В предыдущей статье  утверждалось, что существенным признаком, который должен быть отражен в содержании логически корректных понятий «общество», является деятельность. Однако в ней отмечалось также, что для   использования в исследовательских целях нескольких понятий «общество», сформированных с учетом этого признака, необходимо сделать более отчетливым само понятие «деятельность», которое ранее понималось как интуитивно ясное. При этом указывалось, что для более отчетливого понимания феномена «деятельность» необходимо выполнить ряд условий. В частности, предполагалось: 1) соотнести деятельность с другими проявлениями человеческой активности, 2) выявить существенные признаки человеческой деятельности, 3) определить основные разновидности деятельности и т.д. Настоящая статья и посвящена достижению первых двух целей. Проблема основных разновидностей деятельности будет рассмотрена в другой раз.

Что касается выполнения первого условия, то, прежде всего, необходимо обратить внимание на то, что деятельность – удивительное и трудно постижимое явление, хотя, казалось бы, совершая ее, люди должны были бы знать ее подробнейшим образом. Однако это не так. Когда пытаешься составить ясное и четкое представление о деятельности, невольно всплывает в памяти образ древнегреческого бога Протея, отличительным свойством которого была способность мгновенно менять свой облик и превращаться во все что угодно. Эта текучесть, подвижность, изменчивость деятельности, ее «протеизм», вкупе с непосредственной данностью для любого из нас делают ее чрезвычайно трудной для теоретического описания. Как отмечал Г.П.Щедровицкий, в какой-то момент человечество оказалось ситуации, когда «оно не только не знало, что такое деятельность, но и не знало, какими средствами это можно узнать»[1].Но постичь деятельность жизненно необходимо. Ведь ясно же, что все наши и победы и беды – результат нашей собственной деятельности. Сможем ли мы с ней справиться или нет? Или она, как взбесившаяся лошадь, сбросит своего всадника – человечество – в пропасть? Безусловно, требуется «обуздать» ее, а для этого нужно составить хотя бы грубое, но в чем-то истинное представление о деятельности. И, как уже было сказано, первое, с чего следует начать, это соотнести ее другими формами человеческой активности.

Проблема состоит в том, что в настоящее время категории, отражающие различные проявления человеческой активности, например, такие, как «жизнедеятельность», «поведение», «деятельность», «общение», не имеют более или менее четкого соотнесения между собой. Они употребляются в обществоведении и науках о человеческом поведении либо как интуитивно ясные, либо метафорически поясняются друг через друга. Представление о сути проблемы читатель может составить на подборке мнений, в общем, случайной, по поводу понятий «активность», «деятельность» и т.п.(подробный обзор материала по этой проблеме увел бы в сторону от цели настоящей статьи).

Отметим, в частности, что когда речь идет о деятельности, можно встретить утверждения, где активность поясняется через деятельность, а деятельность через активность. Например, утверждается, что «активность – энергичная, усиленная деятельность» [2]. В другом случае деятельность поясняется через активность. При  этом заявляется, во-первых, что «деятельность специфически человеческая форма активного отношения к окружающему миру», а, во-вторых, что целостность деятельности «синтезируется в марксистском понятии практики, включающем многообразные формы человеческой активности и ставящем во главу угла труд как высшую форму деятельности» [3]. Иначе говоря, деятельность поясняется через практику, а практика через активность. 

Иногда встречается довольно странное мнение, согласно которому  и речь может рассматриваться в качестве деятельности  [4] или  социальной деятельности [5]. 

Обнаруживаются и принципиально неприемлемые попытки определить понятие «деятельность» через понятие единичного акта или действия [6]. По-видимому, автор данного определения неявно опирается на классическую схему М.Вебера: поведение – действие – социальное действие. Однако в самой исходной схеме Вебера допущена некая смысловая несообразность. Она заключается в том, что в логическую цепочку вставлены слова, взятые из разных смысловых рядов. Напомним, в известной статье, Вебер заявляет, что «поведение»  … всегда являет собой для нас действие одного или нескольких отдельных лиц  [7], а социальное действие –  «такое действие, которое по предполагаемому действующим лицом … смыслу соотносится с действием других людей и ориентируется на него» [8].

