Другие журналы на сайте ИНТЕЛРОС

Журнальный клуб Интелрос » Credo New » №2, 2013

Пётр Мжиглуд
„Метафизика зла” - природа, причины и попытка герменевтического описания

Пётр Мжиглуд

Институт христианской философии

Папское теологическое отделeние во Вроцлаве,

доктор философии,

адъюнкт на кафедре истории философии,

священник

 

MRZYGŁÓD PIOTR,

GRADUATED FROM THE PONTIFICAL FACULTY OF THEOLOGY IN WROCLAW.

PRIEST, POLISH DOCTOR OF PHILOSOPHY

E-mail: p.mrzyglod@о2.pl

УДК – 1.11.111.84

„Метафизика зла” - природа, причины и попытка герменевтического описания

Аннотация: Существующее в мире зло изначально требовало своего объяснения, вследствие чего стало предметом различных анализов и интерпретаций. Однако привилегированной областью, способной найти ответ на извечный вопрос чем на самом деле является зло, какова его природа и причины, стала философия, то есть наука, ищущая окончательного объяснения каждой действительности, в том числе действительности зла.

Данная статья является попыткой синтетического представления упомянутой проблематики в свете наиболее типичных теорий. Вероятно, она до конца не выяснит феномена зла, однако поможет читателю ознакомиться с интерпретациями природы зла и его внешними проявлениями, ссылаясь как на научные, так и донаучные, а также иррациональные (религия) интерпретации.

Ключевые слова: Зло, добро, небытие, отсутствие, паразит, сатана

Перевод Елена Новак

 

“Мetaphysics of evil” – constitution, reasons and hermeneutics’s attempt

Summary:The evil existing in the world has demanded its explanation ever since. It is the subject of many various analyses and interpretations. However, the main field of science which is able to take the attempt to answer the perennial questions what evil really is has become a philosophy. It means the science which is looking for the ultimate explanation of every fact as well as the reality of evil.

The hereby article is therefore the synthetic attempt to show the above mentioned subject in the light of the most representative theories. Probably it does not entirely explain the phenomenon of evil but can help a reader to study the interpretation of its constitution and external symptoms referring to the strictly scientific, as well as to the pre-scientific and irrational (religion) interpretations.

Key words: evil, goodness, nothingness, lack of existence, parasite, devil

Translated by Bożena Rojek

 

„МЕТАФИЗИКА ЗЛА” - ПРИРОДА, ПРИЧИНЫ И ПОПЫТКА ГЕРМЕНЕВТИЧЕСКОГО ОПИСАНИЯ

 

„Люди думают о Боге не только вопреки злу -

они думают о Нём как раз из-за зла …”

 

Étienne Gilson: Бог и атеизм [6, 152]

Введение

В мире существует реальное зло. Этого факта невозможно скрыть, так как зло слишком крикливое и видимое. На наших глазах люди голодают, болеют, подвегаются несправедливости, умирают, одни приносят страдания другим. Иногда даже трудно найти виновника всего этого, так как зло вызывают неожиданные перемены в судьбе или же неизбежное стечение обстоятельств. Над раскрытием вопроса зла работали такие мыслители, как Фёдор Достоевский, Лев Шестов, Франц Кафка и Альберт Камю, однако, как оказалось, намного легче перечислить различные проявления зла, чем дать разумный ответ на вопрос, чем на самом деле является зло и откуда оно появилось [8, 64].

В некоторой степени помощью может послужить классическая систематизация размышлений над природой зла, произведённая Готтфридом Вильгельмом Лейбницем. По мнению этого немецкого философа 17 века „зло можно рассматривать в метафизическом, физическом (естественном), а также моральном смысле ”. Метафизическое зло заключается в обычном несовершенстве, физическое зло в страдании, моральное же зло – в порочности, то есть грехе [14, 138; 16, 20].

Трудно ответить на вопрос, какое зло представляет для нас большую опасность: метафизическое, моральное или естественное? Впрочем, четкую границу между ними провести невозможно. У так называемых цивилизационных болезней нет ведь своих непосредственных виновников, никто их специально не распространяет, однако в большинстве случаев говорится что, это «люди людям уготовили эту судьбу», и именно люди несут ответственность за различные несчастья и преступления, за трагедии и войны, за загрязнение окружающей среды, несчастные случаи и плохую организацию общественной жизни, в которой мы постоянно подвергнуты страху за собственное здоровье, а иногда даже жизнь.

Кроющееся за всем этим зло порождает в человеке не только вполне понятный страх, но также и противление силе и непредвиденности зла. Человек во все времена задавался вопросом: „чем” или „кем” на самом деле является зло? Он размышлял также над причиной появления зла, его природой и его источниками. Почему несмотря на то, что мы жаждем добра, в конечном итоге совершаем зло?

Эти и подобные вопросы чётко показывают, что существование зла изначально было вызовом, прежде всего, для изучающей природу и источники окружающей действительности философии, а так же религии [17, 3], открывающей человека на пугающий его мир трансцендентности.

Философские интерпретации вопроса зла зависели в большинстве случаев от принятых ранее концепций существования действительности (метафизический реализм, идеализм, материализм, спиритуализм), её природы и источников. Они зависели также от актуального интеллектуального климата эпохи отдельных философских течений, с точки зрения которых изучались эти вопросы. Интерпретации эти находились также под воздецствием сильных мировоззренческих взглядов и систематизировались чаще всего в двух противоположных друг другу позициях: теистической и атеистической. Несмотря на то, что до сих пор в размышлениях над злом нет окончательного, удовлетворяющего вывода, который раз и навсегда объяснил бы этот интригующий нас феномен – что вовсе не значит, что любые попытки объяснения тайны зла, обречены на провал. Зло, несомненно, так и останется нераскрытой антиномией человеческого разума, но это вовсе не является фактом, что мы совсем беспомощны [3, 366] перед его лицом.

