Современная фактологически насыщенная специфика философских исследований виртуального бытия, на наш взгляд, пока недостаточно акцентировано направлена на поиск его фундаментальных методологических оснований, а концентрируется вокруг наиболее заметных, но второстепенных характеристиках: процессов виртуализации социума или его составных частей (экономики, образования и т.д.), а так же компьютерной реальности и Интернета как наиболее ярко выраженных виртуальных феноменов. У мыслителей сформировался стереотип восприятия виртуальной реальности как реальности, существующей в компьютере и сознании индивида параллельно объективной и подчиняющейся, зачастую своим, отличным от естественных, законам. Отрицать этот тезис было бы нелогично, однако считать его подлинно сущностным – опрометчиво. 

Благодаря компьютерным технологиям идея виртуальной реальности во второй половине XX века, приковавшая внимание специалистов  компьютерного программирования (Ж. Ланье и др.)[1], воплотилась в ее технической форме и, соответственно, стала нуждаться в более скрупулезном философском исследовании, обусловленным новым, уже не только теоретическим витком интереса к ней.

Повсеместное внедрение феномена виртуальности в его компьютерной форме несомненно нуждалось в философской рефлексии и с 90-х годов виртуальная реальность подвергается философскому анализу и в России[2]. Казалось бы, богатый историко-философский и теоретический материал, основанный на анализе фактологии виртуальных событий и состояний (алкоголизм, сон и т.п.) и реальностей (театра, религии и т.д.) позволит выявить концептуальные основания, лежащие в основе последних. Однако, большое количество обобщений и выводов из анализа исследований виртуальной реальности стало некой преградой к выявлению ее основополагающих, глубинных характеристик. Разработки, осуществляемые в отсутствии фундаментальных теоретико-методологических оснований, приводят к атомизации исследований в области виртуалистки и измельчанию их результатов. Диапазон примеров виртуализации действительности и деятельности (от виртуальных частиц до собственно психологических виртуальных реальностей) оказался настолько широк, что задача выявления общих теоретико-методологических закономерностей, присущих всему этому континууму, продолжает оставаться не до конца решенной.

Но мы полагаем, что дальнейшие изучение малоперспективно без выявления философско-методологических и концептуализирующих оснований виртуалистики. Одна из задач найденного философско-методологического аппарата и будет заключаться в устранении хаотичной «мозаичности» разнообразных существующих виртуальных событий и процессов и нахождение для каждого из них своего места в целостной теории виртуальной реальности.

Мы не отрицаем научной значимости выявленных принципов и свойств виртуальной реальности, а так же методов виртуальной психологии, которые уже используются и приносят ощутимый результат при лечении алкоголезависимых людей (метод «Форсаж» Н.А.Носова). Однако, по сравнению с выявленными законами и закономерностями фундаментальных философских категорий (а виртуалистика, как раз и претендует на подобный статус), таких как сознание, материя, познание и т.д., методологический и теоретический инструментарий виртуалистики пока еще слабо разработан.

Тем не менее, попытки методологического и концептуального анализа феномена виртуальной реальности необходимо начать с рассмотрения уже существующих подходов к исследованию последней, среди которых наиболее важными мы считаем постмодернистский, технический, онтологический и психологический.

 Так, постиндустриальное общество в качестве ведущих ценностей выдвинуло информацию и средства ее передачи и приема, тем самым, обеспечив необходимые и достаточные условия для искусственной объективации и репрезентации естественных механизмов виртуального. В результате виртуальную реальность рассматривают как законченное воплощение стиля и настроений постмодерна (Ж.Бодрийяр, Ж.Делез и др.). Информационные социальные факторы выдвигаются как доминантные в плане предпосылок возникновения виртуальной реальности в ее расширительном трактовании (в образовании, экономике и т.п.). Однако, воспринятая от постмодернистской философии линия на понимание сущности виртуальной реальности как замещения объективного бытия ее симуляцией, не раскрывает специфики ее функционирования. Подобная констатация факта постмодернистским дискурсом оставляет широкий исследовательский простор для анализа механизмов и процессов замещения. В постмодернистском подходе размышления о виртуальном сводятся в основном к анализу последствий использования его технической разновидности (Интернет, виртуальные миры и компьютерные симуляторы). Проблема же поиска сущности и объяснения наиболее глубинных актов виртуальных процессов была ограничена социокультурным контекстом и использованием теории симукляров. В результате, историко-философская ретроспектива виртуализации показала направление ее адекватного изучения без детализации сущностного содержания. Перспективы разрешения данной проблемной ситуации следует искать в существующих современных методологических подходах к анализу виртуальной реальности и использовании новейших методологических решений.

Отдельное направление в исследовании виртуальной реальности представляет собой техническое (М.Хайм, Ф.Хеммит, Д.Дойч и др.)[3], среди отечественных представителей которого отметим Е.Г.Прилукову и А.И.Воронова.

