Другие журналы на сайте ИНТЕЛРОС

Журнальный клуб Интелрос » Credo New » №1, 2014

Сергей Иваненков, Ажар Кусжанова
Кусжанова Ажар Жалелевна. Методологические вопросы исследования научных революций. Концепция Александра Койре

Иваненков Сергей Петрович
Санкт-Петербургский государственный
институт психологии и социальной работы,
Доктор философских наук

Ivanenkov Sergey Petrovich
St. Petersburg State Institute of Psychology and
Social Work Doctor of science in philosophy

credonew@yandex.ru

 

Кусжанова Ажар Жалелевна
Северо-Западный институт управления –
филиал РАНХиГС (Санкт-Петербург)
Доктор философских наук

Kuszhanova Azhar Jalelevna
North-West Institute of Management –
branch of the Russian Presidential
Academy of National Economy and
Public Administration (St. Petersburg)
Doctor of science in philosophy
pola2@mail.ru

В статье дается реконструкция и критический анализ концепции научной революции, разработанной на материале Коперниканской революции французским историком науки Александром Койре.

Methodological problems of researching of scientific revolutions. The concept of Alexander Koyre.

The article deals with a critical analysis and reconstruction of the concept of scientific revolution based on materials of Copernican revolution, developed by Alexander Koyre, a French historian of science.

Неуклонное внимание к методологическим проблемам развития науки, наблюдаемое на протяжении всего ХХ века, связано с масштабом и степенью влияния науки на всю современную цивилизацию и общественный прогресс. Изучение закономерностей и перспектив развития науки тесно связано со стремлением не только глубже познать окружающий мир, но и с прагматическими вопросами управления этим развитием, прогнозирования дальнейших коллизий взаимосвязи науки и общества, предвидения возможных качественных изменений человеческой деятельности вследствие того или иного  использования результатов научных исследований и разработок.

Большой интерес для специалистов, изучающих науку, представляет осмысление закономерностей развития теоретического знания, среди которых пристальное внимание обращают на себя особые переломные моменты, зачастую изменяющие весь ход развития науки и даже общества, выводящие человеческую мысль и познание на неизведанные ранее горизонты. Они получили название научных революций, встав по значимости в один ряд с промышленной и научно-технической революциями. Интерес к ним не случаен. В этих точках бифуркации сконцентрированы многие факторы, определяющие весь предшествующий и последующий процессы  развития науки. Глубокое понимание их природы тесно связано с вопросом о путях дальнейшего развития как науки, так и современной научно-технической цивилизации, в том числе и с перспективами взаимодействия государств на планете.

Проблема научной революции – очень широко разрабатываемая проблема. Мы не станем здесь рисовать обширную картину дискуссий по поводу нескольких известных научных революций и всех затрагиваемых при их изучении проблем. Чтобы сделать разговор предметным, выберем из истории науки один пример, на материале которого попытаемся ответить на ряд вопросов, раскрывающих природу исследуемого феномена.

Наиболее признанным и показательным примером научной революции, известным в истории, многие исследователи считают грандиозный переворот в науке ХVI-XVII веков, названный Коперниканской революцией. Она носит имя великого реформатора науки, создателя новой астрономии, астронома и мыслителя Николая Коперника, «остановившего солнце, сдвинувшего Землю», как гласит надпись на его памятнике в  Варшаве. Его имя открывает галерею великих имен деятелей науки, заложивших основы современного  естествознания. Основное произведение Н.Коперника «О вращениях небесных сфер», в котором было разработано  его гелиоцентрическое учение, увидело свет 24 мая 1543 года. Появление этого труда ознаменовало начало крупнейшей в истории научной революции.

Этот феномен нередко становился объектом исследований, будучи примечателен тем, что хорошо «иллюстрирует процесс, в понимании которого мы сегодня очень нуждаемся».[1] По нашему мнению, эта революция представляет собой чрезвычайно интересный, можно сказать, классический образец для анализа научных революций еще и потому, что  –  скажем, несколько забегая вперед в развитии своего научно–методологического подхода – здесь  мы имеем полный цикл, или период, развития естественнонаучной революции. Но об этом – несколько позже.

Библиография по проблематике научных революций  и самой Коперниканской революции огромна.  Однако что позволяет пройти по этому массиву своим путем, так это факт, что он заметно делится на две части: либо среди работ большей частью доминируют историко-научные исследования, оставляя поле  деятельности для методологической рефлексии, либо разработка методологических проблем науки  зачастую ведется в абстрактно-рациональном ключе, без существенной опоры на конкретный исторический материал.