Чаще всего, когда мы оказываемся перед лицом ярчайших примеров зла, то есть разных несчастий, катаклизмов, болезней или страданий – возникает один, основной вопрос: „Почему?”. В песпективе своеобразной онтологии или скорее метафизики зла, может показаться, что этот вопрос просто плохо поставлен, что возможно здесь на земле, совершенно где-нибудь в другом месте надо искать на него рациональный и разумный ответ [3, 366-367; 19, 210-369].

Именно поиску этого ответа мы и хотим посвятить наши размышления и данную статью, считая её лишь своего рода фрагментом дальнейшего анализа, едва лишь осветляющего „сумерки зла”, а не раскрывающего окончательно его тайны.

1. Природа и проявление зла

Назвать природу чего-либо значит указать установленный способ функционирования этого чего-то и назвать аргументы, отрицающие несовместимость данного бытия, выясняя при этом его источники. Однако в случае реального зла такой интерпретации не достаточно, так как трудно выяснить природу чего-либо, что, по мнению многих мыслителей, вообще не имеет собственной „природы”, или просто является „небытием”. В этом случае интерпретация само собой должна выходить за рамки конкретных метафизических размышлений и теории бытия, затрагивая также действующие в иррациональном пространстве религиозные мотивы. Всё это для того, чтобы целиком и полностью приоткрыть завесу тайны анализируемой здесь действительности и обращаясь не только к чисто философским интерпретациям, попытаться ответить на вопрос: чем собственно является зло?

1.1  Зло как бессмыслица, то есть „отсутствие” добра, „отсутствие” бытия и „отсутствие” существования

Невозможно рационально объяснить вопрос „зла”, не обращаясь одновременно к его метафизической и моральной оппозиции, которой является „добро” [21, 224]. Зло не имеет своей позитивно-субстанциональной действительности, поскольку в таком случае оно должно было бы иметь какую-то бытийную основу. Зло является „отсутствием” в бытии. Поэтому, немного упрощая проблему, необходимо подчеркнуть, что условием существования и познания зла является существующее наряду с ним добро, составляющее первоначальную и фундаментальную форму действительности. Зло онтически и хронологически вторично по отношению к добру и оно может возникнуть исключительно в его контексте и появиться на его фундаменте. Добро является естественным свойством вещей, исходя из непосредственного существования вещей (всё же лучше существовать, чем не существовать [14, 73-74; 15, 163]), добро имеет определённе признаки совершенства. Рассматривая исключительно сам акт или возможность существования (esse) чего-либо, необходимо воспринимать их как „добро” того же бытия, а его отсутствие – как зло.

По этой причине оппозиционное по отношению к добру зло никогда не может претендовать на роль „сопричины”, или какой-либо старогреческой /a;rch/- прапричины мира, так как оно является лишь нарушением целостности бытия, то есть его метафизического добра. Добро может существовать без примеси зла, но зло, как зло, не может существовать в действительности вне онтического добра. Поэтому никаким образом не может быть положительной частью в структуре естества, а лишь последствием какой-то „прорехи” и какого-то „отсутствия” находяшихся в бытийности предмета либо связанных с ослаблением его произвольной активности. Зло, таким образом, это релевантное небытие и диспропорция, и направлено оно всегда на отрицание и небытие [10, 207-208].

Тогда как добро, по мнению св. Августина, исследующего генезис и природу зла, это единственное, что имеет свою положительную действительность. Эту действительность мы испытываем непроизвольно, например, через интуитивное восприятие действительности. Поэтому любая форма проявления зла, физического, этического, индивидуального или общественного, нечаянного или спланированного – становится очередным открытием и формой фактического „отсутствия добра”, его „порчей” или „уничтожением” (nomenque hoc non sit nisi privatio boni) [2, 335; 18, 672-691].

Такой порядок анализируемого здесь вопроса получил в истории человеческой мысли название привативной концепции зла. Это наиболее популярное и наиболее известное, как нам кажется, объяснение проблемы существования зла (авторами которого в равной ступени являются св. Августин и Аквинат), непосредственно ссылается на метафизический анализ классиков античности, таких как напр. Аристотель и Плотин. Оба упомянутые философа рассматривали зло „привативным” способом (лат. privatio - здесь: отсутствие) как отсутствие добра, отсутствие бытийной формы и внутреннего совершенства, характерного только для бесформенной, не субстанциальной и неорганизованной материи[10, 206-207; 1, 18-20].

В упомянутой концепции каждое существующее бытие является добрым, однако каждое бытие (за исключением совершенного Бога) имеет какие-то свои недостатки. Ответственность за такую ситуации нельзя возложить на Творца-Абсолют, а поскольку создаёт Он исключительно то, что существует, а то, что существует, ,,в силу своего существования – ex definitione – хорошее (лучше быть, чем не быть). Трудно иметь также к Творцу претензии, что не создал столько добра, сколько мы можем себе представить; тем более, что Бог не мог снабдить свои создания всеми благами, к тому же в самой высокой ступени. Если бы это произошло, то создания ничем не отличались бы от Него, что привело бы к пантеистическому монизму. Сглаживая, таким образом, также разницу между Богом и созданием, причиной и её следствием, добром, злом и совершенством, полнотой и её отсутствием. Более того, из упомянутой выше аргументации святого Фомы ясно следует также и то, что Бог, как окончательная причина всего, не несёт ответственности за существующее в мире зло (что, впрочем, часто Ему приписывается), поскольку Он не создал зла. Ведь нельзя – руководствуясь правами логики и рациональностью – создать то, чего просто нет - небытия и пустоты, то есть отсутствия чего-либо [28, 394; 25].

