Артемьев Роман Олегович

Институт истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока Дальневосточного отделения Российской академии наук,

аспирант кафедры философии, этики и религиоведения,

главный библиотекарь отдел абонементного обслуживания ШП ДВФУ в г. Уссурийске.

Artemev Roman O.

Institute of history, archeology and ethnography of the people of the Far East of Far East office of the Russian Academy of Sciences,

graduate student of department of philosophy, ethics and religious studies,

the chief librarian department of subscription service School of Pedagogics of the FEFU in Ussuriysk.

r_artemev@inbox.ru

                                                                                                               УДК – 20:101

Мистический акт и его актуализация в философии религии Г.С. Померанца

Аннотация: В статье предпринята попытка феноменологической аналитики философских взглядов отечественного культуролога и философа Г.С. Померанца. Автор счёл необходимым сосредоточить внимание на онтологии и философской антропологии философа. В статье показано, что философствование Г.С Померанца возможно только через переживание личностного мистического акта. Поскольку катализатором к его философствованию явился личный мистический опыт, то в центре нашего рассмотрения оказался именно он. Актуальность настоящего исследования автор видит, прежде всего, в недостаточной изученности философских воззрений Г.С. Померанца.

Ключевые слова: Целое, Г.С. Померанц, мистический опыт, душевная глубина, Бог, полнота Бытия.

Roman O. Artemev The mystical act and its updating in philosophy of religion of G. S. Pomerants

Summary: In article an attempt of phenomenological analytics of philosophical views of the domestic culturologist and philosopher G. S. Pomerants is made. The author has considered necessary to concentrate attention to ontologies and philosophical anthropology of the philosopher. In article it is shown that G. S Pomerants’s philosophizing is possible only through experience of the personal mystical act. As the catalyst to his philosophizing was personal mystical experience, in the center of our consideration there was he. The author sees relevance of the real research, first of all, in insufficient study of philosophical views of G. S. Pomerants.

Key words: Whole, G. S. Pomerants, mystical experience, sincere depth, God, completeness of Life.

Мистический акт и его актуализация в философии Г.С. Померанца

Г.С. Померанц (1918-2013) – российский философ и культуролог. В своём творчестве уделял пристальное внимание проблемам религии и индивидуальному постижению Бога. В настоящее время отсутствует сколько-нибудь систематический разбор его представлений и размышлений. В свете философско-религиозных изысканий современных российских учёных, жизненных оснований в религиозных традициях творчество Г.С. Померанца представляет непреходящий интерес. Он является философом религии, но религии, понимаемой по-особенному. В философии религии Г.С. Померанца заложена глубокая и важная идея о существовании того, что является сущностью всего сущего, того, что обобщает сущее. Сам мыслитель называет это «Целым» или «Единым», приблизится к которому возможно через открытие своей собственной душевной глубины. Исходя из этого, философию религии Г.С. Померанца мы определяем, как индивидуалистический мистицизм.

Философия религии Г.С. Померанца начинается с собственной души и её переживаний. Ещё И.А. Ильин писал, что религиозный опыт у всех людей самобытен и своеобразен. «История личной религиозности начинается у каждого из нас с раннего детства и имеет на протяжении жизни своё особое строение и свой уровень» [3,c.17].