Несообразность заключается в том, что (если причина лежит не в издержках перевода) что значение слова «поведение» соотносится со значениями таких слов, как «деятельность», «общение», «речь». Эти слова отражают человеческую активность как некий процесс, не имеющий четко определенного завершения. Слова же «действие», «социальное действие» соотносятся со словами «поступок», «акт», «высказывание» и пр. Они означают завершенное в определенный момент времени проявление активности. Представляется при этом, что поведение состоит из цепочки поступков, речь – из высказываний, деятельность –  из действий. Поэтому в качестве отправных точек проще использовать единовременные, завершенные проявления человеческой активности, строя из них соответствующие процессы, нежели наоборот. Отдельное событие, акт проще, нежели последовательность однотипных событий или актов. А в целом, в логике русского языка, деятельность – понятие, отражающее процесс, а действие – единичный акт в этом процессе. 

Сравнительно логичным, на первый взгляд, представляется трактовка деятельности и поведения как способов взаимодействия человека с миром, причем смысл поведения оказывается в приспособлении человека к миру, а деятельности – в творческо-преобразовательном отношении к миру. По крайней мере, оба способа можно счесть проявлениями внешней (двигательной) и внутренней (психической) активности [9]. Однако сомнительным оказывается рядоположенность (равноправие) обеих категорий. Как назвать строительство жилья или изготовление одежды? Поведением или деятельностью? Можно ли назвать познание «творчески-преобразовательной деятельностью»? Или познание «способ приспособления»? Подобные вопросы можно задавать до бесконечности.

Наконец, утверждается также, что деятельность является «системой и полиструктурой» [10], причем метафорический характер этого утверждения почти очевиден, поскольку неясно о каких системе и полиструктуре идет речь. 

Разнобой в определении понятий, описывающих активность человека, связан, вероятно, с тем, что исследователи, как правило, пытаются дать определение конкретному (отдельному) виду человеческой активности, не обращая внимания на остальные. При этом, определяя, скажем, понятие «деятельность, отдельные авторы опираются на тексты (чаще всего, классические), которые им представляются наиболее убедительными.  

Думается, однако, что для дальнейшего развития теоретической мысли в науках о человеке и обществе подобные подходы мало перспективны. Требуется разработка если не системы, то хотя бы какой-то совокупности упомянутых категорий, более или менее логично взаимосвязанных между собой. Ниже и предлагается (в дискуссионном плане) некоторая упорядоченная совокупность понятий, отражающих феномен человеческой активности. 

Представляется, что для разработки подобной совокупности целесообразно исходить из базовых философских преставлений о субъекте и объекте, учитывая, что способы пребывания в мире («существования») явлений, обозначаемых этими понятиями, принципиально различны, о чем уже говорилось в предыдущей статье. Существа (субъекты) существуют, а вещества (объекты) веществуют. Предлагаемый неологизм «веществовать» (который было бы полезно ввести в научный оборот) как раз и подчеркивает принципиальную разницу в способах пребывания в мире (существовании) объекта и субъекта. 

Признание двух способов пребывания мире приводит к выводу, что самой первоначальной категорией, опираясь на которую можно строить исходную совокупность понятий для описания активности субъектов (в том числе, человека), будет категория «существование». Однако для дальнейшего построения этой совокупности потребуются дополнительные, простые и почти очевидные, допущения.

Первое допущение состоит в том, что в существовании субъекта можно выделить два основных состояния: активности и покоя. Активность связана с интенсивной тратой энергии и обусловлена как внешними, так и внутренними стимулами. В период покоя энерготраты субъекта сводятся к минимуму, субъект «отключается» от мира и восстанавливает работоспособность своих структур, он «отдыхает». 

Второе допущение заключается в предположении, что активность может быть как хаотической, так и, большей частью, целесообразной. Наличие цели (идеальной модели будущего результата деятельности) особенно свойственно человеку. Целесообразную активность имеет смысл назвать поведением. 