Поэтому в своем анализе мы обратимся лишь к некоторым работам исследователей, которые дают необходимый материал для нашего понимания этого явления. Из значительного ряда исследований мы выделили две фундаментальные монографии, непосредственно посвященные Коперниканской  революции. Это – известная книга американского философа и методолога науки Томаса Куна «Коперниканская революция: планетарная астрономия в развитии Западной мысли» и капитальная монография известного французского историка науки Александра Койре «Астрономическая революция. Коперник. Кеплер. Борелли».[2] И хотя эти работы тоже носят скорее не философский, а историко-научный характер, особенно это касается книги А.Койре, но подбор материала, логика его изложения и сделанные выводы позволяют выявить позиции авторов по ряду методологических вопросов на основе реконструкции или явных высказываний.  При этом  их  анализ истории этого феномена настолько систематичен и обстоятелен, что позволяет говорить о целостных подходах в его исследовании и как результат – о целостных концепциях и данного феномена, и научных революций, и  развития науки в целом. В свою очередь, критический анализ этих концепций позволяет противопоставить им свою точку зрения в решении тех или иных вопросов методологии научного познания.

Как изначально предполагалось, провести анализ этого примечательного явления оказалось невозможным без предварительного уточнения некоторых общих вопросов. Таковыми являются вопросы о качественной специфике научной революции, ее критериях, границах и некоторые другие. Они связаны необходимой связью, и тот или иной ответ на любой из них требует последовательного ответа на другие. В частности, анализ различных  точек зрения на проблему научной революции показал, что ее решение существенно зависит от того, как тем или иным автором решается вопрос о сущности и закономерностях развития науки. С  этого вопроса мы и начнем свой анализ.

При чтении книги А.Койре «Астрономическая революция» вначале возникает сомнение, имеется ли  вообще у ее автора самостоятельная концепция, поскольку сам Койре не формулирует прямо свои методологические принципы и установки. Кроме того, изложение материала здесь таково, что создает впечатление, на первый взгляд, минимального присутствия самого иcторика, ибо везде он «как можно чаще давал слово самим авторам»[3],  и обширные цитаты из многих первоисточников занимают большую часть его книги.  Однако на самом деле это не так, что хорошо видно из высказывания самого Койре: «Историк, – пишет он, –  проектирует в историю интересы и шкалу ценностей своего времени, и только в соответствии с идеями своего времени и своими собственными идеями он производит реконструкцию. Именно поэтому история каждый раз обновляется, и ничто не меняется более быстро, чем неподвижное прошлое.»[4]

И Койре обращается к анализу истории науки  как истинный сын своего общества и своего века, определяя целью своего исследования «единственно описать «астрономическую революцию», то есть историю развития и трансформации ключевых понятий».[5]  Зафиксируем его понимание сущности данной научной революции – это развитие и трансформация ключевых понятий (науки),  но к ней мы вернемся позже. А начнем с цели. Думается, что ограничение своей задачи  исследователя лишь описаниемтрансформации понятий науки и  в ряде случаев отказ от изучения объективных причин революции –  у историка шаг вынужденный. И в значительной степени в этом повинна его методологическая установка в понимании сущности науки. А именно обстоятельство, что  он считает науку в определенном смысле автономной сферой, свободной от социальной обусловленности.

 Здесь мы обнаруживаем некоторое противоречие в его позиции.  С одной стороны,  он, в отличие от позитивистски настроенных историков науки,   рассматривает процесс научной деятельности в связи с философией, религией и другими компонентами духовной культуры. И это, на наш взгляд, выгодно отличает и его позицию, и исследование от ряда других авторов и работ.

Раскрывая суть коперниканского переворота, он постоянно акцентирует внимание читателя на общей картине всего духовного климата эпохи, утверждая, что без его учета нельзя оценить в истинном масштабе значения этой революции. При этом, может и не отдавая себе полностью отчета, подспудно, он как истинный историк преследует цель дать возможно более полную картину условий, послуживших причиной данного явления. Другими словами, обрисовать «революционную ситуацию», в которой идея Коперника о движении Земли вокруг Солнца смогла прозвучать «первым залпом» и породить лавину последовавших за ней коренных изменений в общей картине человеческого знания, которые впоследствии будут охарактеризованы как научная революция XVI –XVII веков.

Но,  с другой стороны,  временами  его исходные установки, в свете которых он пытается выделить и вписать в общий контекст «значимые» факты и отношения, ограничивают возможность дать более широкую картину всех процессов, связанных с Коперниканской революцией. И  Койре обращается только к интеллектуальной сфере, рисуя историческую обстановку достаточно подробно и интересно, но моментами не полно и однобоко.