По мысли Е.А. Торчинова именно религиозный опыт является фундаментальной основой феномена религии как таковой, именно он выступает «первоэлементом любого религиозного представления» [9, с.82]. Именно так было и с Г.С. Померанцом. Мистический опыт у Г.С. Померанца начался с трансперсонального переживания. В возрасте шестнадцати лет он увидел в учебнике по тригонометрии ныряющую в бесконечность синусоиду. Увиденное перевернуло его сознание и душу. Перед ним возникла проблема: «Если бесконечность есть, то меня нет» [8, с. 396]. Сам философ в одной из своих работ говорит о том ощущении так: «Когда мне было шестнадцать лет, я очень был ушиблен тем, что существует бесконечность» [8, с. 11]. Он пустился в метафизические искания в надежде найти своё место среди ужаса бесконечности и в течение нескольких месяцев, по сути, медитировал. Страх поглощал его, и разрешить проблему не представлялось возможным. Но его ожидания не оказались напрасными. Со дна его собственной бездны сверкнул свет, который был неким ответом на вопрос. Г.С. Померанц говорит, что в его душе сами собой возникли слова «вечность», «любовь», «Бог» [8, с. 396].  То есть он сразу же вербализовал глубинный свет. Между тем, как сам он будет писать позже, внутренняя истина не может быть высказана. Можно сказать, что Г.С. Померанц с этого момента стал переходить на иной уровень сознания. Мистическим опыт у Г.С. Померанца явился вспышкой света со дна душевной бездны. Характер этого акта молниеносный. Из душевной глубины человека постепенно выходят на уровень сознания отдельные образы, концепции, идеи, но их по-прежнему ещё много остаётся на глубине. Переживающий чувствует, что никакая объяснительная концепция не сможет никогда охватить и вербально выразить приоткрывшийся ему свет. Анализируя ощущения пережившего, Г.С. Померанца считает, что мистический акт возникает сам по себе без всякой предварительной подготовки и может идти осознанно и целенаправленно, как, например, у немецкого философа-неокантианца О. Херрегеля [10]. Однако, конечно, такая подготовка идёт, но только за порогом сознания. Внезапному озарению предшествует скрупулезная, систематическая работа сознания и открытость собственного сердца. «Быть совершенно открытым – значит быть готовым принять самую страшную, смертельную боль и потопить её во всецельности или погибнуть от боли» [8, с. 7]. Это путь мученичества, он очень жесток и приемлем только для человека с очень сильным характером.

Таким образом, произошёл разрыв материалистического шаблона в сознании, и из пустоты, которая образовалась на месте этого шаблона, появилась возможность впустить в себя Бога. «Бог создал человека, чтобы он впустил Его в себя, приобщился к Его воле и поступал так, как Бог на душу положит» [8, с. 6]. «Вообще такое внезапное переживание света или чего-то в этом роде даётся нам как призыв вступить на духовный путь. Будем ли мы на этом духовном пути стремиться к повторению этого переживания или смиренно примем, что нам будут даны только зарницы, отблески этого – это уже другой вопрос» [7, с. 17]. Это можно назвать прорывом, на который подвигнул философа ужас перед бесконечностью пространства и времени. Более того, он умозаключает, что переживание своего собственного бессилия перед бесконечностью пространства и времени является побуждением к подлинной и полноценной жизни: «Впечатление звёздного ужаса – может быть, сильнейший толчок от рыбьего существования к бытию» [8, c. 39]. В этой мысли легко прослеживается влияние французского философа Блеза Паскаля, идеи которого перекликались с миросозерцанием Г.С. Померанца. «Величие человека в осознании своей ничтожности перед бесконечностью» — писал Блез Паскаль. Человек всего лишь тростник, но тростник мыслящий. «Не в пространстве, занимаемом мной, должен я полагать своё достоинство, а в направлении своей мысли. В отношении пространства вселенная обнимает и поглощает меня, как точку; мыслью же своей я обнимаю её» [1, с.77-78]. Этот тростник или поглощающую точку и имеет в виду Г.С. Померанц. Это и есть условие, приводящее к мистическому акту, – через осознание собственной ничтожности и ограниченности, выход к запредельному – то есть к самому себе (своей глубине).

