Другие журналы на сайте ИНТЕЛРОС

Журнальный клуб Интелрос » Credo New » №1, 2011

И.А. Погодин
ФИЛОСОФСКИЕ АСПЕКТЫ ПСИХОТЕРАПИИ , И.А.Погодин

МЫСЛИТЕЛЬНАЯ ПАРАДИГМА, ОСНОВАННАЯ НА ИДЕЕ ПОЛЯРНОСТЕЙ И ЕЕ ФЕНОМЕНОЛОГИЧЕСКАЯ АЛЬТЕРНАТИВА: ФИЛОСОФСКИЕ АСПЕКТЫ ПСИХОТЕРАПИИ

В этой статье нам бы хотелось остановиться несколько подробнее на прикладных аспектах применения диалогово-феноменологической модели контакта [8, 9]. Созданная ради терапевтических целей, предложенная вашему вниманию модель, безусловно, имеет также значение, выходящее за рамки собственно психотерапевтической практики. По крайней мере, апеллирование к ее содержанию и логике провоцирует также рассуждения о проблемах, которые имеют отношение к философии, психологии, культурологии, антропологии и т.д. Не обнаруживающие очевидной связи с психотерапевтическими темами эти проблемы косвенным образом поддерживают развитие теории и практики психотерапии. Поэтому решение посвятить несколько страниц текста прикладным аспектам исследуемой темы выглядит более чем оправданным. В фокус внимания наших рассуждений в данной работе мы поместим проблему мышления. А именно аспект, имеющий отношение к его источнику. С одной стороны, привычный образ мышления западного человека одним из своих оснований имеет концепцию полярностей. С другой стороны, рассматривая прикладное значение диалогово-феноменологической модели контакта, нельзя не обратить внимания на ресурсы, которые предоставляет мышлению феноменологический метод. Об этих мыслительных альтернативах и пойдет речь далее.


О концепции полярностей и ее значении для психотерапии
Феноменологическая модель контакта имеет большое значение для одного довольно популярного философского положения, имеющего отношение к поляризационной природе мышления человека, философский и психотерапевтический анализ которого может существенно повлиять на теорию и практику психотерапии. Речь идет о диалектическом положении, согласно которому расширение осознавания тезиса ведет к появлению антитезиса, а расширение осознавания антитезиса ведет к появлению возможности синтеза. До сих пор эта идея оказывалась довольно продуктивной как для философии и науки, вообще, так и для психотерапии, начиная с психоанализа, в частности. Например, разделение психической структуры на антагонистические составляющие (Эрос – Танатос, любовь – ненависть, Id – Super-Ego и др.) предоставило психоаналитикам возможность анализа бессознательного материала. Представления об амбивалентности легли в основу психоаналитической теории и практики. Собственно говоря, сама по себе идея бессознательного содержала отсылку к поляризационной природе психического.
Не избежала методологического вируса полярностей также теория и практика гештальт-терапии. Так, например, попытка деления психики на top-dog и under-dog (или собаки сверху и собаки снизу), предпринятая основателем гештальт-терапии Ф. Перлзом, хотя и не в полной мере соответствовала методологии гештальт-подхода (чего стоит, например, очевидное расхождение этого принципа с базовой идеей холизма или постулированием процессуальной природы психического), но на довольно длительное время определила облик гештальт-терапии. В наиболее значительной степени эта методологическая позиция проявилась именно у Ф. Перлза в калифорнийский период «бум-бум-терапии», что вкупе с утрированным акцентом на отреагировании в процессе терапии вызвало выраженный протест соратников-основателей этого терапевтического подхода.