Е.Г.Прилукова говорит о теле-виртуальной реальности, используя понятие виртуальной реальности для исследования «реальности телевизионной»[4]. Исследователь отмечает, что теле-виртуальная реальность ненаблюдаема и нерегистрируема, и представляет собой «гомоморфное дискретное отражение эмпирической реальности, лишенное темпоральной и континуальной длительности»[5]. В теоретическом плане отмеченное исследование придерживается гносеологического подхода в осмыслении масс-медиа и его влияния на современное общество.

А.И.Воронов понимает виртуальную реальность как «кибернетическое пространство, созданное на базе компьютера, в котором техническими средствами предпринята полная изоляция оператора от внешнего мира, т.е. перекрыты все каналы тактильной, слуховой, зрительной и любой иной связи с окружающим пространством»[6].

Адепты онтологического направления изучали характеристики виртуальной реальности, свидетельствующие об ее укоренненности не только в психике человека, но и физическом универсуме (Н.А.Носов, В.М.Розин, С.С.Хоружий и др.) в виде виртуальных перемещений, виртуального катода и т.д. Данные исследователи определили статус виртуальной реальности, ее признаки и логику функционирования. Однако между ними существуют разногласия по ряду позиций. На наш взгляд, Н.А.Носов больше отождествляет виртуальную реальность с актуально существующей как отра­жение в самообразе характера актуализации образа[7]. А один из виднейших адептов онтологического видения виртуальной реальности С.С.Хоружий располагает ее между потенциальностью и действительностью, рассматривая как не до конца воплощенное существование и утверждает, что не столь трудно выделить общую основу, набор главнейших элементов и определяющих свойств, которые присущи представлениям о виртуальности во всех сферах их бытования. Наиболее формализованы эти представления в теоретической физике, и потому, пожалуй, именно здесь искомые свойства выступают нагляднее всего. С этой же сферой связан и генезис всей темы, ибо идея виртуальности появляется впервые в контексте оснований классической механики. Законы движения были выражены посредством вариационных принципов, последние же включали в себя «виртуальные движения» (перемещения, пути, кривые...). Эти условные «движения» описывались теми же величинами, что реальные механические движения, однако не учитывали реальных действующих сил и потому, разумеется, не могли осуществляться в действительности. Подобно этому, «виртуальный фотон» в квантовой электродинамике — объект, наделенный всеми теми же характеристиками, что и реальный, «физический» фотон, однако не удовлетворяющий некоторым существенным условиям и ограничениям на эти характеристики: конкретно, его энергия не обязательно, является положительной, а его масса не обязательно является нулевой. Аналогично определяется и любая «виртуальная частица». «Виртуальная траектория» — траектория, по которой могла бы двигаться виртуальная частица; т. е. она также наделена всеми характеристиками «физической» траектории, однако освобождена от части свойств и условий, определяющих последнюю (вполне идентично «виртуальному движению» в классике) и т.д.

Вместе с этим, попытки исследователей придать прочный онтологический каркас виртуальной реальности нередко оказываются неубедительными. Очень часто к носителям виртуальной реальности относят виртуальные частицы. Так, квантовые эффекты могут приостановить действие закона сохранения энергии на очень короткое время, в течение которого энергия может быть «взята взаймы» на различные цели, в том числе на рождение частиц. Все возникающие в этом случае частицы будут короткоживущими, так как израсходованная на них энергия будет возвращена спустя ничтожную долю секунды. Частицы могут возникнуть «из ничего», обретя мимолетное бытие, прежде чем исчезнуть. То, что раньше казалось пустым пространством, в действительности «кишит» виртуальными частицами[8].

В Интернет-энциклопедии «Википедия» под виртуальной частицей понимают некоторый абстрактный объект в квантовой теории поля, обладающий квантовыми числами одной из реальных элементарных частиц (с массой m), для которого, однако, не выполняется обычная связь между энергией и импульсом. Виртуальные частицы не могут «улететь на бесконечность»; они рождаются и обязаны поглотиться какой-либо частицей. Можно сказать, что виртуальные частицы — это и есть то, как происходит взаимодействие… Строго говоря, виртуальные частицы — это в большей степени математическое явление, чем физическая реальность. Действительно, в квантовой теории поля в точных выражениях для процессов взаимодействия реальных частиц никакие виртуальные частицы не фигурируют. Если же, однако, попытаться упростить точное выражение в рамках теории возмущений, разложив его в ряд по константе взаимодействия (малому параметру теории), то возникает бесконечный набор слагаемых. Каждый из членов этого ряда выглядит так, словно в процессе взаимодействия порождаются и исчезают объекты, обладающие квантовыми числами реальных частиц. Однако эти объекты распространяются в пространстве по закону, отличному от реальных частиц, и поэтому если их трактовать как испускание и поглощение частицы, то придётся принять, что для них не выполняется связь между энергией и импульсом. Таким образом, виртуальные частицы появляются только тогда, когда мы определённым образом упрощаем исходное выражение.

Впрочем, несмотря на некоторую фиктивность понятия «виртуальная частица», во многих случаях это крайне удобный язык для описания взаимодействия. В частности, громоздкость вычисления процессов резко снижается, если предварительно составить правила рождения, уничтожения и распространения этих виртуальных частиц (правила Фейнмана) и изобразить процесс графически, с помощью фейнмановских диаграмм[9].