Итак, с 1938 по 1959 годы Г.С. Померанц жил в метафизическом искании, или, как пишет он сам, «медитации» [7, с. 14] полностью уверенный в безопасности выбранного пути. Но в октябре 1959 года мыслитель подвергся тяжелейшему испытанию – умерла его жена. В этот миг весь прежний мир рассыпался. Мыслитель пережил свой малый апокалипсис – увидел, как «небо раскололось и кусками падает на землю» [8, с. 397]. Сам Г.С. Померанц называет это «метафоризмом восприятия». Мыслитель разочаровался во всесильности Абсолюта, произошло отчуждение. Трагическое событие в жизни человека, с точки зрения Г.С. Померанца, также является своеобразным условием, приводящим к мистическому опыту. Г.С. Померанц в своей философии предлагает выстраивать отношения с Богом по трёхуровневой системе, идеи которой он взял у британского философа А.Н. Уайтхеда: Бог-пустота, Бог-враг, Бог-собеседник. Бог-пустота – это первая ступенька, на которой человек осознаёт свою пустоту и погружается во тьму, в бездну порока и в ужасы звёздных пространств [8, с. 397]. Человек переживает экзистенциальную неустроенность и от того испытывает Божий страх. Этот страх перед «нуминозным» [5, с. 13] является началом мудрости. Сама зияющая пустота есть лик Сверхсущего, указывающий на то, что образовавшаяся пустота должна быть заполнена. Второй уровень – это Бог-враг. Он наиболее важный и неожиданный из-за переломности. «Второй ступенью было столкновение образа Бога со смертью Иры» [8, с. 397]. Смерть близкого ему человека поколебала уверенность в доброте и всесилии Абсолюта, который, казалось бы, не мог допустить трагедии. Но он допустил, ведь без его воли и волос с головы упасть не может. Боль потери была тяжелой, и Г.С. Померанц отдалился от Бога, объявив его своим врагом, и на какое-то время закрыл свои метафизические изыскания. Третий этап, до которого человек должен подняться, – это Бог-собеседник. Сам Г.С. Померанц нуждался в Абсолюте, он не мог жить без него, но не мог и с ним. Была преграда в виде обиды и враждебного отношения к Богу, которую он не мог преодолеть. Но всё переменилось, когда он в 1960 году прочёл стихотворение Зинаиды Александровны Миркиной «Бог кричал». В нём говорилось, что Бог не миф, не выдумка, что Бог реален и пребывает во всём. Он не находится в одном месте, откуда осуществляет своё правление. Бог вездесущ и присутствует во всём.

«Бог кричал. В воздухе плыли

Звуки страшней, чем в тяжелом сне,

Бога ударили по тонкой жиле,

По руке или даже по глазу – по мне…» [4].

«Бог создал своё подобие в мире времени, в мире смерти, чтобы и в этом мире встретить своего собеседника» [4]. Он поёт и радуется, когда поём и радуемся мы, он кричит и страдает, если плохо нам. Таким образом, в глубине души самого Г.С. Померанца сначала неосознанно и будто случайно встала проблема бесконечности и его места в ней. Со временем, размышляя, он открыл для себя Бога и прорвавшуюся неземную благодать от него. Но только в пограничной ситуации, оказавшись перед лицом смерти, ещё тогда будущий мыслитель столкнулся с опасностью ограниченного понимая Бога. И только потребность в сверхперсональном расширении вновь толкнула его на поиск. Он понял, что Бог – это личность, а не внешний промышляющий о мире и людях субстрат. Бог – это всё живое, в котором есть искры божественности. Задача человека заключается в актуализации своей божественной сути и вхождение в ритм Целого, к единому Бытию. В дальнейшем философ станет развивать и углублять своё понимание и Бога, и Целого.

Говоря о предмете мистического акта в философии Г.С. Померанца, мы попытаемся выяснить, как философ понимает и выражает слова «Бог», «Целое», «Бытие». Это необходимо выяснить для того, чтобы ясно понимать, что философ-мистик вкладывает, в общем-то, в классические понятия. Вероятно, не нечто общепринятое в какой-либо философской системе или религиозной традиции.