После смерти Ф. Перлза «поляризационная» концепция психического утратила свое особое значение, переместившись в фон теории и практики подхода. Тем не менее, большинство школ гештальт-терапии заимствовали идею полярностей в свой методологический и методический арсенал. Иногда такое заимствование носило неочевидный характер, например, когда за одной из полярностей признается природа интроекта, а за другой – блокированного желания. В других случаях идея полярностей носит более отчетливый характер. Например, С. Гингер отмечает: «Фрейдовская тема амбивалентности, развитая уже Юнгом, в Гештальте находит свое завершение в работе по интегрированию противоположных «полярностей», таких как любовь/ненависть, жестокость/нежность, автономия/зависимость, авантюра/безопасность, мужественность/женственность и т.д.» [3; С. 61]. Авторы «International Glossary of Gestalt-therapy» также вносят в терминологический аппарат подхода категорию полярности: «Гештальт-подход стремится к гармоничному единству всех взаимодополняющих крайностей (полярностей) человеческого поведения (например, агрессивность и нежность), но не к отказу от одной крайности в пользу другой или к иллюзорному поиску «ложной середины» – бледного подобия живых чувств» [1; С. 147-148].
В довольно ярком виде принцип поляризационной природы психического представлен в Кливлендской школе гештальт-терапии [2, 22]. Так, И. Польстер и М. Польстер, обсуждая проблему экспериментов в гештальт-терапии, пишут: «Отыгрывание полярности – это тоже драматическое воплощение человеческого характера, но в данном случае речь идет о двух противоположных чертах характера – «ангельской» и «дьявольской», большой и маленькой и т.п. Здесь могут участвовать также два противоположных направления действия – оставаться или уходить, говорить или молчать» [2; С. 197]. И немного далее продолжают: «Игнорируя части самого себя, человек чувствует себя так, словно обманывает маленького ребенка, задающего назойливые вопросы. Непризнаваемый «дьявол» будет неожиданно возникать везде, к большому замешательству и неудобству «ангела». … Основное требование в работе с полярностями – восстановить контакт между противоположными силами» [2; С. 197-198]. Апогея идея полярностей достигает в работе И. Польстера «Обитаемый человек», в которой автор отмечает: «Фокусируя внимание на определенных «я» человека – называя их, обращаясь к ним, оказывая на них влияние, создавая диалог между ними – терапевт и пациент могут видеть, какую роль играет каждое из них в сложной жизни человека, какое участие принимает каждое из них в интеграции его «я». Некоторые из представленных «я», например, «великодушное я», «работящее я» или «образцовое я», могут формировать целостное ядро личности пациента. Другие – «алчное я», «безответственное я», «губительное я» – могут быть подавлены, молчаливы, отвергнуты и непризнанны. Однако все они важны» [4; С. 8-9]. Автор говорит о полярностях так, как будто рассказывает об отдельных людях, живущих по соседству. Подытоживая вышесказанное, отметим, что, несмотря на довольно неуютное место в методологии гештальт-подхода, концепт полярностей до сих пор в большей или меньшей степени влияет на развитие этого психотерапевтического метода.


Концепция полярностей и гештальт-терапия
В чем же противоречивость положения о полярностях и методологических основ гештальт-терапии? Наверняка у читателя, привыкшего апеллировать в процессе терапевтического экспериментирования к работе с полярностями (почти в каждом учебнике по гештальт-терапии можно встретить параграф, описывающий работу с полярностями посредством экспериментов их по проигрыванию [2, 3, 5]), закономерно возникает этот вопрос. За ним следует другой: зачем пытаться изменить устоявшиеся положения метода, если он оказывается довольно эффективным, а в данном аспекте [применения идеи полярностей] еще и эффектным ? От этого места недалеко до обвинений автора в излишнем бесплодном теоретизировании. Тем не менее, ответ на вопрос о методологических противоречиях в гештальт-подходе в этом аспекте не носит сугубо теоретический характер, как может показаться на первый взгляд, а имеет значительные последствия для психотерапевтической практики. Поэтому рискнем продолжить.