Таким образом, онтологизация концепта «виртуальная частица»  обусловлена необходимостью корректного физико-математического описания процессов микромира, а не ее виртуальной природой. По своей сути виртуальная частица не переносится и не существует в ином мире, а присутствует и функционирует в объективной, константой реальности. В данном случае применение понятия «виртуальное» имеет исключительно узконаучное терминологическое значение, распространяющееся исключительно на физический универсум и не приложимо к субъективной реальности.  

Между тем, методологический анализ виртуальной реальности невозможен без адекватной онтологизации ее концептов. Теоретическую основу виртуальной онтологии можно найти в контексте постклассической науки, когда понятие объекта исследования было дополнено понятием реальности существования объектов, предполагающем, что существует много типов разнородных объектов, принадлежащих одной и той же реальности[10]. Субъект (человек, общество, являясь одновременно и объектом исследования) и его виртуальное пространство и переживания, в таком случае обладает всеми реальностными характеристиками, необходимыми для его ангажирования как онтологической единицы.

Наряду с этим, онтологический статус виртуальной реальности следует позиционировать не в контексте объективности существующей реальности, а применительно и в рамках субъективного бытия, имеющего для исследования виртуального фундаментальное значение.

Проблема онтологического статуса субъективной реальности занимала центральное место в аналитической философии[11]. Среди отечественных мыслителей, занимающихся проблемами анализа виртуальной реальности в ее связи с субъективной отметим Е.В.Ковалевскую, которая вписывает виртуальную реальность в оппозицию объективного и субъективного бытия в качестве третьего элемента. В качестве основных свойств виртуальной реальности Е.В.Ковалевская выделяет погружение (иммерсивность), автономность/логичность, а так же интерактивность. Виртуальность же рассматривается исследователем как «потенциальность, остающаяся таковой, т.е. не переходящая в актуальное состояние, но имеющая актуальные, реальные следствия»[12]. Что касается эмпирических примеров виртуальной реальности, Е.В.Ковалевская так же говорит о снах, фантазиях, опьянении, измененных состояниях сознания в целом, символической и симулированной реальностях, и отмечает исключенность виртуальной реальности из темпоральности наличного бытия, считая при этом, что «человек словно бы выходит из субъективной реальности в реальность виртуальную»[13].

По мнению Д.И.Дубровского «сознание есть несомненная реальность… главное, специфическое и неотъемлемое качество сознания состоит в том, что оно является субъективной реальностью. Понятие субъективная реальность обозначает особые состояния индивида, удостоверяющие для него факт его существования… Субъективная реальность – находка биологической эволюции, означавшая возникновение психики, нового типа информационного процесса, выработанного в ответ на усложнение живой системы и потребностей в самоорганизации, эффективного управления – чрезвычайно экономичный, высоко оперативный способ получения, получения, переработки и использования информации»[14]. В таком случае целесообразно говорить о виртуальной реальности как о разновидности и факторе субъективно-онтологического порядка. Объективным характером обладают лишь предпосылки и условия возникновения и функционирования виртуальной реальности (мозг, периферийные устройства компьютера), подлинные реальностные характеристики проявляют комплексные субъективные психологические процессы, синхронизированные во времени и внутреннем, присущем виртуальному миру, пространстве, вызывающие так же и перцептивные ощущения присутствия в нем. Таким образом, признание субъективной реальности самостоятельной онтологической единицей является эвристичным в плане перспективности и продуктивности в методологическом плане  психологического подхода.

По мнению Р.А.Нуруллина, между наиболее авторитетными адептами онтологического и психологического подходов существуют точки соприкосновения. Н.А.Носов и С.С.Хоружий вводят категорию «виртуальности», противопоставляя ее субстанциональности и потенциальности – традиционным понятиям, на которых базируется вся западная философия. Оппозиция виртуальности по отношению к субстанциональности, по мнению авторов, с необходимостью требует отказа от моноонтического мышления (постулирующего существование только одной реальности) и введения полионтической непредельной парадигмы (признание множественности миров и промежуточных реальностей). При таком подходе каждый уровень виртуальной реальности способен порождать виртуальную реальность следующего уровня, становясь по отношению к ней определяющей реальностью (константной реальностью) и так до бесконечности. Предел здесь, по мнению С.С.Хоружего, определен лишь ограниченностью, уровнем развития психофизиологической природы человека как «точки схождения всех бытийных горизонтов»[15].

В пользу этого факта говорят и многочисленные прикладные использования виртуальной реальности в ее психологическом инварианте. Так, например, для лечения бронхиальной астмы современная медицина использует средства лекарственной терапии, физиотерапевтических процедур, физических упражнений, дыхательной гимнастики, психотерапии. Помимо вышеназванных средств и методик на основе теории психологических виртуальных реальностей разработан метод лечения бронхиальной астмы. Последовательность операций выглядит примерно так:

1. Функционирование   дыхательной   системы   описывается   в   терминах теории психологических виртуальных реальностей.

2. Подчеркивается,   что   задолго   до   заболевания   бронхиальной   астмой формируется бронхиальная виртуальная реальность.