Первое знакомство с текстами Г.С. Померанца вызывает некоторую предметную неопределённость. Особенно часто он использует слова «Бог» и «Целое» и как будто синонимично. Установить, вывести очень конкретное определение непросто, оттого что содержание предмета очень переливчато и непрерывно ускользает. Не даёт себя поймать. Причин такому положению можно выяснить как минимум две. Первая – это характер философствования. Г.С. Померанца трудно причислить к какому-то конкретному философско-религиозному направлению из-за его особого взгляда на мир. Чрезвычайно трудно установить в какой степени на него повлияло христианство, буддизм, дзэн-буддизм, индийская-философия. Все эти религиозные традиции для него важны и почитаемы, и все они вычитываются в его текстах. Кроме этого, Г.С. Померанц пытается указать ограниченность рационального познания и выражения, он дополняет его интуитивным, мифопоэтическим познанием как пишет он сам. Всё это не может не представлять собой оригинальности философии Г.С. Померанца, сложности её определения и оттого непреходящего интереса к рассматриваемым проблемам с точки зрения индивидуалистического мистицизма. Вторая причина – это жанровая особенность. Дело в том, что мыслитель пишет не в научном стиле и не художественном. Все его тексты —  это или статьи по стилю не очень научные, или в основной массе эссе разного объёма. Он стремится быть вне какого-то подхода или теории, «ведь концепции – это не более чем инструменты исследования истины, но не сама истина» [8, с. 241]. Он освобождается от них, для того чтобы предоставить «слово» бездоказательной интуиции.

Единственное достоверное знание для многих вставших на путь познания Целого – это душевная глубина. Здесь очень важный акцент делается именно на «ищущих людях». Собственная душевная глубина как верный путь к достижению чувства Целого является очевидной для очень немногих. Только для того это истина, кто пережили личный мистический опыт, так как отныне становится очевидным, что обращаться следует не к внешней помощи, а к самому себе. Но всё-таки Г.С. Померанц убеждён в том, что нет ни одного пути, который бы вёл человека к истине. Есть только пути, проходящие около истины. Но чтобы попробовать приблизиться к ней, требуется сугубо индивидуальная работа над собой. «Все чужие истины ведут в тупик. Ибо они достигли истины когда-то и где-то, а не здесь и теперь» [8, с. 61].  Мыслитель настаивает на работе над самим собой. «Дело не в том, чтобы что-то выпрашивать, – говорит Г.С. Померанц, очевидно подразумевая под этим упование на внешние авторитеты, — а чтобы обращаться к собственной глубине» [2].  К какой истине ведёт ищущего человека свет из глубины души мы рассмотрим ниже.

Понятия «Бог» Г.С. Померанц понимает достаточно специфично. Бог в христианстве есть цель и догмат для верующего. Именно вера в Бога и его поддержка верующего в него человека есть заветная цель. Для Г.С. Померанца же Бог вовсе не конечная точка. «Бог – просто образ бытия, бытия без всяких скидок, бесконечной полноты бытия» [8, с. 58].  Само слово «Бог» построенное по правилам грамматики, связано с опытом созерцания, в котором переживающий видит сияющие существа на дне собственной бездны. Проще говоря, какой культурно-исторической средой обусловлен переживающий, так он и называет переживаемое. Есть непостижимая тайна Бытия, которую человек может почувствовать внутри самого себя, пережив мистический акт, о котором мы говорили выше. Вот эту тайну Г.С. Померанц называет Богом [7, с. 20]. Или можно сказать то же самое, но иначе: Бог принципиально непознаваем, и он выше любого человеческого рассуждения о нём. Это разные способы описания одного и того же. Только логически верна будет первая форма, а для потребности в образе подходит вторая. «Целое» же понимается им как завершённость, и понимается под ним мир, как единый организм, в общем, употребляется и понимается синонимично Бытию.

