В.А.Черных

доктор политических наук

Модели управления рисками национализма

Интегративные процессы, осуществляемые на основе создания общеевропейской гражданской культурной идентичности, затруднены в связи с сохранением в ряде стран достаточно жестких традиционных культурных идентичностей. К такому типу относится, в частности, традиционная культурная идентичность германского общества, базирующаяся не столько на общеглобальных идеях гражданственности, сколько на неполитических и во многом примордиалистских нормах этнического единства и однородности, общности языка и культуры. Тем самым, структура немецкой идентичности в значительной степени остается комплексом культурного и этнического ее компонентов так, что политическая составляющая в ее динамике играет менее значимую роль. Сама концепция статуса гражданства в Германии основывается прежде всего на принципе принадлежности к немецкой расе и культуре.[1]

Дитмар Скирмер (Schirmer D.) относит Германию к обществам, в которых именно национальные аспекты культуры являются определяющим источником национальной идентичности. По мнению Скирмера, в Германии культурный национализм выступает предшественником политического национализма. Это означает, что политический национализм в Германии формируется в значительной мере с опорой не столько на супранациональные идеи демократической гражданской культуры, сколько на понятие культурного национализма. В Германии, которая относится к обществам, характеризующимся периодическим пересмотром системы политических норм и ценностей, культурный национализм выступает наиболее стабильным, действенным и единственно надежным стратегическим способом политической легитимации.

В этой связи Д. Скирмер анализирует опыт применения Германией стратегии культурного национализма во второй половине XX века. Национал-социализм как средство политической консолидации был отклонен Германией в 50-е годы XX века и замещен стратегией политической интеграции на основе идеи достижения ФРГ высокого уровня экономического, социального и политического развития. Поскольку политика формирования и развития в Германии демократических институтов как основы демократической гражданской идентичности в 50-е годы XX века проводилась в условиях беспрецедентного экономического подъема, постольку, полагает Д. Скирмер, достаточно трудно определить реальные эффекты стратегии создания демократической (политической) идентичности в обществе Германии. По его мнению, остается открытым вопрос, была ли политика формирования демократической идентичности по своей сути направлена на защиту общественной системы и предотвращение рисков отхода от демократического пути развития в условиях возможного экономического, политического или социального кризиса, либо стратегия поддержки в Германии демократической идентичности носила сугубо инструментальный, а не системный характер.[2]

Д. Скирмер приходит к выводу, что уже в 60-е годы XX века наблюдается возврат к идее немецкого культурного национализма и концепции нации как интегративного механизма общественной консолидации. Возрождение тренда к немецкой культурной идентичности Д.Скирмер рассматривает как один из конструктивных итогов студенческого движения 60-х годов XX века. Односторонность стратегии формирования политической (демократической) идентичности в гражданском обществе Германии ученый видит в установке на полное блокирование культурного национализма как источника идентичности, сопровождаемого не только рисками, но и позитивными эффектами.

Для Германии к конструктивным аспектам культурного национализма Д. Скирмер относит его возможности обеспечения устойчивой политической легитимности демократического государства, что оставалось актуальным для Германии. Легитимность (государства) в полной мере определялась его компетентностью и эффективностью, а параметры успеха, такие как темпы экономического роста и процветания, индивидуального благосостояния, социальной стабильности и международного признания – единственными символами рациональности проводимой государством политики. Вместе с тем, политика возрождения идеи немецкой исторической культуры и продвижение концепции ренационализации в Германии периода середины 80-х годов XX века оцениваются аналитиками как не имевшие необходимого эффекта и успеха.[3]

Тренд к ренационализации немецкой идентичности наметился в 90-е годы XX века в связи с процессом объединения Западной и Восточной Германии. Д. Скирмер выделяет несколько факторов, определивших изменение в этот период общего паттерна немецкого национализма. Во-первых, объединение двух государств актуализировало проблему пересмотра стандарта понимания собственной национальной идентичности.

Во-вторых, значительные финансовые вложения со стороны западной части Германии в развитие восточных земель и апелляция к западной модели объединения сами по себе были не достаточны для легитимации политического режима и консолидации, что предполагало необходимость создания новой немецкой национальной идентичности, отличной от демократической идентичности Западной Германии второй половины XX века и способной интегрировать идентичность, созданную в Восточной Германии.