Следует подчеркнуть, что вышеуказанная концепция на протяжении истории философской мысли, не однократно будила вполне понятный энтузиазм, претендуя даже, по мнению многих мыслителей, на звание решения проблемы зла. Восхищала она и пожалуй продолжает восхищать своей неправдоподобной простотой, точностью и прозрачностью аргументации, доказывая, что метафизического зла в сущности нет. Однако, как нам кажется, так принятая концепция, представляет собой, как интересную, так и спорную попытку приравнивания зла лишь к небытию или к чему-то, что только кажется существующим. К сожалению, если выйти за рамки этой теории, то в действительности больным или страдающим людям, тяжело согласиться с тем, что испытываемое ими зло, на самом деле является только видимостью или же вообще не существует. Не говоря уже о глобальных катаклизмах и трагедиях, которые то и дело обрушиваются на человечество и мир [28, 394-395].

Этот факт подчёркивали также такие мыслители, как например, Макс Шелер или Карл Барт, утверждая, что сила и динамика самоосуществления зла в мире не выясняется лишь на основе прямой гипотезы о его частном характере. Известный польский писатель Карл Людвик Конинский, беря во внимание различные факты, являющиеся примерами морального вырождения человека, писал: „Существует действительное, положительное, яркое зло, которое на самом деле не является лишь отсутствием блага и отсутствием бытия” [9, 292; 10, 211].

Отсюда, по оценке анализирующего этот вопрос Станислава Ковальчика, разные оговорки и votum separatum (отдельные суждения), относящиеся к привативной концепции зла, следует признать за отчётливый сигнал необходимости ещё более продуманного изучения „мистерия зла” и призыв к новому рассмотрению его природы и сути [25, 211]. Необходимо также добиваться ответа на фундаментальный вопрос: Действительно ли зло это всегда отсутствие чего-либо и только лишь отсутствие? А также нет ли в природе зла каких-то так называемых „положительных” аспектов? [25, 212]. Ведь зло понимаемое как своеобразная дисгармония представляет собой вид активности бытия, в значении дегенерации и онтологического регресса.

В таком понимании естественное – физическое зло, предстаёт как полный хаос и уничтожение, проявляющееся в форме глобальных катастроф, гекатомб или вызывающих тревогу и страх непредсказуемых в последствиях панкосмических происшествий. Этот вид активности зла часто называемый „положительной” дегенерацией бытности, происходит по разным причинам. Например, по причине так называемого „слепого случая”, действия иррациональных сил природы, а иногда также и осознанного действия человека [25, 212].

Такая „положительность” взятая, однако, не столько в аксиологическом значении, сколько как оппозиция по отношению к онтологическому „отсутствию” то есть „небытию”, которым, как упоминалось ранее, иногда называется зло [21, 225]. Поскольку каждое единичное бытие уже в моменте своего возникновения становится онтичным благом (как упоминалось ранее: уже само существование есть добро), а лишь позже „заражается” злом. Однако, как считает польский томист Владислав Стружевский, это особое „небытие” и особое „отсутствие”. Небытие, которое (так же как у Платона) обозначает совершенно другое бытие, чем принятое в исходном пункте. Поэтому, особенно в христианской мысли, данное „небытие” зла необходимо понимать скорее как неавтономность и несамостоятельность по отношению к бытию, которое уничтожает, разрушает и клеймит отсутствием, но благодаря которому вообще „возникает” и может существовать [21, 225-226].

В этой ситуации зло скорее лучше рассматривать как какую-то карикатуру и онтологического „паразита”, деградирующего метафизическое „добро бытия”, чем как что-то мнимое или эпистемологическую иллюзию. Зло, таким образом, обнажает также самую глубокую правду о себе и как бы само себя выдаёт. В этом случае становится не столько способом и формой жизни, сколько покушением на неё. Поэтому анализ с философской точки зрения требует ответа вытекающего из интерпретации бытия. Поскольку лишь такая интерпретация устанавливает так называеммые „окончательные причины” (ultimae causae), то есть факторы бытия, которые не отрицают его, и одновременно выясняют, отвечая на вопросы: чем является данное бытие, откуда оно появилось и почему существует.

Однако анализируемое с этой точки зрения зло, по мнению выдающегося польского томиста Мечислава А. Кромпца, не имеет своего существования. В связи с этим не является ни веществом, ни даже производной какого-либо вещества, поэтому „никаким образом не является самостоятельным состоянием быта, (…) а лишь убытком и отсутствием бытия”. Само по себе зло не имеет никакой постоянной „природы”, никакого содержания. „Имеет лишь только такую природу, которую ему определяет бытие-субъект”, на котором оно „паразитирует” [П.М.], и „в котором это зло действительно проявляется” [13, 111, 134]. Отсюда вывод, что лишённое природы „субъекта-носителя” зло, как бессодержательное, даже не поддаётся изучению.

Может быть, как считает Юзеф Гербут, „с точки зрения так называемой классической теории зла нет смысла искать его причин вне существенной структурой вещей, которые оно отягощает”. Как известно, каждое „отдельно взятое бытие в аспекте его существенной природы в конце концов стремится к самой высокой (из возможных для него) степени совершенства”. Однако несмотря на то, что „это стремление неоднократно задерживается из – за нехватки сил, временных или пространственных ограничений или даже из – за ошибочного понимания собственного добра”, в конечном итоге никакое бытие не может быть названо злом, а тем более „воплощённым злом”. В крайнем случае оно может лишь быть причиной какого-то зло таким образом, что приобретает какую-то ценную для себя экипировку, совершая это ценой окружающих его вещей, тормозя их развитие, повреждая их, а иногда даже уничтожая [7, 562].