Г.С. Померанц предостерегает об опасности неадекватного понимания Бытия посредством употребления слова «Бог» с чисто грамматической точки зрения. Как только мы называем тайну Бытия, сияющую на дне человеческой душевной глубины, Богом, приравниваем его как имя существительное к предметам, моментально возникает логическая возможность поставить рядом другой, противоположный предмет. Ведь из этого следует, что Бытие, Целое, которое само по себе едино и неделимо, разъединяются на образы. Появляется Бог и дьявол, добро и зло. А между тем глубокое религиозное воззрение не приемлет такого понимания действительности. Оно убеждено и признаёт, что на дне души человеческой сияющий свет несёт добро, а зла просто нет. Там внутри тебя, нет зла, оно вокруг тебя, но не на глубине. И как только человек назвал этот свет, тут же возникает возможность у грамматики и логике создать оппозицию. Он считает, что это нельзя назвать, не пережив. Сам философ замечает об этом так: «Не профанируй вечность определениями. Ибо определения без переживания становятся призраками, уводят в сторону» [7, с. 21]. Таким образом, это можно пережить, но, даже пережив, невозможно релевантно высказать. У глубочайшей истины есть только великое безмолвие [7, с. 22].

Следует коротко сказать в вопросе предмета религиозного акта, что рождает в человеке выход через собственную глубину к Бытию или Целому. Для Г.С. Померанца мир мыслится Целым, не дифференцированным организмом. Есть только Целое, а наше бытие – это часть его бытия. Обретение чувства целостности, прежде всего, возлагает ответственность за мир на тебя, но не на внешний авторитет. «На этой ступени нельзя сказать по ком звонит колокол. Он всегда звонит по тебе» [8, с. 58]. Это выход за рамки пространства и времени. Вместо старого времени и пространства возникает переход в другое место. Сбрасывается, как оковы, сетка координат и понятий, набрасываемая замутненным сознанием на мир. Короче говоря, человек воспринимает мир таким, какой он есть.

Когда в молитве человек становится собеседником Бога, совершив этот прорыв в собственную глубину, то важнейшему изменению подвергается человеческий ум. Ум очищается от суеты, от бессмысленных действий, и только в свободном уме появляется возможность увидеть крупицу Бога в самых простых вещах. Например, в разглядывании дерева, близости мужчины и женщины, всматривании в красоту животного, созерцании красоты человеческого тела и т.д. Но человек, загруженный повседневными заботами, не в силах увидеть божественность мира и удивиться этому. «Они внешне свободны, они не нагружены заботами, но ум их, привыкший крутиться, болтает о пустяках» [8, с. 7]. Они полностью отдаются заботам о завтрашнем дне, переживаниям по поводу того, как о них подумают окружающие, эти люди безнадёжно горюют о прошлом, которое не исчерпали полностью. Другими словами, вместо радости настоящей жизни, они мучаются о былом и грядущем.

В то время как просветлённый, человек установивший связь с Богом через открытие собственной глубины, – это «радующийся человек». Такой человек отпускает обиды и всё то, о чём бесполезно сожалеть, потому что нельзя вернуть. Человек должен научиться быть счастливым. Умение быть счастливым – это важная характеристика человека, испытавшего мистический опыт. Несмотря на все ужасы этого мира, Бог даёт нам радость, нужно открыться и брать её. Философ предлагает всем нам открыть свою душу, своё сердце этому миру, а значит путь для радости. Обыватель всегда держит на замке свою душу, как бы оберегая себя от великих чувств и свершений. Он привык закрываться, боится нарушить свою привычную жизнь, а главное – боится боли и потерь. Но быть закрытым, значит, пребывать в печали, ведь нет радости этому миру. Но «открытость – это незащищённость» [8, с. 7]. А вот быть открытым, означает готовность принять страшную и смертельную боль. Но наличие такого собеседника, как Бог, даёт человеку сил преодолеть горечь этого мира. Открытость – это, как сказал бы Пауль Тиллих, «мужество быть» [6]. Мудрец даёт квинтэссенцию своей мысли не без аллюзий на личный опыт: «Кто не рискует – не выигрывает, кто не открылся угрозе потерять любимую, никогда не испытает блаженства любви» [8, с. 7].

