Другие журналы на сайте ИНТЕЛРОС

Журнальный клуб Интелрос » Credo New » №3, 2010

Интервью сотрудника журнала Credo new Семенкова В.Е. с антропологами Вероникой Симоновой и Владимиром Давыдовым

Семенков В.Е.:  Вы – те молодые исследователи, что уже хорошо представляют жизнь и работу в европейских университетах.  С какого времени Вы начали стажироваться и работать в Европе?

Симонова Вероника: Первая наша стажировка проходила с 2005-2006 год в Норвегии, в институте социальной антропологии в г. Трондхейм (Норвежский технический национальный университет) (NTNU, Trondheim, Norway). С 2006 и по сей день мы связаны с университетом города Абердин (Шотландия). В Трондхейме мы работали в качестве аспирантов СПбГУ. То есть, мы получили стипендию от норвежского научного совета, как PhD студенты. Далее, мы поступили в Абердинский университет также как PhD студенты, только уже не как стажеры, а как исследователи полной занятости. С середины января у нас начинается новая стажировка в университете города Тромсе на кафедре археологии и социальной антропологии в Норвегии. Там мы будем проходить стажировку уже как аспиранты (PhD students) Абердинского университета.

 

Семенков В.Е.: Кто обеспечивает финансовую поддержку на обучение в Тромсе?

Симонова Вероника: Мы едем на стипендию, полученную от норвежского правительства, программа поддержки молодых исследователей YGGDRASIL (Young guest and doctoral researchers’ annual scholarships for investigation and learning), Norges forskningsrådet. Стипендия предоставлена для того чтобы мы закончили работу над нашими диссертациями по антропологии.

Семенков В.Е.: А что представляет собой ваше исследование?

Давыдов Владимир: Мы, работая в рамках Байкальского археологического проекта (Baikal Archaeology Project),  в течении 10 месяцев прожили в Северобайкальском районе Бурятии. Я изучал пространственные практики в эвенкийских деревнях, а Вероника –  социальную память и восприятие времени.

Семенков В.Е.: У Вас есть российские ученые степени кандидатов социологических наук. Учитываются ли наши степени в зарубежных университетах?

Симонова Вероника: Насколько мне известно, вопрос «зачета-перевода» российских ученых степеней каждый раз решается индивидуально. У России, например, с Францией и Германией есть соответствующие соглашения, и если я не ошибаюсь, то ученые степени СПбГУ и МГУ и Российской Академии Наук – во многих случаях конвертируются в PhD. В этих странах российский кандидат может претендовать на последующую исследовательскую работу (postdoctoral research). А в таких странах как Великобритания и Норвегия, каждый случай рассматривается сугубо индивидуально. Если заведующий кафедрой и его коллеги оценят вашу диссертацию и сочтут, что Вы соответствуете их требованиям, то Вам могут присвоить PhD.

Семенков В.Е.: А в вашем случае как было?

Симонова Вероника: Мы – кандидаты социологических наук, а работаем в области антропологии. Поэтому там нам необходимо защитить диссертацию именно по антропологии, чтобы в дальнейшем продолжать работать в сфере наших интересов. Тем более, в России отсутствует ученая степень по такой специальности. И вообще, насколько мне известно, статус социальной антропологии как научной дисциплины, к сожалению, находится под большим вопросом.

Семенков В.Е.: Получается, что в Норвегии жестко разводят социологию и социальную антропологию?

Симонова Вероника: Они их разводят,  учитывая разницу в методах работы. Для антрополога очень важно получить опыт полевой работы, вживания в среду, о которой антрополог собирается писать научный текст. Для социолога это необязательно.

Давыдов Владимир: К тому же есть национальные традиции антропологических исследований. Например, Британская антропологическая традиция может классифицировать американскую антропологическую традицию как cultural studies. Норвежская антропология, в отличие от британской, более прагматична. Я столкнулся с тем, что в Норвегии также развивается организационная антропология, антропологи изучают организационную культуру, нефтяные компании, различные фирмы. 