Следовательно, зло не имеет никакой субстанциональной сущности, не существует само по себе и не уструктуризировано какой-либо „формой”. Не будучи же бытием, не имеет также ни соответствующей причины, ни цели. Не является даже чем-то дополнительным по отношению к бытию, как бы „приклеенным” к нему. В метафизическом смысле его просто не существует! Представляет собой лишённый всяких рациональных отношений „диссонанс” и „бессмыслицу” бытия [12, 134].

Однако такой вывод несёт с собой не только серьёзные системные, но и мировоззренческие последствия, поскольку на основании так проведённого анализа зла, нельзя перед Богом ставить вопрос о зле [12, 133]: почему, например, позволяет злу существовать или почему не уничтожит зла. Если метафизическим связующим звеном между нами и Богом, всякий раз является бытие, а не небытие (так как бытие есть – а небытия нет), то вопрос о существовании зла de facto является вопросом об отрицании – о „несуществовании”. Отрицания же логически невозможно ни потвердить, ни опровергнуть. А если Бога нельзя спрашивать о зле и если зло практически не существует, то в таком случае нет необходимости ни в его оправдании, ни в избавлении.

1.2  Реальное – личное зло. Религиозная интерпретация

Как видно, такая интерпретация – никаким образом – не исчерпывает ни природы, ни факта прояления зла. Оказывается, что этот „онтологический паразит” не провоцирует, однако, аннигиляции бытия или экзистенциального „ослабления”. Поскольку в трансцендентном пространстве явится он также как конкретное понятие и воплощённая действительность. Тогда как бы „лицом” этого зла и его метафизической картиной не является лишь упомянутые ранее отсутствие и пустота, но также и „небытие”. Как считает В. Худы, анализирующий этот особенный аспект зла, становится оно в этом случае активной личной силой, которую христианская религия называет сатаной [4, 362-363].

Поэтому, с методологической точки зрения, ход наших размышлений в принципе должен быть противоположный. Сначала присутствие в мире зла нашло своё отражение в религии, а лишь позднее его природа была описана разными философскими течениями. Отсюда и осознание касающегося человека зла отображается во всех известных религиях человечества и то настолько глубоко, что „каждая религия в некоторой степени понимается как набор средств избавляющих человека именно от зла” [13, 160]. Это „избавление” обычно исходит от божества, которое показывая какую-то религиозную правду также предлагает конкретные средства – процедуры, при помощи которых можно избавиться от бремени зла и его трансцендентных сил.

Таким образом, мы находимся, в некотором смысле, как бы в узловом для наших размышлений и анализа пункте. Независимо от принятого мировоззрения и непопулярности этого названия, а также упрощения описываемой им действительности – не принимая во внимание факта существования этой „формы бытия” (сатаны как персональной формы зла), мы не в состоянии правильно и окончательно ни описать, ни даже объяснить тайны зла. Вопрос присутствия в мире зла можно также рассматривать не только в свете узаконенных, рациональных исследований, проводимых в пределах подробных или философских наук (теория бытия), но также в свете спонтанно получаемых донаучных убеждений, религиозных верований и широко понимаемой иррациональной интуиции [13, 159].

Все они вместе взятые лишь дополняют то, что обычно называется адекватной (совокупной) „метафизикой зла”, то есть возможно окончательное объяснение факта зла и то не только в каком-то предопределённом, одном виде, но и „объяснение зла как зла. Здесь имеется ввиду указание фактора, который выступает во всех конкретных видах зла, а тем самым, сохраняя пропорци, является общим для всего того, что мы определяем как зло” [13, 159].

Однако, на основании только теоретического анализа бытийных состояний и интеллектуальных исследований, мы не в состоянии получить разумных, не вступающих друг с другом в противоречия, знаний о том, что такое зло и почему собственно оно существует в мире. Лишь обращение к Трансценденции позволяет нам, правда, на совершенно другом уровне, прийти к альтернативной по отношению к философской интерпретации, открывая при этом совершенно новые возможности для дальнейших поисков. В научном труде М. Кромпца, озаглавленном Почему зло?, можно найти один, из множества путей, которые появляются в результате глубокого анализа христианского опыта записанного в Библии [12, 134]. Это ответ исключительно теологический.

Попыткой окончательной развязки присутствия в мире зла и ответа на вопрос, почему Бог вообще позволил и по-прежнему позволяет злу существовать, является то, что Он сам, по этому вопросу нам „сообщил ”. В Послании св. апостола Павла к Коринфианам описывающем окончательное видение драмы зла и его уничтожения, мы получаем такую интерпретацию и прогноз: Ибо как смерть через человека, так через человека и воскресение мёртвых. Как в Адаме все умирают, так во Христе все оживут (…). А затем конец – когда Он передаст царство Богу и Отцу, когда упразднит всякое начальство, и всякую власть и силу. Ибо ему надлежит царствовать, доколе низложит всех врагов под ноги Свои. Последний же враг истребится – смерть.

Оказывается, такое понимание не столько какая-то утончённая, теологическая герменевтика зла как такового, а скорее всего полное надежды предсказание развязки его драмы и присутствия. Эта развязка наступит, однако, не в области метафизики, а в области религии, поскольку, по мнению библейского автора, именно там настоящее зло, во всех его возможных формах, берёт своё начало. Там также, в библейской предыстории, описываемой на страницах Книги Исхода, началась „драма” не только человека, но также всего космического пространства.