Причиной тому служит то, что концепция научной революции органично вплетается у Койре в более общую концепцию развития науки.  Однако в  его понимании наука – это такая сфера общественной жизни, которая развивается по  собственным имманентным законам. Поэтому поиск им внутренних законов развития науки, не зависящих от общего развития общества, приводит его к проблеме источника развития науки, а также тесно связанной с ней проблеме преемственности в развитии научного знания. Он дает свою трактовку этого источника, и на этом получает весьма своеобразное решение и других  связанных с ним вопросов. Его решение – это фигура гения как ключевого фактора в развитии науки.

Понятие гения, на наш взгляд, является ключом ко всей концепции развития науки А.Койре. Гений – это особый деятель-одиночка, чей труд невозможно объяснить ни наследственными, ни общественными характеристиками, равно как средой или историческим моментом.[6] Гений является субъектом науки, главной движущей силой ее и единицей. Связь науки с  философией и религией осуществляется тоже в лице гения – носителя всех достижений общества в области духовной культуры.

Весь процесс развития науки, по Койре, обусловлен лишь движением мысли гениев. Последняя же в своем развитии может руководствоваться мотивами самого различного свойства, которые частично поддаются объяснению и пониманию, частично оказываются экстравагантными уловками живого ищущего ума, а частично подлежат не пониманию, а принятию без объяснений. С такой позиции Койре дает ответы на многие вопросы. Так, он пишет: «Но никто, кроме Коперника, не открыл гелиоцентрическую астрономию. Почему? Потому что никто до Коперника не обладал его гением».[7] На вопрос, почему Кеплер первым потребовал  физического объяснения движения планет, Койре отвечает: «Здесь мы переходим к самой структуре кеплеровского гения, структуре, которую можно попытаться понять, но тщетно желать объяснить».[8]

Таким образом,  выделение науки в автономный от общества процесс обусловило узость  исходных методологических принципов, что порой не позволяет  автору глубже вникнуть в суть исследуемого явления. Поэтому он ищет новые решения, находя иногда факты, по-своему объясняющие те или иные явления, закономерности развития науки или деятельности ее субъекта, а порой – когда из его исходных установок это оказывается сделать невозможно – отказываясь от постановки вопросов или их рационального объяснения.

Что же тогда  представляет  собой  процесс развития науки? Он представляет собой, считает Койре, эстафету гениев. Более того, процесс науки потому и является процессом, в какой-то мере единым и направленным, что его осуществляют гении – выдающиеся ученые, лучше, чем кто-либо другой, способные понять положение вещей и найти единственно возможный путь в сложившейся ситуации, что не под силу простым людям. Так, Борелли, по убеждению Койре, остановился на полпути к гениальному открытию – теории тяготения – потому, что  «именно интеллектуальная отвага Ньютона – так же, как и его гений,  – позволила ему преодолеть препятствия, которые остановили Борелли»[9], а «Борелли  не был очень большим гением. Это не был Коперник или Кеплер, Галилей или Декарт».[10]

Эта позиция фактически является воспроизведением «робинзонады» – известного, в том числе и своей ограниченностью, методологического приема изучения общества.

Весь процесс познания при таком подходе оказывается составленным из мелких целостностей – продуктов деятельности ума отдельных гениев. Отсюда логически следует понимание процесса науки как прерывного, а его поступательного движения – как совершаемого всякий раз определенным разрушением предшествующего этапа. Как же тогда быть с целостностью и преемственностью в науке?   Рациональный ответ не очевиден. Поэтому историк находит его в собственной логике. Для него вполне приемлемо, что никто и ничто иное, а лишь  «провидение в лице Ньютона породило Кеплеру достойного преемника»[11]. Ибо преемственность может обеспечить только дух,  а так  как конечный дух отдельного гения замкнут на самого себя, то обеспечить связь может только вечный духовный источник. Им может быть хоть Провидение, хоть Бог, а фактически не объясняемая автором причина преемственности и сохранения целостности процесса развития науки.

Целостность на микроуровне он объясняет преимущественно психологическими  характеристиками  гениев. Не случайно в его описании Коперник был «человеком, глубоко пропитанным богатством и культурной полнотой его эпохи, художником, ученым эрудитом, человеком действия: гуманистом в лучшем смысле этого слова,… одним из просвещеннейших мыслителей своего времени».[12] Что же касается Кеплера, то он «является не только гением самого первого порядка, но это еще и ум, сыгравший в развитии науки решающую роль: без Кеплера прогресс астрономии был бы отсрочен на век, без Кеплера не было бы Ньютона.»[13]

Представляется, что эти психологические характеристики – в принципе верные – относятся и могут выступать характеристиками индивидуального познания, но они не вскрывают причины реальной целостности процесса научного познания в целом, не объясняют, а скорее, затемняют причины перехода знания от одного уровня к другому.