3. Причина   астматического   приступа   с   виртуальной   точки   зрения   -  нарушение   виртуального   образа   регуляции   дыхания,   что   само   по   себе   не вызывает  астмы,   но   является   пусковым   механизмом   и   при   определенных условиях провоцирует приступ.

4. Разработаны    специальные    упражнения    с    целью    купирования    и

предупреждения приступа бронхиальной астмы на основе использования ряда положении виртуальной психологии[16].

Таким образом, применение и использование психологических виртуальных методов лечения в медицине и психиатрии свидетельствует о значительной виртуальной составляющей человеческой психики.  И разработанная Н.А.Носовым и его единомышленниками теория психологических виртуальных реальностей дает возможность рассматривать психику как процесс, который может функционировать по крайней мере на двух не сводимых друг к другу психических уровнях, и в каждом из них действуют свои специфические психические закономерности. Характеризуя акт перехода в другую реальность, можно сказать, что специфика виртуального подхода заключается в том, что вторая реальность порождается, оказывая затем влияние на реальность ее порождающую. Другими словами, если субъект сначала находится в одной психической плоскости, то затем происходит порождение еще одной плоскости, события в которой решающим образом действует на первую (повышая или понижая его продуктивность), и которая исчезает после определенного события. Та реальность, которая порождает (психологическую) виртуальную реальность, называется (психологической) константной реальностью. В психологии он имеет важное значение вектор порождения реальностей, поскольку в зависимости от того, какого типа виртуальные события будут порождены (гратуальные или ингратуальные), эффективность протекания процессов виртуальной реальности будет значительно меняться: повышаться в гратуале и уменьшаться в ингратуале. Порождение гратуалов можно трактовать как переход на более высокий психический уровень, порождение ингратуалов – на более низкий психический. Психологически гратуал переживается человеком как легкость, расширение и усиление своих способностей, ингратуал – как сужение и ослабление, что приводит к соответствующему изменению интеллекта (Н.А.Носов).

Отмеченные характеристики психологической виртуальной реальности могут использоваться человеком при решении задач, требующих кардинального изменения стратегии решения: переход с формально-логического операционного способа на творческий, - что особенно хорошо видно в играх со строгим соперничеством. Так, Н.А.Носов отмечает, что в психологии спорта хорошо известны факты, когда в соревновании примерно равных по силам противников условием победы становятся психологические характеристики.

Теоретико-методологическим основанием факта существования нескольких психологических реальностей является принцип полионтичности. Сторонники идеи полионтичности исходят из того, что существует много несводимых друг другу, т.е. онтологически самостоятельных, реальностей, например, бодрствование и сон, измененное состояние сознания и обычное состояние сознания. Современные психологические концепции сновидения не сводят реальность сновидения не только к биологическим основаниям, но даже и к психологическим, существующим в бодрствующем состоянии, и рассматривают сновидение как самостоятельную реальность, по сути, т.е. онтологически, независимую от бодрствующего состояния, хотя определенным образом и связанную с ней.

Подход, основанный на признании полионтичности реальностей, разработанный и описанный нами, получил название «виртуалистика». Принципиально нового в признании существования реальностей разного типа, т.е. не сводимых друг к другу, в рамках одной и той же науки нет. Например, в физике признается существование и вещества, и поля, существование взаимодействий разного типа (сильного, слабого и т.д.).

Понятия «константный» и «виртуальный» являются относительными: виртуальная реальность может породить виртуальную реальность следующего уровня, став относительно нее константной реальностью. Исходная константная реальность при этом сворачивается, становясь виртуальным элементом новой константной реальности.

Наряду с этим, психологический подход подразумевает не только теоретическую подоплеку, но и практическое приложение и реализацию. Эмпирическая составляющая психологического подхода демонстрирует свою работоспособность в силу природы любой виртуальной реальности и ее автономности, т.к. внутри каждой виртуальной реальности действуют свои собственные законы, время, пространство и т.д[17]. В целом данный подход, по мнению М.А.Пронина, характеризуются отсутствием специфических теоретических моделей виртуальной реальности, иными словами, моделей широкой степени общности, т.к. исследователь исходит из наблюдения (из практики).

Подтипы эмпирического подхода по Н.А. Носову[18] делятся на атомарный, когда эпистемологической характеристикой деятельности исследователя является «атомизм», и молярный – когда исследователь рассматривает, прежде всего, связи и взаимодействие этих «атомов», т.е. более крупные компоненты виртуальной реальности. Работоспособность таких подходов опирается на полионтичную природу виртуальной реальности, иными словами является адекватным «ответом» на данное ее качество, относительно которого может выстраиваться вся программа любого исследования.

В свою очередь молярный подход к виртуальной реальности может быть разделен на формальные и содержательные подвиды[19]. Формальный, в силу того, что его эпистемологическим качеством является «формализм», игнорирует содержательную сторону описания виртуальной реальности. Для него часто характерны императивные, а именно командные, языки формализации: ценно определение какого-либо фактора (паттерна), который чаще всего сопровождает желательное/нежелательное состояние виртуальной реальности.