Симонова Вероника: Но и в самой британской антропологии нет концептуального или методологического единства. Для нас очевидно, что антропология в Абердинском университете, отличается, например, от антропологии в Кембридже. Если в Абердине мы видим, что лидирует направление, связанное с социальной экологией, изучением Севера, восприятием окружающей среды, в самом широком понимании, главным теоретиком этого направления, является Тим Инголд, то в Кембридже ряд антропологов занимаются изучением также пост-советского пространства и исповедует неомарксизм. Также структура университета отличается тем, что основной единицей является не факультет, а колледж. Существенным обстоятельством является отсутствие единых нормативных требований к антропологическим изысканиям. Поэтому каждый институт очень индивидуален.

Семенков В.Е.: И все же, есть ли что-то общее в этом разнообразии школ и подходов?

Симонова Вероника: Есть императив полевых исследований, есть требования соотносимости цитируемых авторов и требования апелляции к локальному контексту.

Семенков В.Е.: Что такое апелляция к локальному контексту?

Симонова Вероника: Я имею в виду, что антрополог должен опираться на детальную информацию, касающегося изучаемого региона и изучаемого предмета.

Семенков В.Е.: Есть ли у них императив политкорректности?

Симонова Вероника: В их академичном сообществе есть императив прав человека. Разумеется, антрополог должен принимать во внимание этические нормы в ходе полевого исследования, и в ходе анализа полевого материала и, соответственно, написания текста.

Семенков В.Е.: А как быть с оценкой тех социальных процессов, что Вы наблюдали в этих деревнях? Не секрет, что  в тех деревнях – повальное пьянство.

Симонова Вероника: Опять же антрополог должен воздерживаться от оценочных суждений. Повальное пьянство – это плохо. Но если я буду руководствоваться лишь этим, то мимо меня пройдет ряд вещей чрезвычайно важных для повседневной жизни жителей деревни. Я не пойму, что это значит для самих людей, какие отношения стоят за этим, как люди интерпретируют этот процесс сами, как это связано с локальной экономикой, с отношениями людей, например в тайге, и в деревне. В общем, антрополог должен попытаться изучать не «алкоголизм», который уже несет в себе сильную оценочную смысловую нагрузку, а так называемые drinking patterns (социальные модели поведения, связанные с употреблением спиртных напитков). Об этом чрезвычайно сложно писать, поскольку в этой теме возникает ряд этических барьеров, да и в этнографической традиции эта тема, в целом, воспринималась как маргинальная. Пьянство как проблема – пожалуйста, а что, собственно, стоит за всем этим, очень трудно поддается анализу.  

Семенков В.Е.: А сами британские антропологи задаются вопросом о прагматике своих исследований, об адресате своих высказываний? 

Давыдов Владимир:  В Абердинском университете есть семинары (writing up seminars), на которых ставятся подобные вопросы. Сейчас большой интерес представляет тема презентации антропологического знания более широкой аудитории. В какой форме это лучше всего сделать? Представлять визуальный материал в качестве фильмов и телепередач, писать текст в понятном не специалистам-антропологам стиле? Например, Пирс Витебский (Piers Vitebsky, University of Cambridge) написал свою работу «Оленеводы» (Reindeer People) в форме полухудожественного произведения и получил за это премию Американской Антропологической Ассоциации, а также Kiriyama Prize for Non-Fiction. Думаю, что у подобного жанра в антропологии большое будущее. В «Журнале социологии и социальной антропологии» была опубликована дискуссия круглого стола, на которой основным докладчиком выступал социолог Майкл Буравой, который занимается теоретизированием подобной «транспортировки» социологии в широкую аудиторию. Думаю, что это современная тенденция, характерная и для антропологии. В Норвегии этой проблемой занимается Томас Хюлланд Эриксен известный российскому читателю своей работой «Тирания момента».  

Семенков В.Е.: А как организован учебный процесс в британском университете?