В-третьих, экономические трудности, сопровождавшие процесс объединения Германии, создали риски изменения параметров динамичного поступательного развития, обеспечивавших успех демократической консолидации в Западной Германии последних четырех десятилетий ее послевоенного развития. Соответственно, требовались иные механизмы и стратегии обеспечения общественной интеграции.

В-четвертых, потребность в модификации национальной идентичности определялась также приобретавшими все более глобальный характер миграционными процессами, в том числе из регионов и стран бывшего социалистического лагеря, что ставило проблему выбора ориентиров и стандартов взаимодействия с мигрантами, существенно отличавшимися по своим ценностным и политическим ориентирам.[4]

Потребность в новой идентичности обусловила формирование в Германии дискурсов политической, социально-политической интеграции и дезинтеграции, основанных на дихотомии восточной и западной частей Германии; на противопоставлении немцев другим этническим идентичностям; пересмотре политических и исторических аспектов немецкой идентичности; на определении параметров, отвечающих специфике новой объединенной Германии. Новые дискурсы выступают основой возможных политических стратегий снижения рисков, связанных с процессами культурной, социальной, политической и экономической интеграции.[5]

Применительно к Германии Д. Скирмер вводит понятие «фрагментации идентичности во времени» (Fragmentation of Identity in Time), имея ввиду периодически происходящие трансформации структуры национальной идентичности и их последствия, включая гипертрофированный национализм фашистской Германии, демократическую идентичность ФРГ, неопределенность структуры национальной идентичности объединенной Германии. Процесс фрагментации идентичности, считает Д. Скирмер, асимметричен и проходит либо в направлении нормализации (Normalization), либо денормализации (Denormalization), определяющих политические дискурсы Германии по целому ряду вопросов: конституционной реформы, роли Германии в мировой политике и выполнении внешнеполитических военных миссий, иммиграционной политики, европейской интеграции и другим. Идеальный тип аномалии немецкой идентичности (Третий рейх) сопоставляется с идентичностью современного демократического государства, свободного от ограничений, привнесенных опытом нацизма, исключающего закрепление возникающих аттитюдов неонацизма и ксенофобии.

Сообразуясь с данной категориальной системой, Д. Скирмер структурирует современные политические стратегии Германии и выдвигает в этой связи три основных тезиса:

Первый тезис. Политическое крыло консерваторов склонно видеть тренд к нормализации в макропроцессах современного развития Германии и ее роли в мировой политике, и рассматривать отдельные микроуровневые процессы внутриполитического развития как последствия денормализации.

Второй тезис. Левое крыло видит аномальность во всей совокупности происходящих в объединенной Германии процессах, за исключением отдельных аспектов.

Третий тезис. Промежуточную позицию занимают диссиденты из числа бывших левых, требующих пересмотра существующих политических стратегий с учетом происходящих в Германии перемен и современных глобальных процессов.[6]

Консервативные и национал-либеральные стратегии формирования немецкой идентичности Д. Скирмер относит к категории консервативно-националистических. Консерваторы и национал-либералы рассматривают процесс воссоединения Германии и ее роль в современной мировой политике как тренд к нормализации. Нормализация в рамках данной стратегии означает с одной стороны, преодоление воспринимаемых как аномалии политических результатов Второй мировой войны, и с другой стороны, реституцию первоначальных условий для нормальных трендов в развитии Германии. Данной стратегией предусматривается обеспечение суверенитета Германии; ее влияния в сфере мировой политики; ограничение политического курса жесткой прозападнической (проамериканской) ориентации. Это предполагает смещение акцентов – переориентацию с супранационального (общеевропейского) консенсуса на национальные интересы; рост скептицизма в отношении европейской интеграции; отход от установки на передачу части национального суверенитета институтам Европейского сообщества; возврат к идее о миссии Германии как посредника между Востоком и Западом, блокирующего издержки западного рационализма и утверждающего свой доминирующий статус в Восточной Европе; установку на несоответствие политических ориентиров ФРГ новым реалиям объединенной Германии.