Как упоминалось выше, научная революция для Койре – это преобразование одних научных понятий в другие, она вызывается к жизни совокупными (и обособленными, автономными) усилиями плеяды великих умов. Поэтому деятельность каждого обособленного гения фактически является у него микрореволюцией.  Весь же процесс развития науки  –  это последовательность постоянно сменяющих друг друга микрореволюций, каждая из которых связана с именем какого-то гения. А потому на этом фоне и действительная революция – Коперниканская – ничем, похоже, качественно не отличается от явлений, обычных в науке:  она выступает у него революцией лишь «условно».

Следует отметить, что безусловным достижением его концепции, на  наш взгляд, является то, что он уловил одну из действительно сущностных черт  Коперниканской революции  –  это переход от одного уровня познания к другому, к формулировке новых теоретических понятий. Это и по нашему мнению  составляет одну из самых значимых сторон и черт гносеологической сущности этой революции.

Также  имеющим значение нам представляется то, что Койре верно выделил для иллюстрации своей концепции процесс, который действительно неизбежно приводит к революции  в области развития понятий. При  изучении процесса движения это выделение моментов перехода от статики через кинематику к динамике, что является сквозной темой  анализа в работе «Астрономическая революция» и где он дает немало ценного конкретного материала, в том числе характеризующего и Коперниканскую революцию.

Несомненно, богатство приводимого историко-научного материала, довольно строгая логика, правильность и ценность результатов, полученных им в процессе анализа в первую очередь текстов,  –  эти достоинства его труда неоспоримы и безусловны. Вместе с тем, с методологической точки зрения  в его концепции имеются и слабые моменты,  о некоторых  из них мы сказали выше.

Периодически, на каких-то сравнительно коротких этапах научное познание действительно  развивается в силу собственной внутренней  логики.  Однако в целом наука – такой феномен культуры, который не может развиваться в отрыве от  других сфер общественной жизни. И предпринимая попытку понять и объяснить процесс ее развития без учета этого обстоятельства, автор рискует обречь себя и на узость трактовки  ее явлений и закономерностей, а порой и на бессилие объяснения. Кроме того, в силу этих причин за пределами его рассмотрения часто остаются многие существенные факторы, которые при другом подходе, возможно, сыграли бы не последнюю роль в формировании его концепции.


[1] Kuhn T. Copernican revolution: Planetary astronomy in the development of Western thought. – Cambridge, 1957. P.VII.

[2]  Kuhn T. Copernican revolution: Planetary astronomy in the development of Western thought. – Cambridge, 1957; Koyre A. La revolution astronomique. Copernic. Kepler. Borelli. P.,1961.

[3]  Koyre A. La revolution astronomique. Copernic. Kepler. Borelli. P.,1961. P.5.

[4] Цит. по:Черняк В.С. Концепция истории науки А.Койре. – В кн: В поисках теории развития науки. – М., 1982, с.119.

[5]  Koyre A.  Ibid. P. 4.

[6]  Koyre A.  Ibid., P. 19.

[7]  Koyre A.  Ibid., P. 123.

[8]  Koyre A Ibid., P. 206.

[9]  Koyre A Ibid., P. 365.

[10] Koyre A Ibid., P. 341.

[11]  Koyre A Ibid., P.329.

[12]  Koyre A Ibid., P. 37.

[13]  Koyre A Ibid., P. 214.



Другие статьи автора: Иваненков Сергей, Кусжанова Ажар

Архив журнала
№4, 2020№1, 2021кр№2, 2021кр№3, 2021кре№4, 2021№3, 2020№2, 2020№1, 2020№4, 2019№3, 2019№2, 2019№1. 2019№4, 2018№3, 2018№2, 2018№1, 2018№4, 2017№2, 2017№3, 2017№1, 2017№4, 2016№3, 2016№2, 2016№1, 2016№4, 2015№2, 2015№3, 2015№4, 2014№1, 2015№2, 2014№3, 2014№1, 2014№4, 2013№3, 2013№2, 2013№1, 2013№4, 2012№3, 2012№2, 2012№1, 2012№4, 2011№3, 2011№2, 2011№1, 2011№4, 2010№3, 2010№2, 2010№1, 2010№4, 2009№3, 2009№2, 2009№1, 2009№4, 2008№3, 2008№2, 2008№1, 2008№4, 2007№3, 2007№2, 2007№1, 2007
Поддержите нас
Журналы клуба