Третьим допущением будет предположение о том, что целесообразным может быть поведение, по крайней мере, двух видов в зависимости от его направленности со стороны субъекта. 

Во-первых, оно может быть направленно на контакт с миром, на его познание, использование или преобразование. Назовем этот вид поведения инициативным поведением. 

Во-вторых, целесообразное поведение возможно как минимизация контакта с миром, уклонение от некоторых факторов мира, способных принести вред. Этот вид поведения может быть назван уклоняющимся поведением, например бегство и защита (сопротивление вынужденному контакту). 

В-третьих, инициативное поведение может быть направлено субъектом на самого себя. В этом случае субъект относится к себе как к части внешнего мира (объекту).

Четвертое допущение заключается в том, что предполагается наличие в мире как субъектов, так и частных объектов (сторон мира, вещей, явлений). Соответственно, инициативное поведение по отношению к объектам и субъектам обретает две основные формы – деятельность и общение [11].. 

Деятельность направлена на объекты, субъект с ее помощью их познает, преобразует, использует, причем одновременно в процессе деятельностного взаимодействия с миром может меняться и сам. В зависимости от того, чья структура (объекта или субъекта) меняется по преимуществу можно выделить две ведущие формы деятельности: преобразование и познание. В результате преобразования изменяется объект в соответствии с целями субъекта. Для человека основным видом преобразования (преобразовательной деятельности) является труд. В результате познания меняется структура субъекта как материальная (изменяется строение тела в соответствии с условиями внешнего мира), так и идеальная (особенно свойственная человеку, когда меняются человеческие представления о мире – картина мира – в человеческой голове). Частными случаями, когда субъект направляет свою деятельность на самого себя, оказываются самопреобразование и самопознание. 

С учетом того, что деятельность всегда совершается «ради кого-то или чего-то» можно выявить основные виды деятельности, связанные с существованием человека. Они выявляются из рассмотрения простейшей ситуации, когда в наличии имеются: 1) деятель, 2) нечто «другое» (человек, общество, природа, Бог и т.д.) и 3) сам процесс деятельности. Во-первых, деятельность может совершаться деятелем для себя (назовем ее «эгодеятельность»), посредством ее деятель обеспечивает свое существование. Во-вторых, деятель может совершать деятельность в пользу «другого». Это служебная деятельность, способная придать смысл существованию деятеля. В-третьих, субъект может совершать деятельности ради самой деятельности. Ее можно назвать «игра». Она  привносит в существование субъекта радость, веселье [12]. Подробнее это представление об основных разновидностях деятельности будет изложено в следующей статье. 

Общением следует считать взаимодействие между субъектами, которые «признают» друг друга равными себе. В общении субъекты воспроизводят (порождают и воспитывают) друг друга. Основными формами общения, аналогичными преобразованию и познанию, является ознакомление (информирование) и понимание. 

Однако субъекты разных уровней могут относиться друг к другу как к объектам. Тогда можно говорить о деятельности одного субъекта по отношении к другому. В частности, человек осуществляет деятельность по отношению к биологическим организмам, к которым он относится как более низким по отношению к себе. Возможны,  в этом смысле, такие разновидности деятельности как охота, рыболовство, животноводство и пр. 

Кроме того, индивиды или люди из одной группы могут осуществлять деятельность по отношению к другим индивидам и группам, которые они считают не равными себе (ниже себя), действуя на основе комплекса превосходства и используя «низших» в своих целях. На этой основе возможны разные формы эксплуатации: от рабства, когда другой человек превращается в «говорящее орудие», то тонкой манипуляции человеческим сознанием на мировоззренческом уровне. В любом случае, одна из взаимодействующих сторон относится к другой как средству. В живой природе близкими подобиями таких человеческих субъектов выступают хищники и паразиты. 

Впрочем, существует возможность, когда субъекты (люди) признают принципиальное равенство по отношению к другим субъектам, но первые считают вторых более «слабыми» (не равными себе) в каком-то отношении в конкретной ситуации. Поэтому первые по отношению ко вторым также осуществляют некую деятельность (как к объектам), однако имея в виду благо «слабых» субъектов. Так, врач осуществляет деятельность по отношению к пациенту, учитель по отношению к ученику, родители по отношению к детям и т.п. Главное в этих взаимодействиях то, что более сильная сторона относится к слабой именно как к цели, а не средству. 