Нормализация в данном случае означает ренационализацию и формирование немецкой культурной идентичности. Консервативно-националистическая стратегия – это стратегия культурного национализма, предполагающая пересмотр структуры идентичности в пользу не столько политической, сколько культурной компоненты. Важным моментом в рамках данной стратегии выступает также разработка новой по содержанию концепции национального интереса.[7]

Все то, что консерваторами и национал-либералами относится к категории аномалии для немецкой идентичности, левые и либералы трактуют как процесс нормализации. Либеральная стратегия нормализации идентичности предполагает акцент не на культурной, а на политической ее компоненте. В отличие от консерваторов, процесс нормализации немецкой идентичности либералы связывают с разрывом с немецкой традицией политического романтизма и такой его патологической формы, как национал-социализм; твердой прозападной ориентацией и прежде всего с политической идентичностью, основанной на политических ценностях современной демократии. По сути, основу данной идентичности составляют ценности и нормы либеральной демократии. Поддержка и укрепление модели идентичности, сформированной в ФРГ, предстает основным ориентиром либеральной стратегии.

Угрозу немецкой идентичности либеральная традиция видит не в разделении Германии, а в агрессивном национализме, который считается основной причиной раскола нации. Либеральная стратегия содержит установку на перманентную делигитимацию немецкой националистической традиции. В этой связи левые и либералы выступают против попыток консерваторов ренационализировать сферы политики и культуры Германии.

В качестве важного и перспективного направления либеральная традиция рассматривает решение проблемы формирования общей национальной идентичности. Вместе с тем, не разделяя страхи правых относительно рисков этнической гетерогенности, левые поддерживают идеи мультикультурализма и выступают против создания в Германии этнически гомогенного общества.[8]

Суть либеральной стратегии состоит в ее ориентации на формирование в Германии демократической политической, а не культурной национальной идентичности. В качестве перспективы устанавливается формирование политической идентичности на основе вытеснения концепции национализма концепцией национальной общности и единства, включающей общность культурную и этническую. Политическая идентичность призвана обеспечить интеграцию общества на основе либерально-демократических стандартов и универсальных общечеловеческих ценностей как системы норм и символов, ориентирующих на создание в Германии гражданского общества.[9]

Неоднородность современных глобальных процессов, в первую очередь, связанных с демократизацией и миграцией, а также проблемы, возникшие в процессе объединения Германии, определили значительную дифференциацию позиций левых, обусловив кризис и расхождения в оценке ряда политических вопросов. Так называемые диссиденты из числа бывших левых дистанцировались от последних в вопросе отстаиваемой левыми «политики открытых дверей» по отношению иммиграции в страну, условиями предоставления гражданства и другими. Реалии процесса интеграции в объединенной Германии показали, что устремления левых и либералов к более современной концепции гражданской идентичности не учитывали сам факт сохранения влияния традиционных норм и ценностей культурной идентичности с ее примордиальными установками в отношении проблемы гражданства. Кроме того, стратегическая линия диссидентов исходила из необходимости учитывать переоцениваемую левыми возможность конфликта гражданского общества Германии и сложившейся в нем идентичности с политической культурой иммигрантов из Турции, идентичность которых отличается своими примордиалистскими, религиозными, зачастую фундаменталистскими установками. В этом отношении данной стратегией предусматривается разработка новой концепции идентичности, соединяющей в своей структуре гражданскую и культурную компоненты.[10]

Таким образом, Д. Скирмер исходит из наличия в современном дискурсе идентичности в Германии двух основных концепций и соответствующих им политических стратегий общественной интеграции на основе преодоления фрагментированной идентичности. Обе стратегии ориентированы на формирование новой, преимущественно политической (гражданской) идентичности как культурного основания процесса политической консолидации и интеграции.

