Журнальный клуб Интелрос » Credo New » кр№3, 2021
Тимченко Николай Михайлович
Санкт-Петербургский Университет
Государственной противопожарной
службы МЧС России, доктор философских наук,
профессор кафедры философии и социальных наук
Timchenko Nikolay Mikhailovich
Saint Petersburg State University
State Fire Service of Emercom of Russia
Doctor philosophical science,
Professor of department of philosophy and social science
Email: nik.timchenko.41@mail.ru
УДК 355.014.1
ВОЕННО-ТЕОРЕТИЧЕСКАЯ МЫСЛЬ В РОССИИ В XIX ВЕКЕ
Аннотация: В статье проанализирована военно- теоретическая мысль XIX века в России, рассмотрены методологические вопросы военной науки, которая во многом шла со временем и была тесно связана с боевой практикой войск.
Ключевые слова: военное искусство, моральный фактор, военная наука, боевая подготовка, военная теория, воинская повинность, обучение войск, воспитание войск, стратегия, тактика, военное дело.
MILITARY-THEORETICAL THOUGHT IN RUSSIA IN THE 19TH CENTURY
Abstract: The article analyzes the military-theoretical thought of the 19th century in Russia, examines the methodological issues of military science, which in many respects went with time and was closely related to the combat practice of troops.
Key words: art of war, moral factor, military science, combat training, military theory, conscription, training of troops, education of troops, strategy, tactics, military affairs
Глубокие изменении, происходившие в начале XIX века во всех областях военного дела и связанные в первую очередь с влиянием Великой Французской революции (1789-1799 гг.) требовали от отечественных военных деятелей и теоретиков глубокого анализа всех этих процессов, выявления и систематизации общих стержневых проблем военной теории. Прежде всего, это касалось установления сущности и социально-политической природы войны и армии, соотношения войны и политики, войны и экономики, роли народных масс и полководцев, морального фактора в войне; выявления значения и места науки в практической военной деятельности, ее предмета, содержания и задач; определения взаимосвязи и отличия военной науки и военного искусства; раскрытия факторов и причин, лежащих в основе развития военной теории и т.п.
Следует заметить, что на характер, направленность, масштабы и темпы отечественных военно-теоретических исследований особое влияние оказали войны, которые вела Россия в XIX столетии, а также некоторые крупные социально-политические события. Одними из первых в России, кто попытался в военно-теоретическом плане проанализировать некоторые из поставленных жизнью вопросов, были генерал А. И. Хатов и А. де Романо. В своих трудах, относящихся к 1802-1810 гг. (Хатов А. И. «Общий опыт тактики» и Романо А. «Краткое начертание главнейших правил военачальнической науки»), они стремились, впервые применив метод исторического анализа, раскрыть объективные истоки и внутренний механизм развития военной науки, ее значение, определить содержание стратегии и тактики как отдельных отраслей военно-научных знаний и круг их актуальных проблем, выявить причины изменения способов и форм ведения войны и боя.
Богатейший материал для развития военной теории дала полководческая практика М.И. Кутузова (1745-1813), достойного продолжателя традиций русской национальной военной школы. Он явился творцом противопоставленной Наполеону стратегической концепции, основанной на идее достижения победы в войне не в одном генеральном сражении, к чему стремился император французов, а, исходя из конкретных обстоятельств, в целом ряде согласованных между собой боев, сражений и маневров, растянутых во времени и пространстве, но объединенных общим замыслом. При определении задач, выборе видов и способов стратегических действий Кутузов исходил из возможностей массового использования имевшихся в стране людских и материальных ресурсов, близко подошел к пониманию связи войны с политикой. «Обстоятельства политические укажут род войны», – писал Кутузов. Самое пристальное внимание фельдмаршал обращал на своевременное пополнение действующей армии, создание стратегических резервов, в том числе и созыв народного ополчения, боевую подготовку, развертывание партизанского движения, что вытекало из его теории народной войны.
Полководческая практика М. И. Кутузова и его сподвижников – генералов М. Б. Барклая – де – Толли, П. И Багратиона, П. Н. Коновницына, А. П. Ермолова и других дала богатейший материал для развития военного искусства и его отражения в венной теории.