Да, жизнь неустойчива, и вокруг боль и смерть, но сейчас светит солнце или идёт снег, или ветер срывает осенние листья с дерева и гонит их прочь, этому чуду должно радоваться. Просветление человека стирает рассудочные оппозиции между предметами, устраняет сетку понятий, которую человек набрасывает на мир. «Освобождается стихия, становится слышен ритм мирового целого» [8, с. 41]. Снимается субъект-объектное восприятие мира, антитезное мышление. Его нет больше, так как мир отныне начинает мыслиться как единый организм, где ты его частица. «Успокоить ум и войти в красоту» [8, с. 6]. — вот цель философа.

Когда всем своим телом субъект ощущает весь необъятный мир, пребывая в радости, человек, с точки зрения Г.С. Померанца, начинает относиться к каждому человеку, как к своему ребёнку или брату. Человек мыслится как сотворец. Происходит слияние просветлённого человека с бытием, Целым. И это максимально высшая точка в стремлении человека, которого мыслит Г.С. Померанц. «Это – уровень бессмертия, потому что бытие, ощутившее себя в вашем теле, не знает смерти [8, с. 57]. Но вместе с этим это и высшая свобода, потому что больше ничего нет в нас, что могло бы нас детерминировать [8, с. 57].

Таким образом, мы можем сформулировать следующие выводы.

1. Мистический акт, который начался с неразрешимого противоречия между господством пространства и времени и единичной человеческой жизнью, приводит Г.С. Померанца к особому понимаю Бога. Бог, с его точки зрения, есть в каждом живом существе и природном объекте, кроме человека. Человек – проблемное существо, он сам решает, впустить ли Бога в своё сердце или пребывать вне божественной красоты. Человек принципиально наделён свободой воли. Важным результатом, к которому должен прийти человек, это то, что Бог – это его воля, его усилие и открытость перед ним.
2. Ужас перед бесконечностью и пограничная ситуация в виде смерти — это то, что может привести к мистическому прозрению. Но это может быть только индивидуально. Кому-то не нужно переживать смерть близкого человека, но сознание своей ничтожности – начало мудрости. В философии религии Г.С. Померанца мы можем реконструировать, что всегда трагедия – это источник превозмогания обыденности и вступление на путь поиска своей душевной глубины.
3. Собственная душевная глубина каждого из нас – вот самое подлинное знание для ищущего человека. Этот вывод полностью подтверждает наше определение философии религии Г.С. Померанца как индивидуалистический мистицизм.

 Литература

1. Блез Паскаль. Мысли: Пер. с фр.-К.: «REFL-book», 1994. – 528 с.
2.   Гордон. Нищие духом. 2001-12-25 [Электронный ресурс]. – URL: https://www.youtube.com/watch?v=Wo69Mlqvrag
3. Ильин И.А. Аксиомы религиозного опыта. Исследование в 2-х томах. М.: «Русская книга», 2002.
4. Миркина З. Проникновение света. Избранные стихи 2005, 2006 и начала 2007
5. Отто, Рудольф. Священное. Об иррациональном в идее божественного и его соотношении с рациональным / Пер. с нем. яз. А.М. Руткевич. – СПб.: АНО Изд-во С.-Петерб. Ун-та», 2008. – 272 с.
6. Пауль Тиллих. Избранное: Теология культуры. Пер. с англ. – М. Юрист, 1995. 479 с. – (Лики культуры).
7. Померанц Г.С. Собирание себя. С печатается по изданию «Собирание себя», осуществленным Университетом Истории Культур и ЛИА «ДОК», 1993 г., авторская редакция).
8. Померанц Г.С. Выход из транса. Юрист. Москва. 1995.
9. Торчинов Е.А. Религии мира: опыт запредельного. Психотехника и трансперсональные состояния. – СПб.: «Петербургское Востоковедение», 2000: 2-е изд., испр. – 384 с. (Orientalia).
10.  Херригель О. Дзэн в искусстве стрельбы из лука. Путь дзэн/Ойген Херригель; [вступ. ст. Д.Т. Судзуки].  – СПб. :Амфора. ТИД Амфора, 2005. – 284 с. – (Серия «Вертикаль»).