Итак, то, что всеми воспринимается как антропологические или космогенические последствия зла, то есть разные трагедии, катаклизмы, войны и преступления, болезни, страдания, и даже смерть, представляет собой главным образом результат либо трещины человеческой природы, заражённой первородной виной, либо как космологический результат первородного греха. Следовательно, это является не только „драмой” каждого отдельно взятого человека, но и „драмой” Земли, которой коснулось людское зло, и которая проклятая по вине человека будет порождать для него лишь мучения, то есть: „терние и волчцы” [16, 20].

Отсюда в очередной раз отвечая на „дежурный” вопрос о реакции Бога на зло, скорее надо говорить о какой-то причудливой Его „беспомощности” перед неверным употреблением человеческой „свободы”, повлёкшем за собой разные трагедии и несчастья, чем о Божьей „пассивности” по отношению к страданию и злу [5, 110]. Человек, совершая зло, становится виновным не только перед Богом, но и перед всей действительностью. Поэтому никак нельзя утверждать, что происходящее в мире зло это Божья „месть”. Впрочем, по мнением вдохновенного автора Книги Премудрости Соломона, „Бог не сотворил смерти и терпения, и не радуется гибели живущих” (Mdr 1,13 ; 2,23).

Не следует забывать также о том, что главной и окончательной целью каждого человека является его личное счастье, то есть избавление. Этот факт очень сильно подчёркивает и акцентирует каждая существующая в мире религия. Однако настоящее счастье вовсе не исключает существования страдания, которое у человека почти непроизвольно ассоциируется со „злом”. Так как Бог в своей безграничной мудрости хорошо знает, что существуют такие ценности и такие блага, которых человек может добиться лишь пройдя через боль или страдание, и даже смерть [29, 173]. В таком случае, что выглядит парадоксально, оберегать нас от такого страдания – значит лишить нас большего блага. Наверное это имел в виду св. апостол Пётр, когда писал: а Бог же всякой благодати, призвавший нас в вечную славу, Свою во Христе Иисусе, Сам по кратковременном страдании вашем, да совершит вас, да укрепит, да соделает непоколебимым (1 P 5,10).

В связи с этим, по мнению почти всех теологов, окончательное объяснение „тайны зла” находится в „искушении” и „скандале креста” а также в смерти Божьего Сына, который страдал и убит за наши грехи, чтобы победить смерть и возвратить нам утерянную жизнь [8, 65-68].

Поэтому по отношению к факту зла можно занять в принципе двоякую позицию: либо признать полную абсурдность этого мира и господствующего в нём зла, либо преодолевать „абсурд зла” в контексте правды о Боге, избавляющем человека. Именно это и делает христианство. Зло, в контексте жизни, смерти и воскресения Иисуса Христа, не было и никогда не будет доминирующим элементом действительности. Зло не является также судьбой или предназначением человека, поскольку последнее слово принадлежит Добру, Жизни (Существованию), то есть Богу [16, 20].

Независимо от упомянутых выше интерпретаций, как метафизических, так и религиозных, следует признать, что нынешнее существование человека тесно связано с „испытанием зла”, в различных его формах и проявлениях. Однако это зло нельзя воспринимать как „дополняющую краску” действительности, создающую совокупный образ вселенной. Даже если с точки зрения некоторых философских течений зло оказывается чем-то несущественным, либо всего лишь кажущимся (эпикуреизм), чем-то, что окончательно размывается, как псевдо-оппозиция, в высшей, всеобщей и панлогической системе процессов (Гераклит), или также в первоначальном бытии и позднее с ним идентифицируется, чтобы благодаря ему в конце концов стать позитивной бытийной природой (Parmenides) [13, 160-162].

Однако осмысленно говорить о зле, значит говорить о нём не только как об отсутствии добра или отсутствии бытия, но и прямо таки как о какой-то „положительной” природе и последствиях деления бытия в Логосе - как это предлагал Филон Александрийский. Осмысленный разговор должен также затронуть и то, что в одном из своих проявлений оно является реальным и персонифицированным, а значит имеет своё „имя” и возможно лишь поэтому является нелепостью бытия, его отрицанием и действительным „скандалом”.

2. Генезис и источники зла

Существующее зло – как уже говорилось – имеет настолько особый способ существования, что невозможно констатировать его присутствия, обходя стороной вопрос об его генезисе и источниках. Однако всякий раз за такой процедурой следует необходимость его философского толкования. Интерпретация, которую мы приняли в этой статье, основана, главным образом, на спонтанном восприятии реальности и доказательстве её окончательных причин.

2.  Теория „трёх причин”

С точки зрения так понимаемой философии, реалистической и аппелирующей к здравому смыслу, факт существования зла и его подавляющего воздействия на мир, всегда тесно связан со случайным (т.е. совершенно необязательным) способом бытия человека, проявляющемся в факте страдания, неопределённости человеческой судьбы и смерти. Человек, как писал экзистенциалист Фёдор Достоевский, с самого начала является „трагиком”, так как он „постоянно находится среди источников зла, из которых ему приходится пить” [11, 941; 22, 179-266, 297-312].

Происходит так, потому что зло всегда „наносит удар” своему субъекту, в данном случае человеку, не только „калеча” его метафизически, но также „ослабляя”, находящиеся в гармонии, его силы и нравственность. Потом через „испорченный” своим действием субъект, влияет на всё его окружение [13, 168]. Поэтому, как утверждает Кромпец, с метафизической точки зрения зло возможно рационально объясненить лишь через субъект, в которым оно обитает. И „поскольку оно является отсутствием подразумеваемого добра в этом же субъекте, то оно таким же образом и действует, то есть „развивается” и объявляется в мире только лишь через субъект обладающий «отсутствием добра»”. Поэтому никакое „бытие, которое не может иметь никаких недостатков (а таковым есть только Абсолют), не „способно” также совершать зло” [13, 168].