Предполагается также (еще одно очевидное допущение), что с учетом сложности строения живых существ общение между ними может происходить с использованием разных сторон их природы. Общение на основе конкретной стороны (или совокупности сторон) этой природы порождает  разных виды общения (и типы взаимодействия) между субъектами. В целом, для совокупности живых существ, включая человека, возможно общение, основанное на обмене генетической информацией, передаче чувств и сигналов (знаков и смыслов), обмене результатами деятельности (продуктами и услугами), принятыми решениями. Ясно при этом, что отдельным видам живых существ некоторые разновидности общения несвойственны. Например, коммуникация между людьми осуществляется, в основном, с помощью речи, а между муравьями с помощью химических веществ. У пчел существует так называемый «язык танца», когда пчела с помощью движений показывает направление и расстояние до растений-медоносов, и т.п. Соответственно, возможно природное, чувственное, коммуникационное (в том числе, рече-коммуникационное), деятельностное, правовое общение. Часть из упомянутых видов общения ранее была названа типами взаимодействия между людьми. 

С точки зрения природного взаимодействия люди мало отличаются от других живых существ. Но, начиная с чувственного уровня, названные виды общения между людьми настолько усложняются, что становятся качественно отличными от аналогичных видов общения между животными, общественными насекомыми и пр. Особенно развиты у людей такие виды общения (типы взаимодействия), как рече-коммуникационное, деятельностное, правовое (зачатки правового взаимодействия наблюдаются уже в группах высших приматов, где разные особи занимают особое, неравное по отношению к другим, положение). На основе названных типов взаимодействия возникают особые объединения людей: общности, сообщества, общества (в узком смысле слова), государства, социум (общество в широком смысле слова), о чем уже сказано выше. 

В целом, можно предложить следующую совокупность взаимосвязанных категорий, отражающих формы человеческой активности (см. Схему 1).

 

Схема 1. Совокупность основных проявлений человеческой активности

Изложенный подход к разработке взаимосвязанной совокупности форм человеческой активности позволяет помочь в решении некоторых проблем теоретической социологии:

1) избавиться от метафоричности и тавтологичности в определениях важнейших понятий, характеризующих формы активности человека;

2) помочь в построении простейших моделей (идеальных типов) различных человеческих объединений, что, в конечном счете, послужит основой для применения естественнонаучных (теоретических) методов к исследованию социальных систем;

Предложенная совокупность основных форм человеческой активности нуждается в критике, уточнениях и пр., возможно, даже в отмене и выдвижении другой. Но представляется несомненным, что лишь путем разработки совокупности взаимосвязанных понятий удастся придать языку теоретической социологии необходимые строгость и точность при описании многообразных форм человеческой активности [13]. В эту схему для простоты не включены виды активности, направленные субъектом на самого себя. Но в ней можно было бы найти место самопознанию и самопониманию, свмопреобразованию и самовоспитанию. С учетом целей и результатов взаимодействия между субъектами в ней можно было отразить такие формы общения, как лечение, эксплуатация, воспитание, обслуживание и др., о чем отчасти речь шла выше.

Признание деятельностного взаимодействия в качестве сущностного признака человеческого общества приводит нас, однако, к крайне важной теоретической проблеме, которую можно сформулировать двояким образом. 

Во-первых, как можно теоретически отличить человеческое общество от объединения общественных насекомых, если не подключать другие виды взаимодействия? Во-вторых, можно ли построить достаточно адекватную теоретическую модель общества, используя только представление о деятельностном взаимодействии, не прибегая к дополнительным видам? 