Давыдов Владимир: Если говорить об уровне бакалавриата, то там существует такое же деление на лекционные и практические занятия. Только часов на лекционные занятия отводится гораздо меньше, чем в российских вузах. Основной упор – на письмо, студенты пишут эссе. В Абердине студенты антропологи первого курса  пишут за год по курсу «Введение в антропологию»: рецензию на книгу, два тематических эссе, и на экзаменах - письменные работы. Студенческое эссе не должно превышать 2000 слов. Эссе оценивается по 20-бальной шкале. Но в каждом университете – своя система оценки. Так, в Абердине высшая оценка: от 17 до 20 баллов. А в других – возможно иначе.

Семенков В.Е.: А какие бывают темы эссе?

Симонова Вероника: Темы формируются исходя из того курса, который был прочитан. В курсе «Введение в антропологию»  были, например, такие темы как «Природа и культура», «Человеческие чувства» (senses), «Первый контакт». В письменных работах оценивают: уровень логики изложения мысли, качество работы с источниками, структуру работы, библиографию и правильность ее оформления. Преподаватель, ведущий семинары, пишет развернутую рецензию (feedback)  - страница текста, где оцениваются как достоинства работы, так и ее недостатки. Диплом бакалавра по уровню может соответствовать курсовой работе студента 4 курса СПбГУ.

Семенков В.Е.:  А магистратура как проходит?

Симонова Вероника: В магистратуре все сфокусировано на написание магистерской работы. Поэтому там меньше предметов, но работы пишутся и там. Магистры пишут два эссе по 5000 слов. А потом сама диссертация – от 10 000 до 12 000 слов. То есть она может состоять из двух эссе.

Давыдов Владимир: Их магистерская диссертация может соответствовать уровню нашей дипломной работы, диплома СПбГУ. Очень важно, что письменные работы проверяют на плагиат. Есть специальная программа Turnitin. Ее официальное назначение – помощь студенту в правильном оформлении ссылок и сносок. Но кроме этой явной функции, у нее есть латентная функция. Эта программа показывает, из какого источника взят тот или иной фрагмент студенческой работы. Но если программа показывает 100% отсутствие соответствий с другими текстами – то это тоже плохо, ибо это интерпретируется, как отсутствие работы с источниками.

Семенков В.Е.:  А докторантура как проходит?

Симонова Вероника: В одних университетах докторантура рассматривается как продолжение учебы, а в других – как работа. Например, в норвежских университетах докторантура – это работа. Это значит, что PhD студенту платят зарплату за написание работы, а не стипендию. Однако, поступление в докторантуру не предполагает непременного прохождения уровня магистратуры. Так, когда нас зачисляли в аспирантуру Абердинского университета, то наши дипломы прировняли к магистерским диссертациям. Поскольку, наши дипломы, переведенные на английский язык, показали, что по количеству часов они равны британским магистерским диссертациям.

Давыдов Владимир: Но и в британских университетах написание PhD часто проходит в рамках участия в том или ином научном проекте. Разница в том, что в Британии надо отчислять часть денег на образование, то есть, если Вы пишите PhD в британском университете, то Вы платите за образование. Соответственно, часть стипендии уходит на то, чтобы покрыть плату за обучение. В Норвегии Вы принимаетесь на работу, соответственно не платите за обучение. Как в магистерской, так и в докторской диссертациях все начинается с написания исследовательской программы (research proposal). Но написание докторской диссертации не предполагает, как в случае написания магистерской диссертации, обязательного посещения тех или иных курсов: главное – работа с научным руководителем и участие в аспирантском семинаре, где обсуждаются главы диссертаций.

Семенков В.Е.:  А защита PhD как проходит?