Анализируя генезис и причины зла, следует, однако, подчеркнуть, что по некоторым соображениям его существование, что может показаться даже каким-то парадоксом, рассматривается как необходимость. Впрочем, за этой гипотезой, оказывается, следуют серьёзные теодицеальные последствия. Если бы в мире существовало только добро, неизбежно наступило бы обожествление мира, и в результате Бог оказался бы ненужен (об этом уже шла речь выше). Существование же зла, акцентируя случайный, необязательный, а значит „небожественный” характер окружающего нас мира, указывает на абсолютную необходимость существования Абсолюта – Бога, его Творца. Другими словами, окончательной причины и рациональной непротиворечивости всех вещей.

Поэтому также, как замечает С. Ковальчик, основной факт возникновения зла, то есть его генезис, необходимо рассматривать в двояком аспекте: во-первых, в отношении к Богу как первой причины мира и, во-вторых, в отношении к Его созданиям как вторичным причинам [10, 213]. Принимая это во внимание, следует ещё раз вспомнить об общих принципах томистической философии, интерпретирующих генезис зла. С чисто метафизической точки зрения они заключаются в утверждении, что „зло не имеет целенаправленной и формальной причины, лишь только движущую и в некотором смысле материальную” [26, III-10].

То, что зло не имеет целевой причины в полном смысле этого слова, по мнению упомянутого автора, цитирующего, впрочем, св. Фому, связано с глубоким убеждением, что целью может быть исключительно что-то положительное, то есть добро. Анализируемое здесь зло не имеет также формальной причины, так как отсутствие совершенства одновременно является отсутствием формы. Оно существует только в добре как своей основе и только в этом случае можно говорить о „вракованном веществе” как его материальной причине [10, 213-214]. Поэтому добро „не столько действенная причина (efficiens) зла, сколько его бракованная причина (definiens), вызывающая возникновение зла лишь косвенно, т.е. акцидентно” [10, 214].

Однако совершенно иного подхода требует анализ причин и генезиса физического и морального зла. И первый, и второй случай, как уже сигнализировалось, тесно связан со случайным характером человека и мира. Хотя – честно говоря – возможным и даже логически непротиворечивым был бы также такой „мир”, в которым вообще бы не было зла [10, 215; 24].

По мнению многих томистов, в том числе С. Ковальчика, физическое зло происходит главным образом от онтического состояния материального или материально-духовного бытия. Поэтому его феномен нельзя искусственно выставлять на показ или постоянно подчёркивать и выделять. Скорее необходимо рассматривать его в контексте всего мира и целостно объяснять, делая это в определённом отношении к неизменным законам природы. „Материальный Мир, вместе с человеком, подвергается непрерывной эволюции”. Это значит, что он изменяется, преображается и совершенствуется или же временно регрессирует. Факт его непрерывной трансформации и совершенствования, само по себе, подразумевает существование дефектов или недостатков, беря во внимание также их исчезновение или сублимацию. Происходит так из-за того, что „материальное бытие по своей природе всегда потенциально и несовершенно, вследствие чего является носителем недостатков, а в конечном итоге и зла”. Для управляющих миром законов природы, составляющих некий „логарифм” физической действительности, характерна неизменность, целенаправленность и абсолютная беспощадность. То, что мы привыкли называть „космическим злом”, на самом деле ничто иное, как только „следствие естественной активности мира, в котором, наряду с целенаправленностью и гармонией, встречаются моменты расшатанного равновесия” [10, 215-216].

Вторым и последним видом зла, которое, чтобы правильно его проанализировать, следует интерпретировать с точки зрения бытийной случайности человека, является этическое или моральное зло. По мнению Аквината, оно всегда связано с действием разумных существ, как эффект действия человеческой воли. Именно поэтому здесь, на земле, лишь человек, является источником, причиной и „творцом” морального зла, которое проявляется как во внутренних, так и во внешних актах. С другой стороны, совершаемое моральное зло, в некоторой степени являющееся „делом” человеческих рук, „очерняет” и клеймит человека. Творя добро, человек всякий раз самоутверждается и совершенствуется, совершая же зло, наоборот, дегенерируется в нравственном смысле и чахнет. Человек между тем не только может сознательно выбирать, но он даже обязан выбирать, то есть делать выбор! Отсюда следует, что свободная воля является причиной и источником как морального добра, так и морального зла. Поскольку лишь в Боге свобода идентифицируется с оптимальным добром, то только Бог может быть безгрешным. Однако такой идентичности нет в природе созданий, поэтому их свобода внутренне соединяется с возможностью выбора как добра, так и зла [10, 216-217]. Бог не мог бы, как замечает Аквинат, создать поистине свободного разумного существа, совершенно лишив его способности делать выбор, а значит и способности совершать зло. Такое рассуждение противопоставлялось бы не только самой логике Божественного создания, но и любви и доброте Бога, а также Его отношению к созданию и миру [25; 24].

Поэтому каждый по-настоящему человеческий поступок это индивидуальный поступок, то есть такой, условием которого всегда является сознание и свобода, согласно принципу св. Фомы: agere (vel: operare) saequitur esse. Эти два критерия определяют ответственность субъекта, то есть „исполнителя”, за совершение или не совершение какого-то конкретного поступка. В этом смысле можем повторить за К. Войтылой,что ничто иное, как только лишь «поступок открывает нам личность», помещая её в поле ответственности за совершенное ею действие, из-за которого человек становится либо морально добрым, либо морально злым [27, 147-148, 198-199, 213-216 И 304-305].