 Относительно адекватности теоретической модели общества, построенной на представлении о деятельностном взаимодействии как базовом, можно сказать следующее. Ее адекватность может быть проверена лишь в результате проверки следствий, которые из нее вытекают. Но в качестве предварительного обоснования можно использовать аналогию с теми способами теоретического познания, которые издавна употребляются в физике. Физикам ясно, что любое взаимодействие между материальными телами целостно. Но если взять, допустим, взаимодействие двух магнитов, то можно изучать только магнитное взаимодействие между ними, забывая на время о том, что между ними существует и гравитационное взаимодействие. Напротив, изучая гравитационное взаимодействие между небесными телами, можно забыть, что между ними могут существовать какие-то электромагнитные взаимодействия. Собственно говоря, это соображение лежало в предложенной ранее совокупности человеческих объединений, возникающих на основе различных типов взаимодействия.

Что же касается вопроса о признаках теоретического отличия человеческого общества от объединений общественных насекомых или стадных животных, то его неявно ставит еще Аристотель, заявляя, что человек является общественным животным в большей степени, нежели пчелы и стадные животные, поскольку именно человек обладает речью. Видя, что человеческое общество напоминает улей, он ввел представление о рече-коммуникационном взаимодействии  в качестве отличительного признака первого от второго. Подобное решение кажется самым простым и логичным на первый взгляд с теоретической точки зрения. Однако оно явным образом приводит к усложнению теоретической модели, что противоречит исходному принципу простоты ее построения. 

Кроме того, можно указать в качестве отличительного признака и то, что упомянутые объединения составлены из разных биологических организмов. Но теоретически это не слишком удачный выход. Ибо можно представить хотя бы в жанре фантастики сложноорганизованное общество с высоким уровнем развития, состоящее из гигантских муравьев или каких-то других существ. У этого общества могут оказаться те же самые проблемы, что и у нашего. 

Однако существует еще одна возможность найти отличие улья или муравейника от человеческого общества, не привлекая представление о дополнительном виде взаимодействия и не указывая на биологические организмы, из которых оно состоит. Вполне возможно отличить человеческое общество от любого другого объединения насекомых или животных в том случае, если мы найдем принципиальные отличия человеческой деятельности от деятельности общественных животных. Если показать, что человеческое общество, как и общество животных, существует на обмене результатами деятельности (т.е. на обмене веществом и энергией между особями), но сама деятельность человека принципиально отличается от деятельности общественных животных, можно обойтись без привлечения дополнительных видов взаимодействия, чтобы отразить специфику именно человеческого общества. Если деятельность, на обмене результатами которой существует человеческое общество, принципиально отличается от деятельности животных (или общественных насекомых), то и человеческое общество принципиально отличается от любых объединений животных. Но чем деятельность человека отличается от деятельности животных? Какими признаками? Попытаемся разобраться с этими вопросами.

Обычно первое, что приходит на ум человеку, когда (и если) он задается вопросами об отличии человеческой деятельности от деятельности животных, это факт наличия в человеческой голове представления о возможно результате деятельности. В свое время одной из любимых цитат из «Капитала» в советском обществоведении была та, где Маркс, предварительно отказавшись от рассмотрения «первых животнообразных инстинктивных форм труда», заявляет:  «Мы предполагаем труд в такой форме, в которой он составляет исключительное достояние человека. Паук совершает операции,  напоминающие операции ткача, и пчела постройкой своих восковых ячеек посрамляет некоторых людей-архитекторов. Но и самый плохой архитектор от наилучшей пчелы отличается тем, что прежде, чем строить ячейку из воска,  он уже построил ее в своей голове. В конце процесса труда получается результат, который уже в начале этого процесса имелся в представлении человека, т.е. идеально» [14]. Намного раньше эту же мысль, но в более короткой и менее развитой форме высказал А.Блаженный. Говоря о тех дарах,  которыми Бог наделил человека, он упоминает среди прочих и «способность ума ... постигать тайны искусства и наперед обнимать мыслию то,  что предполагает он произвесть» (курсив мой. – П.С..) [15].   