Таким образом, проведенный компаративный анализ ряда методологических подходов свидетельствует, что наиболее глубоким и предпочтительным в исследовательском плане является психологический, поскольку именно он зачастую является определяющим, детерминирующим и исходным для остальных.

Так, феномен виртуальной реальности дает пищу не только для психологических исследований, но и технических. В рамках технического подхода актуализируется разработка методов и технических средств создания условий для введения пользователя в виртуальную реальность. Необходимо отметить взаимообусловленность психологического и технического подходов осмысления виртуальной реальности.  Представители технического подхода при разработке систем виртуальной реальности учитывают психоло­гические факторы и характеристики человека. Исследователи психологического контекста изучения виртуальной реальности, в свою очередь, учитывают то, что дают предоставляемые им технические систе­мы виртуальной реальности.

Наряду с этим, всю совокупность технических виртуальных реальностей можно назвать воплощением замыслов или «игры» фантазии программистов в конкретных программных продуктах. «Компьютерный виртуальный мир, —замечает Н.Карпицкий, — лишь усовершенствование уже открытой человеком виртуальной реальности»[20]. Реализовавшись в определенную программную среду, идея программиста или их сообщества становится виртуальным миром для геймера или пользователя. Поэтому не следует путать конкретную техническую (компьютерную) реализацию виртуальной реальности  с ее наиболее глубокой психологической сущностью, поскольку определенные периферийные устройства компьютерной техники в строгом смысле не являются носителями виртуальной бытия, а лишь вызывают в человеке субъективное ощущение присутствия в нем. Таким образом, технизация репрезентативности виртуального является преимущественно кондициональной, то есть формирующей условия для появления субъективной, психологической виртуальной реальности.

Тем не менее, рассматривая проблему концептуализации виртуальной реальности с диалектических позиций и специфики взаимодействия сущности и явления сделаем важное уточнение. Применение концептов виртуалистики в прикладных научных дисциплинах выходит за рамки психической реальности, и зачастую категории виртуалистики используются для описания актов и процессов неорганического уровня бытия: взаимодействия элементарных частиц, протекания физических процессов. Однако феномен виртуальной реальности в философии, несмотря на расширительное толкование его проявлений, следует ограничить животным и социальным миром. Но и в таком случае исследование проблем виртуалистики должно быть концептуальным и не ограничиваться изучением лишь ее сущности, поскольку фактор виртуальной реальности в качестве целостного явления не всегда сводим к своей сущности. Так, техническая репрезентация виртуального есть «оторвавшаяся» от своей психологической сущности ее репликация. Глубинная психологическая подоплека виртуальной реальности воспроизведена с помощью новых информационных технологий за пределами психики, но повторяя все ее закономерности функционирования. Сущностные аспекты виртуальной реальности, таким образом, были воплощены технически, но с сохранением всех ее психологических особенностей.

Следовательно, и методология исследования виртуальной реальности не должна быть основана на одном лишь психологическом подходе, который в концептуальной исследовательской перспективе не в полной мере достаточен для анализа и понимания проблем неконстантного бытия. Психологизация сущности виртуальной реальности не означает отказа от остальных методологических инструментов особенно плодотворных в контексте анализа последней на уровне явления. Определенную ценность для описания и концептуализации виртуальных процессов и явлений привносят постмодернистский и технический подходы.

Так, в контексте понимания постмодернизма как специфического мировоззрения информационного общества, а не как расплывчатой конгломерации эклектичных концепций, тезис о сущности виртуальной реальности как замещении объективной выглядит весьма предсказуемым и соотносимым с рассматриваемой проблематикой. Понятие «виртуальная реальность» в постмодерне нельзя рассматривать в отрыве от социокультурного контекста, в рамках которого оно получило широкое распространение именно в связи с развитием телекоммуникационных и информационных технологий.

Техническая репрезентация виртуальной реальности так же обладает определенной значимостью в контексте рельефного выявления ее сущностных моментов. Идея виртуальной реальности первоначально появилась и осмысливалась в среде исследователей и инженеров компьютерной техники, поскольку феномен виртуальности стал более фактурным благодаря техническим возможностям компьютерных технологий комплексно воздействовать на сознание онтологически неукореннеными формами.

Объективная онтологизация виртуальной реальности, на наш взгляд, не совсем корректна. Тем не менее, укоренившаяся традиция описания нетривиального поведения ряда частиц, характеристик перемещения некоторых объектов и т.д. через категорию «виртуальное» свидетельствует лишь о терминологическом существовании последней. Между тем, проблема онтологического статуса виртуальной реальности и концептов виртуалистики остается злободневной.

Таким образом, отмеченные нами подходы обладают несомненной значимостью для концептуального исследования, однако методологический инструментарий виртуалистики все еще недостаточен и слаб перед лицом строгой философской критики. Описание виртуальной реальности и сопутствующих ей феноменов благодаря перечисленным подходам однобоко в широком философско-методологическом контексте, поскольку не задействованы универсальные и инновационные философские способы познания. Из ранее существовавших отметим дискурс виртуальной реальности через оппозицию возможности и действительности, актуальности и потенциальности. Однако, эти ставшие уже классическими полюсы существования виртуальности и одновременно методы осмысления последней необходимо дополнить новыми, более сложными методологическими приемами.