Глубокий след в истории развития военной науки оставили участники войны 1812 года, декабристы И.Г. Бурцов, Ф.Н. Глинка, Н.М. Муравьев, П.И. Пестель и другие. В своих трудах они пытались решить ряд важных методологических проблем: о роли военной науки, ее предмете, содержании и задачах; классификации отраслей военной науки; взаимоотношении теории и практики; сущности стратегии и тактики, их взаимосвязи; способах ведения войны и боя и другие. Так генерал Иван Григорьевич Бурцов (1794-1829) в работе «Мысли о теории военных знаний» (1819) утверждал, что военная наука не может ограничиваться рамками военного искусства и должна включать в свой предмет изучение закономерностей в военном деле. В самом общем смысле военные знания (по Бурцову) «должны содержать в себе правила, научающие образовывать, приводить в действие и устремлять к цели силу, охраняющую безопасность народную». При этом он подразделял военные знания на:
Ряд новых теоретических положений высказал полковник Павел Иванович Пестель (1793-1826). Следует заметить, что он четко осознавал взаимосвязь войны и политики, зависимость военной организации от политической системы государства. Под стратегией Пестель понимал науку о войне в целом, считая, что только она определяет способы достижения главной цели – победы. Тактика же по Пестелю – это наука о бое. Признавая необходимость постоянной, массовой, регулярной армии, Пестель был сторонником реформ буржуазного характера, в т.ч. и отказа от комплектования офицерского состава по сословному признаку. Подразделяя войну на наступательную и оборонительную, Пестель стремился установить правильное соотношение между ними. Он сделал важный вывод, что в эпоху массовых армий нельзя выиграть войну одним генеральным сражением, т.е. на пути победителя будут стоять вновь созданные резервы. Пестель, как и другие декабристы, не отрывал военную науку от других областей знания и утверждал общность основных принципов теории познания для всех наук, признавал тесную военной теории с общественными и естественными науками, указывал на некоторые закономерности военного дела.
Особое место, по мнению декабристов, занимает теория. Она – непременное условие успешной практической деятельности. Особенно необходимы теоретические знания для подготовки военачальников. «Для полного образования полководца, – писал, например, И.Г. Бурцов, – не довольно даже одних военных знаний; все политические науки, действующие на безопасность народную, как сопредельные военным, а с другой стороны, все нравственные, подающие правила владеть человеческим сердцем, должны войти в состав общей, пространной теории, управляющей действиями истинных полководцев».
В целом, в первой четверти XIX века военно-теоретическая мысль России поднялась на более высокую ступень. Именно в этот период военная наука выделилась из других областей знаний, определился круг изучаемых ею проблем, а следовательно, и основное ее содержание, осуществлены попытки теоретически осмыслить отличие научного знания от практического военного опыта. К военной науке стали относить систему взглядов, понятий, суждений, отражавших природу войны и армии, факторы и закономерности, определявшие на разных этапах принципы строительства вооруженных сил и их применение для достижения победы с наименьшей затратой сил, средств и времени. Высшим достижением отечественной военной теории этого времени было утверждение взгляда на военную науку как на одно из действенных средств решения боевых задач военной практики.
Весомый вклад в разработку тактики парусного флота в это время внес преподаватель Морского кадетского корпус капитан-командор Платон Яковлевич Гамалея (1766-1817). Он разработал ряд руководящих документов, которые составили труд «Высшая теория морского искусства», издан в 1801-1804 гг.). На основе основных положений его теории выросла целая плеяда русских флотоводцев – М. П. Лазарев, П. С. Нахимов, В. А. Корнилов и др.
Первая четверть XIX века в истории русской военной мысли характерна также возникновением военно-исторической науки, закладыванием основ военной педагогики, теории военно-инженерного дела, организации тыла и снабжения, управления войсками.