Строго говоря, Маркс (как и мы) не знает точно, есть ли в голове пчелы некий образ будущего результата деятельности или нет. Но совершенно ясно, что, если он даже есть, пчела неспособна изменить его. Пчелиная ячейка из воска всегда будет похожа на шестигранник. А вот идеальная модель будущего результата деятельности в человеческой голове всегда свободно сотворена самим человеком. Каждый архитектор способен построить собственный образ будущего дома. Поэтому, уже на этапе формирования идеальной модели, человеческая деятельность приобретает один из существеннейших своих признаков – свободу. Соответственно, наличие в голове человека идеальной модели будущего результата действительно является одним из важнейших, а может быть, и самым главным отличительным признаком собственно человеческой деятельности (даже если предположить, что некий образ будущего результата деятельности имеется у пчелы или бобра). Но можно указать и другие отличительные признаки деятельности, которые имеют более «социологический» и менее философский характер. Речь пойдет сейчас о регуляторах деятельности и об отличии этих регуляторов у человека и животных.

Будем исходить из допущения, что любая деятельность как-то регулируется. При этом очевидного, что, во-первых,  деятельность как-то осуществляется и даже развивается, а значит, существуют какие-то стимулы ее  осуществления и развития. Во-вторых, деятельность при всей своей изменчивости всегда как-то оформлена, а значит, существует нечто, что ей эту форму придает. В-третьих,  деятельность чем-то всегда ограничена, примерно так, как ограничены вода или газ сосудом, в котором они содержатся. Соответственно, основные регуляторы деятельности можно назвать стимулами, оформителями и ограничителями. 

      Ограничителями деятельности являются свойства внешнего мира (природы) и самих деятелей.   

Природный субъект соприкасается с внешним миром и осваивает (познает и использует) его с помощью своей деятельности лишь в той мере,  в какой позволяют ему его органы чувств и строение его тела. Тигр способен существовать (действовать) лишь в условиях тайги или джунглей. Пчеле нужны летняя температура воздуха и цветущие растения. Без соблюдения определенных природных условий (особых для каждого вида) жизнедеятельность любых живых существ немыслима. Органы чувств,  анатомия и физиология живого существа теснейшим образом сопряжены с этими условиями, поэтому нормальная деятельность возможна тогда, когда не нарушены (не изменены) ни условия среды, ни само строение данного существа.

Человек оказался способен кардинальным образом изменить описанную ситуацию. С помощью технических средств он в состоянии познавать и осваивать такие характеристики природной среды, какие недоступны ему как просто живому существу. Предметом его деятельности стала едва ли не вся вселенная (по крайней мере, как предмет познания). Тем не менее, ограничители человеческой деятельности были и остаются. Мы не можем осуществлять свою деятельность, если исчезло какое-то природное условие, за счет которого деятельность была ранее возможна. Изменение или разрушение каких-то свойств и характеристик мира влечет прекращение определенной разновидности деятельности, а в дальнейшем изменение структуры общества и даже в какой-то мере изменение человеческих свойств и качеств.  

 Например, во время палеолита, когда по территории Евразии бродили стада мамонтов и шерстистых носорогов, основным видом деятельности людей в зоне тундровой степи была коллективная облавная охота. Зверей загоняли в ловушки – ямы, топкие места, естественные овраги, а потом добивали. Подобная охота требовала от людей немалого мужества и слаженных действий. Позже, во время мезолита, после таяния ледника, крупные, точнее, гигантские животные исчезли. Людям пришлось заняться охотой на оленей, лосей, птиц, а также ловлей рыбы. Коллективная облавная охота уступила место индивидуальной охоте и ловле с помощью лука и сетей. Изменение внешней среды (исчезновение гигантских животных) вынудило людей изменить форму своей деятельности. Более того,  от них потребовались новые психические свойства и качества. Ведь «если палеолит был для человека школой мужества и организованности, то мезолит стал школой находчивости и личной инициативы» [16].   