Перспективным для концептуального анализа виртуальной реальности мы полагаем использование алгоритмизации, эффективно проявившей себя в наиболее ярко выраженной виртуально компьютерной среде. И.Пригожин и И.Стенгерс полагают алгоритмическую концептуальность  отличительной чертой философского стиля мышления эпохи информационной цивилизации. Этот стиль мышления со временем преодолеет безответственное и безадресное оперирование философскими категориями, наделение их смыслом в соответствии с субъективными предпочтениями того или иного автора, что весьма типично для предшествующего развития теоретического мировоззрения. Именно философия, базирующаяся на методологии алгоритмического мышления, соответствует уровню рождающейся на планете информационной цивилизации, и она должна опираться на более мощные и фундаментальные, по сравнению с предшествующими эпохами, алгоритмы. Подобное развитие присуще эволюции науки, философии и образования. В итоге задачи, не разрешимые с помощью одного алгоритма, могут стать разрешимыми, если мы обратимся к другому, более совершенному алгоритму[21].

Алгоритмизация, по мнению И.И.Булычева, является известной противоположностью линии на общую гуманитаризацию науки и философии, и ее следует рассматривать в качестве своего рода «технизации» современной духовной культуры. Иными словами, возрастающая информационная насыщенность общества сама по себе отнюдь не предполагает непременную гуманитаризацию человеческой культуры и обладает противоречивыми тенденциями, нуждающимися в адекватном осмыслении. В данной связи заметим, что «технизация», алгоритмизация философии, гуманитарного знания или искусства автоматически не означает чего-то негативного, если осуществляется сознательно и в разумных пределах, одновременно сопровождаясь их «социализацией», или гуманизацией.

Алгоритмический стиль мышления не может не стать отличительной чертой философского стиля мышления, если оно не хочет оказаться на обочине развития мировой духовной культуры и превратиться из интегративного ее фактора в дезинтегративный. Очевидно также, что алгоритмизации поддается, в первую очередь, фундаментальный, наиболее разработанный и систематизированный слой теоретического мировоззрения. Подлинный алгоритм требует нахождения объективных и абсолютных параметров в содержании философских принципов, законов и категорий, максимального преодоления мировоззренческого субъективизма и релятивизма[22].

Эффективным и методологически эвристичным мы полагаем исследование философских проблем виртуалистики, опираясь на универсальный  логико-философский алгоритм, предложенный этим же мыслителем и предполагающий неукоснительное выполнение трех обязательных правил:

1) поиск атрибутов;

2) выделение сторон основного движущего (диалектического) противоречия;

3) нахождение структуры каждой из фундаментальных категорий.

Логический философский алгоритм универсален и может быть использован применительно к любому феномену или проблеме. Отмеченным методологическим средством на диссертационном уровне воспользовались уже несколько исследователей[23].

Адекватное мировоззренческое представление о характере взаимосвязи социальной субстанции и субстрата заключается в признании субстрата в качестве устойчивой основы субстанции. Субстрат представляет собой своеобразное «материальное тело», устойчивую сторону субстанции; процесс фиксирует состояние движения субстанции, ее динамичный и изменчивый характер. Роль социального субстрата играют, прежде всего, материальные отношения, в то время как деятельность обладает функцией процесса. Субстанцию мы вправе также рассматривать как систему многообразных связей природы и общества, которые подразделяются на относительно устойчивые и относительно изменчивые. Если связь единична, если она не носит устойчивый характер, то эта связь, скорее всего, процессуальна. Если же она повторяется во времени и пространстве, в различных обще­ственных формациях, странах и сферах жизни и носит устойчивый характер, то налицо прочное отношение, которое всегда проявляется в богатстве и многообразии конкретных форм[24].

Анализ виртуальной реальности как отношения предполагает ее рассмотрение в системе субстратных, базисных составляющих. Психологическая специфика понимания естественной природы виртуальной реальности акцентирует внимание на роли мозга человека как материального носителя нового информационного инварианта бытия.

 

Мы полагаем, что в качестве глубинных концептуальных оснований виртуалистики перспективно использовать фактор коммуникации в качестве процессуального аспекта сущностного основания виртуальной реальности, имплицитно содержащего ее наиболее важный элемент - информацию.

В качестве способов существования виртуальной реальности мы предлагаем гратуал и ингратуал, которые представляют собой разноуровневую специфику протекания информационных по своей сути психологических процессов.  Гратуал (от лат. gratus — «привлекательный») характеризуется информационной насыщенностью и высокими скоростями течения психических актов пребывания в виртуальной реальности или виртуальных состояниях. Ингратуал (от лат. ingratus — «непривлекательный») как противоположность гратуала сопровождается симптомами инфомационной ограниченности психических актов иммерсии в виртуальную реальность: появляется чувство своего бессилия, ощущение подавлености, мышление становится при этом вязким, внимание — рассеянным, осуществление деятельности возможно только с помощью напряжения волевых усилий, деятельность «не идет», «сопротивляется», тело человека «не слушается» его и т.п.