Правыми (консерваторы и национал-либералы), указывает Д. Скирмер выдвигается стратегия формирования политической идентичности как культурной национальной идентичности, основанной на традиционной концепции единой немецкой нации с общей культурной и этнической идентификацией. Стратегия левых предполагает формирование политической идентичности как гражданской, характеризующейся общей разделяемой всеми системой политических ориентаций, норм и ценностей. Неотъемлемым аспектом данной стратегии является также установка на развертывание системы институтов по поддержанию соответствующих демократических стандартов, их продвижению через механизмы развития гражданского общества.[11]

Д. Скирмер определяет в качестве ключевых характеристик стратегии формирования политической идентичности как идентичности национальной, во-первых, установку на формирование позитивного национального сознания, и во-вторых, направленность на создание системы институтов национального государства. Применительно к Германии реализация стратегии реституции национальной идентичности, согласно Д. Скирмеру, предполагает прежде всего отмежевание от национал-социализма, а также реставрацию традиционных источников немецкого национализма, в частности культурной и этнической однородности (гомогенности, по выражению Д. Скирмера) общества.

Реализация стратегической установки на разрыв нацизма и национализма (Breakup of the Nazism-Nationalism Nexus) требует, по мнению Д. Скирмера, оценки фашизма по горизонтальным и вертикальным параметрам. Горизонтальные характеристики определяются методом сравнения с другими феноменами подобного типа, вертикальные – методом сравнительно-исторического анализа процесса формирования национальной идентичности в Германии.

Вторая стратегическая линия, и именно та, которой придерживаются немецкие консерваторы (правые), разработанная в рамках концепции культурной и этнической гомогенности общества (Cultural and Ethnic Homogeneity Concept). С точки зрения Д.Скирмера, она мифологична и далека от реалий процесса глобализации. Стремление правых представить свое желание избежать рисков этнической и культурной гетерогенности не как политику ограниченных прав иммигрантов, а как отражающую потребность в сохранении уникальности национальной культуры, Д. Скирмер трактует как идеализацию политической действительности. Данная составляющая стратегии формирования национальной идентичности, считает исследователь, способствует усилению ксенофобии, поощряемой крайне правыми.

Конструктивным эффектом указанной стратегии аналитик рассматривает то обстоятельство, что стратегия формирования политической идентичности как национальной идентичности (Political Identity as National Identity) способствует росту скептицизма в отношении перспектив дальнейшей европейской интеграции, поскольку по своей сути данная модель идентичности ориентирована на сохранение национального суверенитета национального по типу государства.[12]

Не менее проблематичной представляется исследователю и перспектива реализации стратегии формирования политической идентичности как гражданской идентичности, разработанная левыми и либералами. Данная стратегия опирается на концепцию гражданского общества, во-первых, и идеи мультикультурализма, во-вторых. Применительно к условиям сегодняшней Германии Д. Скирмер оценивает данный проект как утопический. Вместе с тем, он склонен считать его стратегической перспективой, обеспечивающей возможности формирования в рамках гражданского общества постнационалистической политической культуры и идентичности как основы интеграции Германии в европейское и мировое сообщество.[13]

Возможные конструктивные, равно как и деструктивные эффекты стратегии формирования политической (гражданской) идентичности, рассматриваются многими аналитиками на примере США в рамках анализа соотношения процессов интеграции и фрагментации, а также их связи с динамикой идентичности в контексте глобализации.

Исследование Д. Скирмера отличается тем, что оно построено как компаративный интерпретивный (качественный) анализ современных американских и немецких дискурсов идентичности и фрагментации. Цель исследования – выявить и сравнить структуру и логику дискурсов идентичности; соотнести их с дискурсами интеграции и фрагментации; определить какой тип идентичности конститутирует гомогенность исследуемого социального образования, а какой – детерминирует гетерогенное состояние общества; определить каким образом различные виды социальной идентичности соотносится с интегративным потенциалом политической системы; каковы риски фрагментации и какова степень эффективности стратегий снижения рисков, связанных с фрагментацией социальной идентичности и ослаблением политической консолидации в обществе; установить структурные отличия и сходство в обоих национальных дискурсах. Установленные в ходе исследования общие тренды трактуются как закономерности развития, которые, как полагает Д. Скирмер возможно рассматривать как имеющие глобальный характер.