В 1832 году в России была основана Императорская Военная академия (с 1855 г. Николаевская академия Генерального штаба), которая стала центром военно-теоретической мысли. В академии образовали кафедру стратегии, истории военных походов и военной литературы. На ней широко обсуждались важнейшие вопросы военного дела, ее ученые создали труды и руководства по стратегии, тактике, военной истории. В стенах академии в разное время трудились видные представители отечественной военной науки, к работе в ней был привлечен, можно сказать, весь цвет русской военной интеллигенции. Популярность академии в стране и армии была очень велика.
Необходимость широкого использования науки для совершенствования военной подготовки офицеров и развития у них интересов к военной литературе особенно остро возникла после Крымской войны 1853-1856 гг. Крупным коллективным достижением отечественной военно-теоретической мысли середины XIX в. стал «Военно-энциклопедический лексикон». Он носил характер справочника, но в его статьях излагались современные взгляды на события боевой практики и факты военной истории, отражавшие уровень военной теории того времени.
Примерно в это же время появились труды Н.В. Медема, П.А. Языкова, Ф.И. Горемыкина, Н.Д. Неелова, в которых решительно отстаивалась необходимость дальнейшей разработки военной теории, подчеркивалось ее большое значение для боевой практики. Авторы пытались определить методологические принципы изучения военных явлений; подвергали критике взгляды западноевропейских теоретиков, как раз и навсегда данные, неизменные и вечные. В частности, Н.В. Медем указывал на связь между войной, политикой и стратегией, подчеркивал, что политика влияет не только на общий план войны, но и на «частные стратегические соображения». Рассматривая стратегию как часть военной науки, он включал в ее задачи: определение целей войны, сил и средств вооруженной борьбы, необходимых для их достижения; выбор способа военных действий; разработку и осуществление мероприятий по содержанию вооруженных сил и пр. Медем, Языков, Горемыкин в своих работах выдвинули тезис о решающей роли оружия в деле становления способов ведения боевых действий (войны) и сделали вывод, что само развитие форм и способов ведения войны и боя находится в прямой зависимости от изменения средств вооруженной борьбы.
Во второй половине XIX века в развитие русской военно-теоретической мысли заметный вклад внесли А.И. Астафьев, Д.А. Милютин, Г.А. Леер, А.Н. Петров, М.И. Драгомиров и др. Отталкиваясь от негативного для России опыта Крымской войны, они ставили вопрос о необходимости радикальной перестройки всей военной государственной системы. Теоретической основой для этого должна стать военная наука. При этом они доказывали, что военная наука гораздо шире чем военное искусство, подразумевая под первым самые широкие познания относящиеся к подготовке к войне, ведению войны, достижению победы, развитию военного дела в целом.
Значительный интерес вызвали взгляды Дмитрия Алексеевича Милютина (1816-1912) – разработчика и руководителя военных реформ 1860-1870 гг. в России. Милютин утверждал, что военная наука тесно связана с «науками политическими». Более того, последние должны лежать в основе всех наук. Он подчеркивал, что на ход и исход войны влияют политические, нравственные факторы и материальные средства, без которых немыслимо ведение войны. Опираясь на передовых военных деятелей, он возглавил теоретическую разработку и практическое осуществление военных реформ, свой проект которых он изложил в записке «Мысли о невыгодах существующей в России военной системы и средствах к устранению оных» (1856), а в докладной записке царю в 1862 г. он изложил свой план реформ в области комплектования, вооружения, организации боевой подготовки и управлении армии. Основными направлениями этих реформ были:
– переход от рекрутской системы комплектования армии к всеобщей воинской повинности, что обеспечивало создание обученных людских резервов и развертывание массовой армии. В 1870-1872 гг. специальные комиссии разработали проекты «Устава о воинской повинности» и «Положение о государственном ополчении». После их одобрения и утверждения в 1874 г. рекрутская повинность в России была заменена всесословной обязательной личной повинностью;
– реформа системы комплектования потребовала крупных изменений в организационной структуре армии, более четкого согласования штатов мирного и военного времени, а также создания мощного и разветвленного учетно-мобилизационного аппарата;
А) Поэтому важной составной частью всех преобразований явилась военно-окружная реформа, проведенная в 1864-1868 гг. Вся территория страны делилась на 15 военных округов. Во главе каждого округа находился командующий, наделенный большими правами. В его руках сосредоточивались командные и военно-административные функции в отношении всех войск, военных учреждений и заведений, расположенных на территории округа;
Б) Была проведена реформа и центрального военного аппарата. В 1869 г. было издано новое «Положение о Военном министерстве». Прав главных управлений и их отделов были расширены. Военному министру были подчинены все главные военные управления;
В) крупным шагом к установлению в русской армии буржуазного правопорядка явилась военно-судебная реформа. Первоначально предполагалось сделать судебные органы независимыми от военного начальства. Но из этого ничего не вышло. Полковой суд был полностью подчинен командиру части Военно-окружной и главный военный суд находились фактически под контролем Военного министерства. Правда, новый военно-судебный устав несколько ограничивал произвол, допускавшийся военно-судебным уставом 1939 г. Были также приняты некоторые меры по улучшению материального и служебного положения солдата.
