бесконечное. Только половая любовь может послужить реализации данного требования.

Именно осуществление смысла половой любви влечет за собой соответствующее изменение внешней среды, в процессе которого устраняется раздробленности, достигается единство.

Данная связь носит сизигический характер, то есть является сочетанием, должной связью активного человеческого начала ( личного) с воплощенной в социальном духовно-телесном организме всеединой идеей. Таким образом, социальная и всемирная среда есть живое существо.

Вл. Соловьев пишет, что в сизигии невозможно иное отношение, кроме любви, а именно - невозможно отношение подчинения и господства.

В конце статьи философ делает знаменательное заключение, касающееся творческой, преображающей силы половой любви. Речь идет о постоянном действии человека в соответствии с данными идеями; в ходе этой деятельности «человек... освобождает реальные духовно-телесные токи; эти токи постепенно овладевают материальной средою, одухотворяют ее и воплощают в ней… образы всеединства - живые и вечные подобия абсолютной человечности»[27].

Особенно русский мыслитель подчеркивает естественность такого хода развития мирового процесса, возможно, стремясь соблюсти требования, предъявляемые философскому мышлению. Он говорит, что «сила этого творчества /есть та же сила/, которая в природе производит дурную бесконечность физического размножения организмов»[28].

В таком заключении мы видим хотя и противопоставление эволюции и творчества (то же мы обнаруживаем у Н. А. Бердяева), но не утверждение их коренного дуализма, поскольку их исток один - это воля Абсолюта к самореализации, действие Божества в мире.

Поскольку между миром божественным и миром земным существует параллелизм в самом сущностном аспекте их бытия, то выражаемая в принципе любви человеческая социальность не может в идеале своем быть чем-то иным, кроме как осуществлением всеединства. Для Абсолюта нет ничего иного как чужого, он все стягивает к себе, и четкое ощущение этого тотального стяжения присутствует на протяжении чтения всех произведений русского философа. Если в этической сфере принципом осуществления всеединства является любовь как нравственное действие, то в сфере социальной этот принцип есть половая любовь - наиярчайшее выражение нравственного действия, его квинтэссенция; мы помним, что любовь концентрирует в себе трехчастное отношение человека к его другому, то есть всю добродетель. Половая любовь есть основное средство достижения всеединства через преображение мира.

Любовь есть двигатель человеческого творчества, в том числе социального. Она – онтологическая сила, ее целью является не просто воспроизводство человеческого рода, но создание новой, всеединой личности. Эта новая личность не может появиться в отрыве от нового общества – и, таким образом, любовь, созидающая внутреннее единство каждого человека, реализует и всеединство, в которое входит и человек (человечество как новая личность), и Бог, и природа. В этом смысле творчество любви в рамках метафизики Всеединства Вл. Соловьева социально по сути своей – ибо подлинная любовь способствует избавлению от эгоизма и обращена к Другому.

В результате перед нами разворачивается картина поистине героическая и достаточно жестко заданная. Ее характеризует прежде всего единство теории и практики, мысли и действия (одна из главных особенностей русской философии вообще), титаническая вера в свои силы. Отсюда - мощный творческий импульс, ибо открытая энергия требует выхода. Должно, по идее, произойти объединение духовной и страстн ой, плотской энергии. Следствием является преображение действительности в том виде, в котором мы ее обнаруживаем здесь и сейчас. Действительность противопоставляется идеалу, который таким образом становится ее нормой, побуждая ее одновременно и к благоговению, и к стремлению достичь идеала наилучшими средствами.

У человека, живущего в этом мире, нет выбора: у него есть условия, цель и средства. Это в высшей степени практический человек. Власть разума над ним равноценна власти любви. Итогом является мощный творческий всплеск. По сути, вся деятельность человека есть теургия, ибо и в сфере этики, и в социальной сфере, и в религии, и в философии человек преображает, творит новый мир, творит ту целостность, которую Вл. Соловьев называет «абсолютной человечностью», Вечной Женственностью, Софией.