Открытия и изобретения, благодаря которым окружающий мир становится иным, обретает новые грани и качества, расширяют пространство человеческой деятельности, отодвигают ее границы. Изобретение ракеты, в конечном счете, открыло человечеству дорогу в космос, изобретение акваланга сделало доступнее мир океана. Но не менее важным является то обстоятельство, что технические устройства придают новые свойства человеческой деятельности по сравнению с деятельностью животных – они резко повышают насыщенность ее энергией и информацией. Проще говоря, человек, во-первых,  в своей деятельности использует большее количество энергии, нежели поглощаемое с пищей, причем количество этой энергии трудно соизмерить с энергией животных. Во-вторых, и количество информации, которым пользуется человек, несопоставимо с тем, которое он может приобрести из личного опыта. В самых простейших вещах, не говоря уже о сложных энергетических или информационных устройствах, которыми мы пользуемся в повседневной жизни, зашифровано столько знаний, сколько одному человеку не освоить за всю жизнь. В простом нажатии клавиши выключателя в сети домашнего освещения задействованы практически все знания, добытые естественными науками. Но в принципе границы деятельности неустранимы.

Помимо чисто внешних ограничителей деятельность имеет и свою собственную, «внутреннюю» упорядоченность. Она всегда совершается в соответствии с некими образцами, в результате чего возникают определенные «технологии» деятельности. Эти образцы мы можем назвать оформителями деятельности. В свою очередь их можно разделить на два класса: природные и социальные.   

Природные оформители – инстинкты и рефлексы, а социальные – нормы.   Оформители задают определенные последовательности, алгоритмы конкретных действий, и вне этих алгоритмов достижение намеченной цели крайне маловероятно.

Стимулы деятельности, благодаря которым она осуществляется и развивается, это потребности и ценности.

Что касается потребностей, то они не являются специфически человеческими стимулами деятельности. Деятельность, вызванная потребностями, направлена на подержание существования деятеля. И в этом отношении человеческая деятельность неотличима от животной. Но самая главная характеристика потребностей в том, что они заданы объективно, т.е. самой структурой деятеля. И это касается даже высших, духовных потребностей, ибо если их не удовлетворять (например, если преподаватель не будет читать научную литературу), деятель в каком-то отношении будет деградировать. Поэтому деятельность в соответствии с потребностями несвободна, а ее смысл для субъекта задан не свободной волей субъекта, а самим процессом его существования. Напротив, ценности кардинально отличаются от потребностей в качестве стимулов деятельности. Во-первых, в выборе ценностей человек свободен. Нельзя запретить человеку  выполнять свой долг, писать стихи или добиваться любви (хотя можно создать внешние препятствия, затрудняющие соответствующую деятельность). Во-вторых, выбрав ценность, человек сам задает себе смысл собственной деятельности. 

 Таблица.

Природные и социальные регуляторы деятельности.

Класс                  Наименование регуляторов

Регуляторов Ограничители Оформители Стимулы

ПРИРОДНЫЕ (присущи и животным, и человеку) Свойства внешнего мира,  осваиваемые с помощью органов тела инстинкты,  рефлексы потребности

СОЦИАЛЬНЫЕ (присущи только человеку) Свойства внешнего мира,  осваиваемые с помощью

технических средств социальные 

нормы Ценности

Позже мы уточним понятие «ценность», которое требует особого разговора, а пока подытожим наши представления о регуляторах деятельности в небольшой табличке (см. табл.).

Итак, человеческая деятельность отличается от деятельности животных признаками:

1) идеальной моделью будущего результата деятельности,

2) наличием дополнительных классов регуляторов – ограничителей, оформителей и стимулов,

3) неизмеримо большей насыщенностью энергией и информацией,

4) свободой (человек свободен в построении идеальной модели будущего результата деятельности и в выборе ценностей),

5) субъективно заданным смыслом.

Рассмотрение регуляторов деятельности привело нас к трем важным понятиям социологии: потребности, нормы и ценности, Подробнее они будут рассмотрены в других статьях. 

Подведем итоги. Признание скоррелированного деятельностного взаимодействия как собственно социального приводит к совокупности других проблем. Главная проблема состоит в том, что требуется прояснить представление о деятельности. Для ее решения было признано необходимым: 

- во-первых, соотнести деятельность с другими проявлениями человеческой активности; 

- во-вторых, выявить существенные признаки человеческой деятельности и показать ее качественные отличия от деятельности животных, что необходимо для построения сравнительно простых, но достаточно адекватных теоретических моделей общества;

- в-третьих, определить наиболее простые и фундаментальные разновидности деятельности, на основе которых существует общество.