Наряду с военной реформой одним из наиболее важных и вместе с тем сложных мероприятий, осуществлявшихся в этот период, было перевооружение армии. В подготовку необходимой материально-технической базы для перевооружения внесла русская инженерно-конструкторская мысль (только за одно десятилетие, с 1851 по 1860 г. русские оружейники сконструировали 7 новых образцов винтовок и 3 типа ручных ружей). Был расширен ряд сталеплавильных заводов, переоборудованы ружейные заводы и артиллерийские арсеналы. В целом военно-экономический потенциал за 60-е гг. значительно возрос.
В войнах 60-70-х гг. выявились преимущества военной системы России, построенной в результате предшествующих реформ. Получили боевую проверку новые типы оружия, а также новые средства обеспечения действий полевых армий (железные дороги, телеграф). Было положено начало разработке новых форм и способов ведения вооруженной борьбы. Возросли и усложнились задачи военной науки, которая становилась все более дифференцированной. Целенаправленная и систематическая разработка фундаментальных проблем военной науки стала важнейшим условием ее нормального развития.
В 60-70 гг. в военной литературе, в штабах, в войсках шло осмысление влияния происшедших в стране социально-политических и технико-экономических изменений на различные стороны военного дела. Так, широким фронтом шло изучение социальной природы войны и армии, одной из фундаментальнейших проблем общей военной теории. Из ряда проблем общей военной теории, особенно заметное положительное влияние на проведение военных реформ оказало изучение связи политики с войной и армией, раскрытие зависимости военной организации государства от его социальной структуры и политического строя. В связи с усложнением военного дела, вызванным введением всеобщей воинской повинности, поступлением на вооружение армии разнообразного огнестрельного оружия, технических средств обеспечения и обслуживания особую актуальность в два послереформенных десятилетия приобрела проблема связи военной теории с военной практикой. Это нашло свое отражение в трудах таких известных военных деятелей, как Г. А. Леер (по военной истории и теории стратегии) и М.И. Драгомиров (по военной педагогике и теории тактики).
В пореформенной России большой известностью пользовались труды генерала Генриха Антоновича Леера (1829-1904). В них Леер стремился обобщить опыт войн XIX столетия, исследовать современную ему боевую практику, показать, какое влияние на ведение войны и боя оказывали массовые армии, нарезное оружие, железные дороги, телеграф и др. Леер доказывал наличие самостоятельной военной науки и ее объективных законов, однако предмет военной науки сводил к теории военного искусства, а точнее – к стратегии. При этом Леер понимал стратегию в широком смысле: как «синтез, интеграция всего военного дела, его обобщение, его философия», а в узком, прикладном значении: как учение «об операциях на ТВД».
Значительный интерес представляют взгляды Леера о соотношении в военной области истории и теории, роли истории в развитии военной науки (он отмечал, что военная история для военного исследователя является тем же, чем лаборатория для химика, обсерватория для астронома). К 80-м гг. XIX в. ряд работ русских военных историков был переведен на иностранные языки и получил за рубежом широкое распространение. «Всеобщая военная истории» по руководством Н. С. Голицына в 15 тт. (За описание в 1-м ее томе войн и походов Г. Адольфа, составленное Галицыным, он был избран членом шведской Академии военных наук); многотомный труд Д. А. Милютина «История войн России с Францией … в 1799 г.» и некоторые другие заслуженно считались лучшими военно-историческими трудами своего времени.