Отличие исследуемых национальных дискурсов идентичности, интеграции и фрагментации Д. Скирмер видит в следующем. Немецкие дискурсы трактуются в его исследовании как проявление конфликта премодернизма (Premodernism) и модернизма (Modernism).

Американские дискурсы интерпретируются как выражение конфликта модернизма и постмодернизма (Postmodernism):

Discourse of Discourse of

Identity Identity

Немецкий дискурс Американский дискурс

идентичности идентичности

Особый интерес представляет сегодня оценка эффективности американских дискурсов и стратегий политической (гражданской) идентичности, эффектов их реализации и влияния на процессы интеграции/фрагментации, а также сопряженные с ними риски.

Достаточно распространенной является трактовка американского дискурса политической идентичности как «гражданской религии» (Civil Religion), которой в своем исследовании придерживается и Д. Скирмер.[14] Данной концепцией определяется прежде всего взаимосвязь социальной идентичности как совокупности ценностей, символов, ритуалов и стандартов, и их политической институционализации в качестве механизма консолидации и интеграции общества.

Тип американской национальной идентичности Д. Скирмер характеризует как основанный в большей мере на политических ценностях (Political Values) свободы и демократии, чем на примордиальных установлениях, таких как этническая и культурная гомогенность, общность традиций, языка и другие. Основополагающими в совокупности политических ориентаций и ценностей американской идентичности выступают индивидуальная свобода, равные возможности и универсальность американского образа жизни.

Д. Скирмер определяет следующие несоответствия в процессе формирования американского типа национальной идентичности, создающие зоны напряжения и рисков:

во-первых, несоответствие устанавливаемого данной системой ценностей индивидуалистического образа жизни и необходимостью выполнять социальные обязательства (противоречие между индивидуализмом и коммунитаризмом),

во-вторых, между идеализацией конструируемых мифов и социальной реальностью,

в-третьих, между различными интерпретациями американской системы ценностей в разные периоды времени, изменение понимания смыслов которых остается неизбежным и в перспективе для данного типа идентичности.[15]

Современные дискурсы политической интеграции и идентичности являют собой результат поиска обществом своей идентичности, который ведется по нескольким направлениям, основными из которых являются три альтернативы:

- сохранение прежней, традиционной интерпретации системы политических мифов и символов,

- ее модификация,

- утверждение новой системы ценностей, общих для всех социальных групп и снижающих риски культурных, этнических и иных конфликтов и кливеджей.

Политическая идентичность и политическая сегментация в США, создающие риски консолидации и стабильности в обществе, структурируются сложным переплетением кливеджей – расовых и этнических (белые – небелые), миграционных (коренные американцы – иммигранты), классовых (средний класс и высшие слои – бедные), поколенческих, религиозных и других.[16]

Структура американского типа политической (гражданской) идентичности, отличающаяся относительно менее развитыми, чем гражданская, культурной и этнической компонентами, не обеспечивала преодоление этих многочисленных кливеджей. Традиционные дискурсы и стратегии формирования американского типа политической идентичности предусматривали преодоление этих разломов за счет проведения политики обеспечения прав человека и равенства граждан, соответствующей институционализации данной нормативной ценности.

В последнее десятилетие XX века стали очевидными недостаточность политики обеспечения правового равенства (Legal Equality) и необходимость перехода к проведению политики обеспечения социального равенства (Social Equality) для снижения рисков, структурируемых сложившимися в американском обществе многочисленными кливеджами. Современные дискурсы политической идентичности и общественной интеграции определяют необходимость изменения стратегии формирования идентичности, которой предусматривается переход к новому этапу политики прав человека – политике позитивного действия (Affirmative Action). Концепция позитивного действия как основа политики по преодолению дискриминации соответствующих социальных групп и предоставлению им равных возможностей самореализации имеет непосредственное отношение к дискурсу идентичности, как национальной, так и социальной.

Соотносится данная концепция и с дискурсом интеграции, поскольку определяет иные аспекты консенсуса, чем предусматривалось дискурсом прав человека. Вместе с тем, идея консенсуса на основе не правового (дискурс прав человека), а социального равенства (дискурс позитивного действия) не получила поддержки со стороны значительной части населения, рассматривавшей соответствующую политику как угрозу личным перспективам достижения высокого социального статуса и сохранения исключительного доступа к социальному, экономическому или культурному капиталу. Равенство, оставаясь незыблемым символом американской гражданской религии и идентичности, по-разному интерпретируется различными партиями.