Основное противоречие виртуальной реальности мы видим в диалектической оппозиции ее актуальности и потенциальности. Диалектику актуальности и потенциальной виртуальной реальности можно проиллюстрировать на примере ее взаимосвязи с константным бытием. Понятия «константный» и «виртуальный» являются относительными: актуально существующая виртуальная реальность потенциально содержит в себе виртуальную реальность следующего уровня, став относительно нее константной реальностью. Исходная константная реальность при этом сворачивается, становясь виртуальным элементом новой константной реальности, тем не менее, храня в себе новые потенции (наиболее ярко иллюстрирующий пример: телевизор, показывающий телевизор, который так же показывает телевизор).

К элементам структуры виртуальной реальности следует отнести константную, неконстантную и смешанную коммуникацию. Иммерсионное восприятие объективной реальности требует в качестве необходимого условия для своего существования постоянный естественный информационный взаимообмен, коммуникацию  человека со средой. И этот механизм информационного взаимообмена с объективной реальностью мы обозначим как константную коммуникацию.

Под неконстантной коммуникацией (термином, заимствованным у ряда исследователей[25]) мы понимаем информационный взаимообмен между психологической по своей сути виртуальной реальностью и человеческой психикой.

Смешанная коммуникация является своеобразным промежуточным звеном между константной и неконстантной, и ее функционирование наиболее ярко иллюстрирует так называемая аугментированная реальность[26], которая подразумевает субъективную реаль­ность, которая является сочетанием объективной и виртуальной реальности. В таком случае, коммуникация человеческой психики осуществляется как с внешней, так и с виртуальной средой (например, в ситуации компьютерной игры человек одновременно находится как в виртуальной реальности игры, так и в объективном бытии).

Таким образом, анализ существующего теоретико-методологического каркаса виртуалистики, представленного постмодернистским, техническим, онтологическим и психологическим подходами, позволил выделить оттенки и гамму проявлений виртуальной реальности и виртуальных состояний. Среди отмеченных «стержневым» и наиболее универсальным является психологический подход, который определенным образом конкретизируется в остальных. Так, технизация виртуальной реальности не имеет смысла без адекватного «психологического» отклика субъекта, выражающегося в иммерсии последнего в искусственный мир. Постмодернистский ракурс исследования виртуальной реальности акцентирует внимание мыслителей на  информационном аспекте воздействия виртуального на человека и его сознание как сущностном. Онтологизация концептов виртуалистики позволяет ограничить существование виртуального бытия более широкой – субъективной реальностью, и подвергнуть сомнению попытки мыслителей придать виртуальным частицам статус объективно-существующего феномена, а не удобной математической абстракции. Тем не менее, отказываться от отмеченных методологических модальностей психологического анализа виртуальной реальности не следует, поскольку их использование оказываются плодотворным в отведенных им узких рамках. В результате, концептуализация виртуалистики в таком случае должна осуществляться благодаря рассмотренному комплексу теоретико-методологических приемов, главенствующее место среди которых занимает психологический.

Однако, теоретико-методологический анализ виртуалистики не должен ограничиваться дискурсом ее концептов с точки зрения специфики психологических, онтологических и др. граней виртуального. Сугубо философский анализ виртуальной реальности настоятельно требует использовать как универсальные классические, так и современные методологические разработки. Значительным философским исследовательским потенциалом, обеспечивающим концептуализацию виртуалистики в относительно непротиворечивую и обладающую теоретической стройностью систему, располагает ее алгоритмизация. Алгоритмизация виртуалистики позволяет рассматривать проблемы способов существования, основного противоречия и структуры виртуальной реальности не атомарно, отдельно, а как ангажированные необходимостью создания одного из вариантов теории последней. Используя универсальный логико-философский алгоритм, мы предложили один из вариантов концептуализации виртуальной реальности, предположив в качестве способов ее существования гратуал и ингратуал, основного противоречия – актуальность и потенциальность, элементов структуры – константную, неконстантную и смешанную коммуникацию.

 

Список использованной литературы

 

 

---

[1] Coco Conn, Jaron Lanier, Margaret Minsky, Scott Fisher, Allison Druin. Virtual Environments and Interactivity: Windows to the Future. / Coco Conn, Jaron Lanier, Margaret Minsky, Scott Fisher, Allison Druin: [сайт]. - URL: http: //www.siggraph.org / publications / panels / siggraph 89 / pol.html, 1998. (дата обращения: 19.01.2009).

[2]В 1994 году публикуется исследование Н.А.Носова «Психологические виртуальные реальности»; в 1997 году – статья С.С.Хоружего «Род или недород? Заметки к онтологии виртуальности», монография Л.А.Микешиной и М.Ю.Опенкова «Новые образы познания и реальности»; в этом же году М.Ю.Опенков успешно защищает докторскую диссертацию по философии виртуального - «Виртуальная реальность: онто-диалогический подход» и т.д.