Как уже говорилось выше, концепция полярностей уже в момент ее появления в гештальт-подходе входила в значительное рассогласование с принципом холизма, на котором основывается методологическое здание метода. Холизм в данном контексте предполагает необходимость относиться к self как целостному образованию, которое невозможно разделить на составляющие его элементы. Именно это положение выступило одним из первых оснований ревизии теории и практики психоанализа, предпринятой Ф. Перлзом [6]. Благодаря этому принципу представления о природе психического, обладающего некоторой довольно стабильно структурой, характеризующие психоанализ, были трансформированы в методологии гештальт-подхода в представления о self как процессе в поле организм/среда. Необходимость в психической структуре, равно как и сама возможность ее постулирования при этом отпала. На наш взгляд, такая трансформация оказалась наиболее революционным шагом в эволюции психотерапии, перед которой открылись отсутствующие ранее возможности. Концепция полярностей в этом смысле не может не быть воспринятой нами в качестве методологического регресса, поскольку предполагает значительно выраженное апеллирование к представлениям о психической структуре, причем даже в том случае если под полярностями понимается противоречивые тенденции, существующие в поле. Сама по себе идея полярностей предполагает локализацию источника тенденции. А если тенденции оказываются фиксированными, закрепляются также и его источники. Таким образом, концепция полярностей релевантна представлениям о неких психических инстанциях, существующих внутри психического. Даже если идею полярностей в полной мере и строго методологически спроецировать на теорию поля, то все равно мы получим если не структуру психики (что возвращает нас к традиционным представлениям о личности), то некую структуру феноменологического поля (что вообще провоцирует методологический коллапс).
Кроме того, и, пожалуй, это один из самых важных аргументов, ставящих под сомнение адекватность концепции полярностей методологии гештальт-терапии, идея полярностей вступает в противоречие с феноменологическим методом, который заключается в следовании за появляющимися в поле феноменами, без попыток контролировать их возникновение и развитие. Динамика феноменологического поля принципиально непредсказуема, разумеется, если в наши задачи не входит демонстрация своего интеллекта и «богатого терапевтического опыта» в процессе построения гениальных прозрений и догадок о клиенте. В нашей власти лишь сопровождать клиента в процессе его переживания, помогая легализовать те феномены, которые появляются в терапевтическом контакте. Идея же полярностей в этом контексте скорее довольно агрессивным образом «подсказывает» феноменологическому полю «искомое» феноменологическое решение. Причем, по причинам, упомянутым немного выше, процесс осознавания, привычно выстроенный в соответствии с западной логикой, с охотой примет эту подсказку, с благодарностью распорядившись ею. Правда, к сожалению, процесс осознавания при этом двинется, скорее всего, в сторону, заданную популярной концепцией, а не едва ощутимой, но возможно, чрезвычайно важной интенцией в поле.
Нам бы хотелось отметить чрезвычайное богатство феноменологических вариантов, присущих самой природе процесса осознавания по сравнению с теми, которые предлагаются концепцией полярностей. Иначе говоря, популяризация концепции полярностей в гештальт-терапии и подчинение терапевтической практики ее влиянию, не дает возможности в полной мере использовать феноменологические ресурсы терапевтического поля. На стороне концепции полярностей пока находится тысячелетняя привычка мышления человека и в этом неравном бою феноменологическая природа осознавания все еще проигрывает. Попытка восстановления феноменологических ресурсов поля через призму философских и психологических аспектов будет предпринята немного далее. А сейчас немного о причинах популярности идеи полярностей в гештальт-подходе.

Идея полярностей: необходимость или ограничивающая мыслительная идеология
В чем же необходимость для Ф. Перлза привлечения конструкта полярностей в новый формирующийся метод, не очень подходящий для его ассимиляции? Возможно несколько ответов на этот вопрос.
Во-первых, основатель гештальт-терапии довольно остро на закате своей жизни столкнулся с необходимостью продвижения метода. Популизм, в котором зачастую обвиняют Ф.Перлза, был в некотором смысле спасительным для гештальт-подхода, поскольку позволил ему быть распознанным мировым психотерапевтическим и психологическим сообществом. Для продвижения важных на то время идей, была, с одной стороны, необходима яркая демонстрация метода, с другой, желательно, чтобы эта демонстрация была приближена к форме, возможной для ассимиляции как в традиционное психологическое, так и бытовое мышление. Концепция полярностей как нельзя кстати подходила для этих целей.
Во-вторых, шаг, проделанный основателями гештальт-терапии в развитии теории и практики психологической помощи (особенно это имеет отношение к использованию в новом подходе феноменологического метода, теории поля и концепции self) был, действительно, революционным, причем революционным настолько, что сохранять строгую логику подхода было довольно трудным даже для них. Представить себе, что личности как устойчивого образования не существует вовсе, а психическое представляет собой лишь процесс организации контакта в поле организм/среда и работать с симптомами, а также множественными психологическими и психическими расстройствами, рассматривая их в качестве способов организации такого рода контакта, было занятием, похоже, непростым.