Ограниченный (правовой) смысл равенства отстаивается консерваторами как сторонниками дискурса и политики прав человека. Широкий (социальный) смысл – демократами, поддерживающими идею достижения социального равенства и патерналистской роли государства в решении социальных проблем. Несовпадение дискурсов и соответствующих им стратегий Д. Скирмер рассматривает как одну из проблем, препятствующих преодолению сигментированности американского общества и его интеграции на основе общей модели национальной, социальной и политической идентичности.[17]

Помимо концепции равенства (Equality), второй составляющей современного дискурса и стратегии политической идентичности в США выступает концепция многообразия культур (Diversity) или мультикультурализма (Multiculturalism).

В отличие от традиционного дискурса и стратегии синтеза культур (Cultural Synthesis), нашедших отражение в представлении о США как о «правильном котле» различных культурных идентичностей, дискурс мультикультурализма в большей мере отвечает реалиям фрагментированного американского общества, считает Д. Скирмер. Сторонниками традиционного дискурса выступают консерваторы, современного (либерального) – демократы.

Востребованность, равно как и возможные деструктивные эффекты политики мультикультурализма определяются, полагает аналитик, несколькими факторами.

Во-первых, обращение к идее многообразия идентичностей Д. Скирмер связывает с социальными и культурными факторами. Процессы культурной и этнической сегментации общества, рост этнического самосознания отдельных меньшинств и усиление роли культурных аспектов идентичности отражали процесс укрепления в общественном сознании чувства разочарования в реальности создания общества равных возможностей и в успехе политики обеспечения прав человека. Традиционная концепция американской политической идентичности не учитывала реальных примордиальных факторов, формирующих реально существующие этнические и культурные идентичности во многом фрагментированного американского общества.

Во-вторых, включение в современный политический дискурс и стратегию формирования политической идентичности идеи мультикультурализма, Д. Скирмер связывает также с влиянием постмодернизма, существенно трансформировавшего западную философскую традицию. Систему политических символов и мифов, составляющих основу американской политической идентичности он относит к форме, выражающей идеи классического модернизма. С его точки зрения, ценности индивидуальной свободы, представительной демократии, равенства перед законом, американского гражданства как некоей специфической универсальной расы, возникающей в результате ассимиляции и синтеза культур и свободного объединения иммигрантов – все эти стандарты конституируют совокупность символов, являющихся объективацией парадигмы модернизма. Соответственно, стратегия мультикультурализма и многообразия культур выступает альтернативой американской гражданской идентичности и одновременно угрозой американскому образу жизни.[18]

Постмодернистский дискурс диверсификации американской идентичности и реализация соответствующих политических стратегий, по оценке Д. Скирмера, создает риски реструктуризации сложившейся гражданской идентичности и социально-политической дестабилизации.

Во-первых, большинство, ориентированное на доминирующую в обществе американскую политическую идентичность, воспринимает мультикультурализм как угрозу традиционной форме гражданской идентичности, культурная составляющая которой представлена англо-саксонской, европейской по характеру, культурой. Стратегией мультикультурализма создаются риски деконструкции сложившейся традиционной иерархии субкультур.

Во-вторых, стратегия диверсификации и мультикультурализма связана с рисками декомпозиции сложившейся организационной структуры и компартментализацией (Compartmentalization), создающих угрозу самим основам политического единства в обществе.[19]

Компаративный анализ современных дискурсов культурного (Германия) и гражданского (США) национализма и соответствующих им стратегий общественно-политической интеграции, проведенный Д.Скирмером, позволил ему выявить в качестве общих тенденций глобального развития, во-первых, переход от классовых к культурным кливеджам, которые по мнению ряда аналитиков,[20] выступают детерминирующими факторами социального и политического развития в условиях глобализации. Во-вторых, общим трендом, определяющим специфику дискурсов, концептуальных подходов и стратегий в этих и других развитых странах, полагает Д. Скирмер, выступает постмодернизм и связанные с ним идеи постиндустриального общества. В рамках постмодернизма и соответствующих ему теоретических подходов (постструктурализм) выдвигаются и разрабатываются политические концепции гражданского общества, мультикультурализма и другие, являющиеся основой многообразных национальных, региональных, а в ряде случаев, и глобальных стратегий развития.