[3] Heim M. The Metaphysics of virtual reality // Virtual reality theory, practice and promise Westport and London, 1991; Хайм М. Метафизика виртуальной реальности / М.Хайм // Исследования по философии современного понимания мира. Вып. 1., М, 1995:  [сайт]. - URL: // www.alia.ru. (дата обращения: 19.05.2008); Hamraet F Virtual reality – N.-Y, 1993 // Дзюбенко M.A. Дайджест книги Фрэнсиса Хэммета "Виртуальная реальность":  [сайт]. - URL: http //astu.secna.ru (дата обращения: 21.05.2008); Дойч. Д. Структура Реальности. / Д.Дойч. - Перевод с английского Н.А. Зубченко, под общей редакцией академика РАН В.А.Садовничего. - Москва-Ижевск, 2001.

[4] Прилукова Н.Г. Теле-виртуальная реальность: гносеологический аспект: автореф…канд.филос.наук / Н.Г.Прилукова. - Магнитогорск, 1999. – 23 с.

[5] Там же, С.7.

[6] Воронов А.И. Философский анализ понятия «виртуальная реальность»: автореф…канд.филос.наук / А.И.Воронов. - Санкт-Петербург, 1999. – 22 с.

[7] Носов Н.А. Виртуальная психология / Н.А.Носов – М.: Аграф, 2000. – С.54.

[8] Микешина Л.А., Опенков М.Ю. Новые образы познания и реальности / Л.А.Микешина, М.Ю.Опенков — М.:РОССПЭН, 1997. - С.198.

[9] Виртуальная частица: [сайт]. - URL: http://ru.wikipedia.org/wiki (дата обращения: 23.08.2008).

[10] Рудометов Е.В., Рудометов В.И. Архитектура ПК, комплектующие, мультимедия / Е.В.Рудометов, В.И.Рудометов – СПб.: Полигон, 2000. - 90 с.

[11] The Nature of Mind. Ed.by David M.Rosenthal. N.-Y., 1991; Consciousness. New Philosophical Perspetives. Ed.by Q.Smith and A.Jokie. Oxford, 2003.; Chalmers D. The Character of Consciousness. Oxford, 2006.; Дубровский Д.И. Сознание, мозг, искусственный интеллект / Д.И.Дубровский. - М., 2007.

[12] Ковалевская Е.В. Виртуальная реальность: философско-методологический анализ: автореф…канд.филос.наук / Е.В.Ковалевская. – Москва, 1998. - С.8.

[13] Там же, С.9.

[14] Дубровский Д.И. Основные категориальные планы проблемы сознания / Д.И.Дубровский // Вопросы философии – 2008 - №12 – С.59-75, С.60,61

[15] Нуруллин Р.А. Виртуальность как условие существования реальности / Р.А.Нуруллин // Вестник Самарского государственного университета. – 2005 г. - №14 (38) – С.5

[16] Брязгунов И.П., Михаилов А.Н., Носов Н.А. Виртуальное дыхание (бронхолечная патология с виртуальной точки зрения) / И.П.Брязгунов, А.Н.Михайлов, Н.А.Носов // Виртуальные реальности. Труды лаборатории виртуалистики. — М.: Центр виртуалистики и ин-та человека РАН. - 1998. - Вып. 4. - С.16-19.

[17] Там же, С.34.

[18] Носов Н.А. Не-виртуалистика (Современная философия психологии) / Н.А.Носов – М.: Гуманитарий, 2001. – 56 с.

[19] Там же.

[20] Карпицкий Н. Онтология виртуальной реальности / Н.Карпицкий: [сайт]. - URL: http://tvti.narod.rii/virtual.htm. (дата обращения: 14.03.2007)

[21] Пригожин И., Стенгерс И. Время, хаос, квант / И.Пригожин, И.Стенгерс. - М. - 1994. - С. 254-255.

[22] Булычев И.И. Основы философии, изложенные методом универсального логического алгоритма / И.И.Булычев. - Тамбов: Изд – во ТГУ им. ГР. Державина. – 1999. - С.3

[23] Кирюшин А.Н. Проблема свободы в контексте теории деятельности: дисс…канд.филос.наук / А.Н.Кирюшин – Саратов, 2006. - 147 с.; Крет О.В. Правовая реальность: онтолого-гносеологический анализ: дисс… канд.филос.наук / О.В.Крет – Саратов, 2007 - 155 с.; Орионова В.И. Гендерная картина мира: дисс…канд.филос.наук / В.И.орионова – Саратов, 2005. - 150 с.

[24] Булычев И.И. Основы философии, изложенные методом универсального логического алгоритма / И.И.Булычев. - Тамбов: Изд – во ТГУ им. ГР. Державина. - 1999. - С.90

[25] Булычев И.И., Саяпин О.В. О сущности виртуальности / И.И.Булычев, О.В.Саяпин // Искусственный интеллект: философия, методология, инновации. Мат. Второй международной молодежной конференции. – СПб. – 2007. - С.228-230.

[26] Бабенко, В. С.  Виртуальная реальность: Толковый словарь терминов / В. С. Бабен­ко; ГУАП. - СПб., 2006. – С.13-14.