2.  Зло как «Злой»

Более глубокое понимание морального зла обусловливается, однако, предыдущим пониманием бытия, в рамках которого оно возникает, происходит. Имеется в виду понимание бытия в перспективе отсутствия факторов, создающих идеальное состояние его действия. Понимание этого отсутствия можно выявить не только на основе анализа природы данного бытия, но и на основе сопоставления данного бытия с его образной идеей, которая всякий раз находится в бытии Абсолютном, то есть в Боге. Такое соотношение, однако, предполагает факт Откровения, особенно в случае зла относящегося к человеку, который, хотя и видит добро и признаёт его, всё же в своих поступках, в конце концов, совершает зло [11, 943].

Такой ход событий логически требует также, по крайней мере, гипотетического, принятия до конца не установленной силы, влияющей на человека как бы „снаружи”. В религиозном понимании имеется ввиду действие, предполагающее вмешательство какого-то „искусителя” – разумного бытия, которое, несмотря на свой разум, в во время принятия решения выбрал не „совершенство”, то есть Бога, а „себя” как конечную точку отсчёта.

В случае человека как субъекта зла, для того, чтобы рационально оправдать такое рассуждение и положительно потвердить вытекающую из него гипотезу, необходимо понять человеческое бытие, показанное не только с точки зрения его существования, но также эсхатологических ссылок, т.е. религиозного спасения или проклятия [11, 943]. Отсюда и понимание морального зла и греха кажутся вполне идентичными, а ввиду этого факта взаимнозаменяемые. Ведь оба они относятся к отсутствию внутреннего расположения человеческой личности в контексте совершаемых человеком выборов. Что, однако, как замечает С. Ковальчик, ни в коей мере „не значит, что человек по своей природе является плохим в сатанинском понимании” [10, 218], несмотря на то, что иногда бывает настолько глубокая деформация человеческой природы, которая – в экстремальных случаях – проявляется в склонности к жестокости, злу и преступлениям. А это, в свою очередь, по крайней мере, логически, не исключает также другого убеждения, что в плохом человеке действует „демон”.

Описанный здесь „феномен демоничности” вносит, однако, в наше представление о зле что-то особенное. Представляет он так называемое зло, наделённое разумом. Зло, которое сознательно хочет и понимает, демоническое зло, которое по-настоящему действует. По мнению Юзефа Тишнера „ оно не действует однако вслепую, как например снежная лавина, камень падающий с крыши или какая-то злокачественная болезнь”, а продуманным и изощрённым образом. Поскольку оно вообще не имеет ничего общего с материальностью явлений, хотя не исключено, что иногда может свободно их использовать [23, 38]. В своей книге Спор о существовании человека этот автор замечает также, что это „такое зло, которое прекрасно знает, кому, где и когда нанести удар”. А когда уже наносит удар, то „наносит его избранным людям и в тщательно отобранные места”. (…) „Прежде всего, однако, наносит удар туда, где предчувствует повышение благосостояния”. Отсюда смысл действия так описанного демонизма заключается в „отплате добру за то, что осмеливается быть добром”.

Поэтому именно в этом смысле смело можно утверждать, что зло становится „рациональным”. „Аргументом” этого является не только сам „демон”, личность – «Злой», но и каждое, даже самое маленькое добро.

Заключение

Несмотря на то, что современная цивилизация, предлагающая человечеству образец достижения непреравного счастья и максимального удовольствия, выработала ряд методов как забыть о том, что трудно и мучительно, то однако в минуты великих испытаний, трагедий и так называемых „привратностей судьбы” большинство из нас задаётся вопросом именно о зле.

Однако, из вышеуказанного следует, что всестороннее, логически уместное и исчерпывающее понимание явления зла не является возможным посредством его интерпретации, производимой исключительно в области философии. Великий ум христианской древности, св. Августин, заметил, что так же, как „нельзя видеть темноты и слышать тишины”, так же тяжело правильно интерпретировать или хотя бы только описывать зло, представляя его исключительно как метафизическое „небытие” или „отсутствие” [2, 355].

Возможно этот Мыслитель слишком скептически отнёсся к эпистемическим возможностям человека и его способности вникать в природу зла, однако безошибочно ощутил фактическую невозможность его адекватной рационализации. Одной из основных причин этой невозможности есть то, что зло понимаемое как уничтожение бытия и блага, моральный регресс, распад человеческой личности или же само только отсутствие, становится абсурдом и бессмыслицей [10, 219]. Абсурд же, как известно, ничего ведь нам не объясняет.

К сожалению, зло является слишком распространённой действительностью, чтобы, несмотря на приведённые здесь ограничения, было пропущено в философском дискурсе, а его анализ позабыт. Давно известно, что субъект располагающий хорошей „теорией зла”, имеет все шансы, чтобы, даже если не совсем понимает, о чём речь, как-то с ним справиться; помимо осознания, что испытывание зла является неотъемлемой частью нашей земной жизни [28, 387].

Поэтому целью данной статьи былa лишь философско-теологическая попытка объяснить то, что ежедневно, под разными видами, болезненно переживаем и чего сами неоднократно являемся виновниками: „зла” бытия, „зла” материального мира и „зла” субъекта.

В контексте вышеуказанных, представленных в данной статье стратегий и анализа, рождается основной, но уже методологический, вопрос: является ли зло, понимаемое как зло, проблемой, или скорее тайной? А может быть чем-то совершенно иным, „третьим”, не относящимся ни к какому виду и не поддаюшимся вербализации и рациональному описанию? Чем-то совершенно неизвестным, погружающим нас в полную иррациональность?