Мышление западного человека было на протяжении многих столетий сформировано на каузальной традиции, а также на мировоззрении, оперирующем представлениями о структуре. Наше мышление построено по принципу полярностей и обращается к нему постоянно. При появлении в поле мышления концепта «добро» тут же возникает понятие «зла», таким же образом образ мягкости рождает представления о твердости. Все очень понятно и, само собой разумеется, мы даже не задумываемся над тем, есть ли у этого способа мышления полярностями некая альтернатива. Более того, по всей видимости, подобное положение вещей стабилизирует как мышление, так и все другие познавательные процессы, избавляя нас от всяких неожиданностей и непредсказуемых ситуаций. В противном случае, если подобного рода стройный логический механизм даст сбой, человеку придется столкнуться со значительной тревогой, поскольку окажется, что мир гораздо более непредсказуемый и неопределенный, чем это представлялось до сих пор. Подкрепленное таким образом внушительной психической надстройкой мышление современного западного человека не спешит менять свои базовые ориентиры. Полагаем, отчасти, поэтому в теории гештальт-терапии и по сей день существует множество противоречий и рассогласований.
Однако постулирование природы психического через призму полярностей, на наш взгляд, значительно обедняет психотерапию. Привычка западного человека, в частности психотерапевта, думать полярностями блокирует его доступ к несоизмеримо более богатым феноменологическим ресурсам поля, «заковывая» в рамки «мыслительной парадигмы единственной альтернативы». Даже с позиции психологии развития подобное мышление по принципу контрзависимости не свидетельствует о психической зрелости функционирования психического. Феноменологическая позиция при этом рассматривается нами как несовместимая с мышлением по принципу полярностей. Каждый феномен, в том числе и психический, имеет более одной альтернативы. Более того, число альтернатив теоретически стремится к бесконечности. Не обязательно при осознавании холодного появляется осознавание горячего, а при осознавании гибкого неизменно появляется осознавание ригидного, если, конечно, мы не ищем специально именно это. Не стоит обрекать себя на постоянные поиски ненависти, сопутствующей любви, или непременно сопровождающий всякий альтруизм эгоизм и т.д. Ведь в этом случае мы начинаем напоминать человека, которому уже задано направление правильного ответа, или лошадь в повозке, чье направление движения ограничено шорами и вожжами.
Мышление в терминах полярностей можно условно обозначить «линейным» или «континуальным» мышлением. Действительно, если принцип полярностей организует наши психические процессы, то он с неизбежностью задает их направление. Причем это направление определяется движением в сторону, противоположную от уже появившегося полюса. Таким образом, мы оказываемся замкнутыми в рамках некоторого континуума, определяемого полярностями. Гештальт-подход, продвинувшись немного далее традиционных представлений об амбивалентности, предлагает заняться интеграцией обнаруженных полярностей, давая им возможность предварительно быть проявленными и легализованными. Однако и в этом случае мы не покидаем пределы континуума, оставаясь в свободном движении, но все же в его рамках. Даже не вдаваясь в подробности анализа природы психического, становится очевидным, что данная модель выглядит довольно ущербно, поскольку вынуждена игнорировать ресурсы, которые могут иметь место, если рассматривать перспективу психического не как одномерную (континуальную), а многомерную. И так будет до тех пор, пока мы не решимся покинуть пределы континуума, задаваемого противоположными полюсами.


Феноменологическая альтернатива традиционному источнику мышления
Выход за пределы мышления полярностями содержится в феноменологии как методе, опосредующем процесс осознавания. Поскольку концепт феноменологического поля содержит базовую отсылку к неопределенности и непредсказуемости его динамики, то за появившимся в поле феноменом может последовать любой другой, наделенный этим полем соответствующей валентной нагрузкой. Да, именно поле механизмом своей спонтанной динамики «выбирает» последовательность следующих друг за другом феноменов. Нам остается лишь быть максимально чувствительным к его минимальным проявлениям  и рисковать следовать за ними. Да, именно рисковать, поскольку естественная феноменология не предполагает никаких гарантий. Ничего в этом процессе невозможно предсказать.