В условиях глобализации концепция культурных кливеджей становится доминирующей категорией политического анализа. Согласно теории Р. Инглехарта,[21] отличительной чертой перехода к культурным кливеджам стало возникновение постматериалистической системы ценностей, создавшей условия для развертывания разнообразных политических движений (зеленые и другие), а также политических стратегий, разрабатываемых в рамках концепций мультикультурализма, гражданского общества. Источником культурных кливеджей является материалистическая система ценностей, определяющая сохранение в структуре идентичности традиционных (религиозных ценностей и этнических паттернов) ценностных ориентаций. В условиях глобализации, как отмечают аналитики, определяющим является конфликт ценностей (Value Conflict).[22]

Изменение структуры кливеджей в современном мире Д. Скирмер сопоставляет с динамикой диалектически связанных тенденций фрагментации и интеграции, подчеркивая нарастание в условиях глобализации потребности в сохранении культурных и этнических особенностей, а соответственно, культурной и этнической идентичности как механизмов защиты от стремительного движения к гомогенному (однородному) миру. Именно этим Д. Скирмер объясняет столкновение в условиях глобализации отдельных этнических и культурных групп на мировом уровне, а также процессы фрагментации и сегментации на национальном и локальном уровнях развитых обществ, создающих риски активизации терроризма.[23]

Влиянием идей постмодернизма в США Д. Скирмер объясняет появление дискурса и стратегии диверсификации и мультикультурализма, а в Германии – гражданского общества. Американская стратегия диверсификации означает отход от идеи синтеза культур на основе культурной ассимиляции меньшинств в направлении гражданской идентификации и продвижение идеи сосуществования разнообразных культур. Немецкий дискурс гражданского общества и разрабатываемые в его рамках стратегии сосредоточены на утверждении нормативных основ демократии и вытеснении культурно-этнической (во многом расистской) концепции национальной идентичности гражданской идентичностью.

При всем сходстве постмодернистского характера обоих дискурсов, Д.Скирмер делает вывод об их асинхронности во времени. Немецкую концепцию национальной идентичности и гражданства он относит к домодернистскому типу (Premodern), в то время как американский дискурс – к классическому модернистскому (Modern). Американский дискурс диверсификации и мультикультурализма – как движение от модернизма к постмодернизму. Ориентация на мультикультурализм связывается в данной трактовке с рисками разрушения общей гражданской идентичности и усиления партикуляризма и многообразных культурных, а также этнических ценностей меньшинств, что интерпретируется Д. Скирмером как тенденция противоположная прогрессу.[24]

Асинхронность дискурсов выражается также в том, что немецкий дискурс ориентирован на сохранение в структуре идентичности культурного и этнического компонентов как основы ее однородности (Homogenety). Соответственно, основной угрозой национальной идентичности в Германии выступает фрагментация. Американский дискурс, напротив, предполагает диверсификацию (Heterogenety) как предпосылку и основу дальнейшей интеграции.

Сходство обоих дискурсов, с точки зрения Скирмера, состоит в том, что они отражают реакцию на прекращение воспроизводства макроуровневых политических и культурных отношений в данных обществах. Снижение интегративного потенциала политической системы имеет следствием активизацию поиска такового в сфере культуры. Оба дискурса трактуются Д. Скирмером как ориентированные на выявление такой системы норм и ценностей, которые способствовали бы поддержанию сосуществования различных групп и идентичностей, с одной стороны, и обеспечивали бы лояльность и поддержку системы, с другой. Дискурсы и стратегии формирования гражданского общества в Германии и диверсификации в США (мультикультурализма) являются ответом на риски глобализации и фрагментации, направленным на предотвращение экстремизма, сепаратизма и национального терроризма.[25]