Симонова Вероника: Сам процесс защиты называется Viva. Когда Вы считаете,  что готовы к защите, то сообщаете об этом руководителю, и если он с этим соглашается, то, как правило, он помогает найти двух экзаменаторов: «внешнего» экзаменатора из другого университета и экзаменатора «внутреннего», из Вашего университета. Главное требование к выбору этих персон, чтобы они не были знакомы с Вашей работой до ее защиты. Если Вы даете читать главу вашей диссертации кому-либо из сотрудников университета, то она или он автоматически не могут быть вашими экзаменаторами. Экзаменаторы читают Вашу работу и назначают дату viva. Эта дата определяется в пределах от одного до трех месяцев после того как они прочитывают диссертацию. Сам экзамен длится несколько часов и по его итогам составляется протокол, в котором указывается одно из четырех решений. В первом случае, диссертация принимается полностью  без поправок. Между собой мы называли это dry (всухую). Во втором случае, диссертация принимается  с учетом исправлений, которые надо внести на протяжении от одного до трех месяцев «исправительных работ» (minor corrections) . В третьем случае, диссертация принимается с учетом исправлений, которые надо внести на протяжении от трех до шести месяцев (major corrections) .  И, наконец, может назначаться процедура вторичной защиты диссертации  через год (resubmission) . В первых трех случаях человек неформально считается доктором сразу после процедуры viva, но он должен внести изменения и разослать их экзаменаторам в указанный срок. Только после этого он может называться доктором официально. Сама процедура viva похожа на предзащиту в отечественной системе защиты диссертаций. Только в Британии это – закрытая процедура и научный руководитель на ней не присутствует. В то время как в Норвегии – это открытая процедура, на которой могут присутствовать все желающие и это очень похоже на российскую процедуру защиты диссертаций.

Семенков В.Е.:  А автореферат там есть?

Давыдов Владимир: Есть PhD outline,  краткое содержание диссертации, но он не выполняет той формальной функции, которая свойственна нашему автореферату. Поэтому никаких отзывов на него не требуется. Также как и в российской системе, PhD outline включается в часть диссертации, являющейся введением.

Семенков В.Е.:  А публикации к защите диссертации требуются?

Давыдов Владимир: Нет, не требуются, поэтому в порядке вещей – иметь PhD и не иметь публикаций. Но наличие публикаций, особенно в реферируемых журналах,  учитывается при приеме на работу.

Семенков В.Е.:  С публикациями у аспирантов есть проблемы?  

Давыдов Владимир: Есть. На публикацию у них уходит в среднем год-полтора. В некоторых научных журналах на одну публикацию берут отзывы у пяти-шести рецензентов. И только если все отзывы положительные, то принимается решение опубликовать эту работу. Поэтому, публикация всегда занимает много времени и аспирант, имеющий реферируемую публикацию, а не статью в сборнике – редкий случай.

Семенков В.Е.: А потом?

Симонова Вероника: А дальше - как правило, postdoc и краткосрочные контракты. Например, в Абердине превалируют краткосрочные контракты, и они часто не продлеваются. Поэтому зарубежные ученые вынуждены часто менять место работы.  Но это, в том случае, если Вы решили остаться в науке, потому что не все студенты, защитившие PhD, выбирают карьеру ученого. Университет не может принять на работу всех защитившихся. В том же Абердине сейчас пишут свои диссертации более 20 студентов. А вакансия преподавателя, примерно, объявляется один раз в 2 года. Поэтому вопрос о стабильности своего положения весьма актуален для многих лиц в европейской науке. Очень сложно найти постоянное место работы.

 

Семенков В.Е.: Большое спасибо за интервью!
Архив журнала
№4, 2020№1, 2021кр№2, 2021кр№3, 2021кре№4, 2021№3, 2020№2, 2020№1, 2020№4, 2019№3, 2019№2, 2019№1. 2019№4, 2018№3, 2018№2, 2018№1, 2018№4, 2017№2, 2017№3, 2017№1, 2017№4, 2016№3, 2016№2, 2016№1, 2016№4, 2015№2, 2015№3, 2015№4, 2014№1, 2015№2, 2014№3, 2014№1, 2014№4, 2013№3, 2013№2, 2013№1, 2013№4, 2012№3, 2012№2, 2012№1, 2012№4, 2011№3, 2011№2, 2011№1, 2011№4, 2010№3, 2010№2, 2010№1, 2010№4, 2009№3, 2009№2, 2009№1, 2009№4, 2008№3, 2008№2, 2008№1, 2008№4, 2007№3, 2007№2, 2007№1, 2007
Поддержите нас
Журналы клуба