Сказанное имеет большое значение, как для процесса психотерапии, так и для процесса научного, философского и художественного творчества. Для психотерапии это означает отсутствие возможности какого бы то ни было прогноза и управления состоянием человека, его переживанием, поведением, выбираемым способом организации контакта. Мы не в состоянии даже гарантировать, что в процессе терапии клиенту станет легче. Возможно, наоборот, его жизнь усложнится, а интенсивность тяжелых переживаний лишь усилится. Такое, например, довольно часто случается при терапии клиентов с посттравматическим расстройством или хроническим длительным психосоматическим симптомом. Тем не менее, безоговорочное доверие процессам, протекающим в поле, как правило, способствует в терапии восстановлению свободы и спонтанности в обращении человека со своей жизнью, делает ее более насыщенной и удовлетворяющей. Витальность при этом неизменно повышается.
Относительно творческих аспектов рассматриваемой феноменологической модели следует сказать отдельно. Например, если взглянуть на историю великих открытий человеческой цивилизации, то нетрудно обратить внимание на то, что все они были сделаны благодаря тому, что их авторы не просто выходили за рамки традиционного для своего времени мышления, но также сохраняли внимание к появляющимся в их поле феноменам. Именно чувствительность к полю давала изобретателям и революционерам от науки значимые «подсказки». Подавляющее большинство людей ежедневно проходит мимо элементов поля, осознание которых чревато значительными открытиями. В некотором смысле творчество представляет собой постоянную и неизменную тренировку в «феноменологических прыжках» в сторону от привычного мышления. Однако немедленно вслед за этим «прыжком» возникает необходимость в ассимиляции полученного в результате него открытия, а также в его развитии, которое зачастую опосредуется традиционной полярной моделью «тезис – антитезис». Таким образом, феноменологический прыжок в неизведанное обусловливает открытие нового направления исследований, а механизм, основанный на диалектическом соотношении тезиса и антитезиса, лежит в основе его развития. Как мы уже отмечали, мышление человека привязано к уже существующему до его рождения. Основные перспективы при этом привычно открываются в развитии имеющихся тезисов, процессу, также обычно апеллирующему к тому или иному континууму полярностей. Отсюда, возможно, и постмодернистская идея о том, что уже все было сказано и открыто, а сегодняшние рассуждения ученых и философов – лишь агглютинация в рамках нового дискурса давно открытых и озвученных идей. Полагаем, что феноменологическая альтернатива мышлению полярностями, представленная в данной статье, может стать основанием и для ревизии этого постмодернистского тезиса, поскольку «феноменологические прыжки» предполагают осознавание феноменов, релевантных чему-либо, принципиально новому.
В связи со сказанным появляется необходимость отметить еще одну особенность человеческого мышления, которая заключается в том, что привычный способ организации психического пространства предполагает также насыщение некоторых определенных и довольно предсказуемых элементов поля принудительной валентностью. Это значит, что осознавание этих элементов, хоть и блокирующих доступ к феноменологическим ресурсам поля, насыщено значительным объемом психического возбуждения, которые могут быть ложно интерпретированы как свойство истины. Такое положение вещей характеризует, например, некоторые инсайты, многие из которых могут быть индуцированы идеологией терапевтического подхода (в частности, концепцией полярностей). Кроме того, как в психотерапии, так и в науке, так и в обыденной жизни известно свойство человеческого мышления, согласно которому мы с большей готовностью осознаем те феномены, которые соответствуют внутренним, уже готовым, интенциям . Возможно, пришло время подвергнуть сомнению соответствие природы поля и природы интенциональности, которая может быть опосредована в некоторых случаях не естественной валентностью, а принудительной, производной от взаимодействия конструктов и концепций. Тем не менее, по-прежнему, фактом остается некоторое положение вещей, когда мы с большей готовностью и легкостью осознаем и усваиваем те элементы поля, которые расположены на континууме полярностей . Игнорировать это было бы неразумно. Иначе говоря, процессом осознавания в некоторой степени руководит зависимая или контрзависимая тенденция, производная от тех или иных континуумов полярностей.