Проблема о месте деятельности среди других проявлений человеческой активности решалась исходя из представлений о категории «существование» как способе пребывания в мире субъектов. На этой основе была сформирована следующая совокупность категорий, отражающих человеческую активность: 

1) собственно активность как самая широкая категория (в отличие от покоя), 

2) поведение как целесообразная активность, 

3) деятельность как инициативное поведение субъекта направленное на взаимодействие с объектом. Основными формами деятельности оказываются познание и преобразование 

4) общение как инициативное поведение субъекта, направленное на другой субъект. Основными формами общения оказываются ознакомление (презентация) и понимание.

Решение проблемы специфики человеческого общества опирается на указание отличительных особенности человеческой деятельности по сравнению с деятельностью животных. Таковыми оказываются:  1) наличие идеальной модели будущего результата деятельности, 2) дополнительный класс ее регуляторов (ограничителей, оформителей и стимулов), 3) свобода, 4) субъективно заданный смысл, 5) повышенная энергоинформационная насыщенность.

О выявлении наиболее простых и фундаментальных разновидностей деятельности (о которых упомянуто выше) подробнее будет сказано в другой статье.

Литература

1. Щедровицкий Г.П.Избранные труды. – М.: Шк.Культ.Полит., 1995, с.241.

2. Современный словарь иностранных слов. – М: Изд-во «Рус. яз», 19931993, с.28.

3. Огурцов А.П., Юдин Э.Г. Деятельность / Философский энциклопедический словарь / Главная редакция:  Л.Ф.Ильичев и др.  – М.: Советская энциклопедия, 1983, с.151-152.

4. Щедровицкий Г.П. Избранные труды. – М.: Шк.Культ.Полит., 1995, с.237, 238 и др.

5. Штомпка П. Социология. Анализ современного общества: Пер. с польск. С.М.Червоной. – М.: Логос, 2005, с.50-51.

6. Соколова Г.Н. Деятельность /Социология: Энциклопедия / А.А.Гришанов, В.Л.Абушеноко и др. – Мн.: Книжный дом, 2003, с.272.

7. Вебер М Основные социологические понятия / Избранное: Протестантская этика и дух капитализма. – 2-е изд., доп. и испр. – М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 2006. (Серия «Книга света»), с. 461

8. . Вебер М Основные социологические понятия / Избранное: Протестантская этика и дух капитализма. – 2-е изд., доп. и испр. – М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 2006. (Серия «Книга света»), с. 453.

9. Петушкова Е.В. Поведение / Социология: Энциклопедия / А.А.Гришанов, В.Л.Абушеноко и др. – Мн.: Книжный дом, 2003, с.734-735.

10. Щедровицкий Г.П.Избранные труды. – М.: Шк.Культ.Полит., 1995, с.245

11. Смирнов П.И., Смирнов Г.П. Активность человека: совокупность основных проявлений / Вторые Ковалевские чтения / Материалы научно-практической конференции16-17 ноября 2007 года / Отв.редактор Ю.В.Асочаков. СПб., 2007, с.83-87. 

12.  Бороноев А.О., Письмак Ю.М., Смирнов П.И. Моделирование социальных систем: концепция и основные понятия / Проблемы теоретической социологии. Вып. 2. / Под ред. проф. А.О.Бороноева. – СПб.: Изд-во СПбГУ, 1996 с.86-87

13. Смирнов П.И., Смирнов Г.П. Активность человека: совокупность основных проявлений / Вторые Ковалевские чтения / Материалы научно-практической конференции16-17 ноября 2007 года / Отв.редактор Ю.В.Асочаков. СПб., 2007,  с..85-89.

14. Маркс К. Капитал / Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т.23, с.189.

15. Августин. Исповедь. Цит. по: Антология мировой философии в 4-х т. Т.1,  ч.2. – М.: Мысль, 1969, с.585. 

16. . Рыбаков Б.А. Язычество древних славян. -  Переизд. М.: Русское слово, 1997,  с.167.