Законодателем в области теоретической разработки новой тактики – тактики стрелковых цепей, пришедшей на смену отжившей свой век тактике колонн и рассыпного строя, был генерал Михаил Иванович Драгомиров (1830-1905). В его основной работе «Учебник тактики» доказывалось, что введение стрелковых цепей по-новому ставит вопрос о боевых порядках и подготовке войск, содержалось требование отказаться от механического исполнения уставных требований, воспитывать у бойцов и командиров творческую инициативу. И хотя Драгомиров отрицал существование военной науки как самостоятельной отрасли общественных наук, он, тем не менее, разработал, обосновал и рекомендовал наиболее рациональные в тех исторических условиях формы, способы и методы обучения и воспитания войск.
В 70-е гг. XIX в. военная наука сама становится объектом систематического исследования. В русской военной печати стали систематически печататься специальные статьи о методике исследования и изложения военной тематики. В этот период актуализировалась разработка специальных отраслей военной науки. Так, весьма остро встали вопросы обучения и воспитания войск в новых условиях. Наиболее отчетливо новые идеи по вопросам обучения и воспитания войск раскрывались в трудах М. И. Драгомирова. Рассматривая обучение и воспитание как единый и органически связанный процесс, он все главную роль отводил воспитанию. Успех образования, по его мнению, зависит от того, каково воспитание солдата, то есть в какой мере он проникнут сознанием долга исполнительности. Особое значение он придавал самостоятельной работе офицера по расширению своего кругозора, общих и специальных знаний.
Периодом заметного подъема русской военно-теоретической мысли стали 80-90- е гг. В эти годы происходило теоретическое переосмысливание влияния военных реформ 60-70-х гг. на развитие военного дела, а через него и на военно-теоретическую мысль. В этом плане осмысливался и опыт русско-турецкой войны 1877-1878 гг. Значительное место в исследованиях русских военных писателей 80-90-х гг. занимало определение характера будущих войн, о взаимоотношении войны и политики (так, Н. П. Михневич писал, что политика определяет не только цель войны и «меру потребных усилий», но и оказывает решающее влияние на способы ведения войны), проблема зависимости войны от экономических условий, определение роли человека и вооружения в войне и др.
В первой половине 90-х гг. появилось новое поколение военных исследователей, творчество которых привело к развернувшейся в периодической печати дискуссии о содержании законов войны и военного дела, о роли и месте их в теоретической и практической деятельности. Интересные мысли о соотношении законов войны, военного дела и военной науки высказал известный военный историк генерал Андрей Николаевич Петров (1837-1900). Военная наука, по его мнению, есть систематизированное изложение законов войны и военного дела. Петров пытался установить различие между военной наукой, военной теорией и военным искусством: первая вырабатывает законы, вторая изучает их различные свойства, а последнее применяет их к данному случаю.
В целом, в 80-90-е гг. XIX в. русская военно-теоретическая мысль сделала новый шаг в своем развитии. ЕЕ представители подвергли исследованию главнейшие проблемы военной науки. Особое внимание они уделили изучению влияния на способы ведения войны миллионных армий, вооруженных скорострельным оружием и разнообразной военной техникой. Осмысление вероятного влияния социально-политических условий и технико-экономических возможностей на ход и исход войны положительно сказалось на решении многих практических задач, в том числе на разработке наставлений, приемов мобилизационной подготовки вооруженных сил и страны в целом. Но прогрессивные взгляды не всегда находили понимание в высших военных кругах. Игнорирование достижений военной науки дорого обошлось русским войскам в русско-японской войне 1904-1905 гг.
Литература
проблемы, тенденции. – Краснодар, 2001
4.История русской армии от зарождения Руси до войны 1812 года. – СПб.: изд. «Полигон», 2003
5.Русская военная мысль, XVIII век. – М.: ООО «Изд. АСТ», 2003