Учитывая все вышесказанное, нам представляется важным и необходимым сделать одно замечание, имеющее отношение к принципу, регулирующему жизнь и мышление человека, вообще и процесс психотерапии, в частности. Этот тезис разворачивает свое содержание вокруг категории выбора. Так, выбор поместить в поле осознавания клиента полярность актуальному состоянию/качеству – это вовсе не плохо, как может показаться на первый взгляд при беглом прочтении настоящей работы. Полярность – это одна из возможных в текущей ситуации альтернатив, которая не лучше и не хуже любого другого феномена. Опасность осложнения и деформации терапевтического процесса появляется тогда, когда способность выбирать оказывается утраченной, например, в случае жесткой и ригидной детерминации энергетикой полярного континуума. Обусловливать динамику феноменологического поля должна не идея полярности и возбуждение, относящееся к этому континууму, а естественная валентность элементов феноменологического поля и соответствующая способность к выбору в процессе психической деятельности вообще и осознавания, в частности.


***
Подытоживая все вышесказанное, отметим, что мы, действительно, привязаны к мышлению полярностями: нас привлекают элементы поля и трогают события, либо имеющие сходство с нашим способом жизни, либо взятые по оппозиции. Однако такое положение вещей, которое подчиняется зависимому – контрзависимому паттерну, было бы неразумно рассматривать в качестве зрелого . Следовательно, выход может быть найден в высвобождении из тисков «поляризационной природы».


Литература
1.    International Glossary of Gestalt Therapy / S.Ginger. – Paris: FORGE, 1995. – 171 p.
2.    Польстер И., Польстер М. Интегрированная гештальт-терапия: Контуры теории и практики / Пер. с англ. А.Я.Логвинской. – М.: Независимая фирма «Класс», 1997. – 272 с.
3.    Гингер С. Гештальт: искусство контакта. Новый оптимистический подход к человеческим отношениям. – М.: ПЕР СЭ, 2002. – 320 с.
4.    Польстер И. Обитаемый человек: Терапевтическое исследование личности / Пер. с англ. А.Я.Логвинской. – М.: Независимая фирма «Класс», 1999. – 240 с.
5.    Гингер С., Гингер А. Гештальт – терапия контакта / Пер. с фр. Е.В.Просветиной. – СПб.: Специальная Литература, 1999. – 287 с.
6.    Перлз Ф. Эго, голод и агрессия / Пер. с англ. – М.: Смысл, 2000. – 358 с.
7.    Гуссерль Э. Избранные работы / Сост. В.А.Куренной. – М.: Издательский дом «Территория будущего», 2005. (Серия «Университетская библиотека Александра Погорельского») – 464 с.
8.    Погодин И.А. Диалоговая модель гештальт-терапии: сборник статей. В 5 т. Т 3. Введение в диалогово-феноменологическую концепцию контакта / И.А.Погодин. – Минск, 2009. – 114 с.
9.    Погодин И.А. Диалоговая модель гештальт-терапии: сборник статей. В 5 т. Т 4. Диалогово-феноменологическая модель контакта: сущность и применение / И.А.Погодин. – Минск, 2009. – 102 с.
Архив журнала
№4, 2020№1, 2021кр№2, 2021кр№3, 2021кре№4, 2021№3, 2020№2, 2020№1, 2020№4, 2019№3, 2019№2, 2019№1. 2019№4, 2018№3, 2018№2, 2018№1, 2018№4, 2017№2, 2017№3, 2017№1, 2017№4, 2016№3, 2016№2, 2016№1, 2016№4, 2015№2, 2015№3, 2015№4, 2014№1, 2015№2, 2014№3, 2014№1, 2014№4, 2013№3, 2013№2, 2013№1, 2013№4, 2012№3, 2012№2, 2012№1, 2012№4, 2011№3, 2011№2, 2011№1, 2011№4, 2010№3, 2010№2, 2010№1, 2010№4, 2009№3, 2009№2, 2009№1, 2009№4, 2008№3, 2008№2, 2008№1, 2008№4, 2007№3, 2007№2, 2007№1, 2007
Поддержите нас
Журналы клуба