Проведённый в этой статье анализ и лишь поверхностная попытка герменевтического описания феномена зла показывают, что зло является и первым, и вторым, и третьим. В конечном итоге, как пишет в своём научном труде на тему зла М. Кромпец, „оно остаётся тайной для человеческого разума”, вследствие чего „абсолютно не поддаётся окончательному объяснению”. Объяснить зло невозможно также путём герменевтического анализа смысла его символов, так как оно замыкается, как в кругу, в сфере человеческой речи, то есть языка. Само же „герменевтическое описание лишь указывает на переживание человечеством зла, однако окончательно ничего не выясняет” [12, 161].

Существуют всё же реальные границы не только философского (метафизического), но также, как мы убедились, религиозного и герменевтического анализа вопроса зла. Потому, что «зло как проблема» всегда сливается со «злом – тайной». Неоднократно, однако, становится оно упомянутой, третьей, не всегда даже дающейся правильно выразить словами структурой, когда начинает проявляться как «Злой», то есть „личность – зло”.

Литература:

1. Arystoteles. Metafizyka / перевод: T. Żeleźnik; Warszawa: De Agostini, 2003. 425 с.

2. Augustyn. De civitate Dei, 1 том / перевод: W. Kornatowski; Warszawa: De Agostini, 708 с.

3. Bała M. Zło // Pokochać mądrość / под ред. M. Bały ; Warszawa: Изд. Kardynała Stefana Wyszyńskiego, 2009. 490 с.

4. Chudy W. Filozofia kłamstwa. Warszawa: Volumen, 2003. 564 с.

5. Chudy W. Miłość, która zwycięża zło// Czytając «Przekroczyć próg nadziei» / под ред. T. Styczeń; Lublin: RW-KUL, 1995. С. 104-114.

6. Gilson É. Bóg i ateizm / перевод: M. Kochanowska, P. Murzański; Kraków: Znak, 1996. 191 с.

7. Herbut J. Zło // Leksykon filozofii klasycznej/ под ред. J. Herbuta; Lublin: TN-KUL, 1997. С. 561-562.

8. Jan Paweł II. Przekroczyć próg nadziei. Lublin: RW-KUL, 1995. 181 с.

9. Koniński K. Nox atra. Warszawa: Czytelnik 1961, 345 с.

10. Kowalczyk S. Podstawy światopoglądu chrześcijańskiego. Warszawa: ODISS, 1980. 463 с.

11. Krąpiec M.A. Zło // Powszechna Encyklopedia Filozofii, 9 том / под ред. A Maryniarczyka, Lublin: Polskie Towarzystwo Tomasza z Akwinu, 2008. С. 941-944.

12. Krąpiec M.A. Dlaczego zło?, Lublin: RW-KUL, 1995. 170 с.

13. Krąpiec M.A. Metafizyka, Lublin: RW-KUL, 1995. 528 с.

14. Leibniz G.W. Teodycea. O dobroci Boga, wolności człowieka i pochodzeniu zła / перевод: M. Frankiewicz i J. Kopania, Warszawa: PWN, 2001. 587 с.

15. Łysień L. Bóg – rozum – wiara. Kraków: WN-PAT, 2003. 322 c.

16. Mrzygłód P. Dlaczego Bóg dopuszcza zło i cierpienie? // Nowe Życie. 2009. № 9. С. 13-14.

17. Nałkowska Z. Medaliony. Warszawa: Czytelnik, 1978. 62 с.

18. Nizwandowski J. Bóg i zło. Na marginesie «O naturze dobra» św. Augustyna // Znak. 1962. № 95. С. 672-691.

19. Ricoeur P. Symbolika zła / перевод S. Cichowiczа; Warszawa: De Agostini, 2002. 428 с.

20. Siemianowski A. Człowiek i prawda. Poznań: W Drodze, 1986, 264 с.

21. Stróżewski W. Istnienie i wartość. Kraków: Znak, 1981. 358 с.

22. Tischner J. Filozofia dramatu. Kraków: Znak, 2001. 319 с.

23. Tischner J. Spór o istnienie człowieka. Kraków: Znak, 2001. 359 с.

24. Tomas de Aquino. De Malo // Opera omnia: http://www.corpusthomisticum.org/iopera.html (дата обращения: 10. 10. 2012).

25. Tomasz z Akwinu. Suma Teologiczna, с 1 по 34 том. Londyn-Warszawa: Veritas, 1986.

26. Tomasz z Akwinu. Summa contra Gentiles, 1-3 том. Poznań: W Drodze, 2003-2009.

27. Wojtyła K. Osoba i czyn oraz inne studia antropologiczne // Człowiek i moralność: сб. науч. тр., 4 том / под ред. T. Stycznia; Lublin: TN-KUL, 1994. 544 с.

28. Wojtysiak J. Filozofia i życie. Kraków: Znak, 2007. 449 с.

29. Wojtysiak J. Filozofia. Pochwała ciekawości. Kraków: Znak, 2003. 295 с.



Другие статьи автора: Мжиглуд Пётр

Архив журнала
№4, 2020№1, 2021кр№2, 2021кр№3, 2021кре№4, 2021№3, 2020№2, 2020№1, 2020№4, 2019№3, 2019№2, 2019№1. 2019№4, 2018№3, 2018№2, 2018№1, 2018№4, 2017№2, 2017№3, 2017№1, 2017№4, 2016№3, 2016№2, 2016№1, 2016№4, 2015№2, 2015№3, 2015№4, 2014№1, 2015№2, 2014№3, 2014№1, 2014№4, 2013№3, 2013№2, 2013№1, 2013№4, 2012№3, 2012№2, 2012№1, 2012№4, 2011№3, 2011№2, 2011№1, 2011№4, 2010№3, 2010№2, 2010№1, 2010№4, 2009№3, 2009№2, 2009№1, 2009№4, 2008№3, 2008№2, 2008№1, 2008№4, 2007№3, 2007№2, 2007№1, 2007
Поддержите нас
Журналы клуба