Журнальный клуб Интелрос » Credo New » №1, 2015
Лукин Владимир Николаевич
Санкт-Петербургский имени В.Б.Бобкова филиал
Российской таможенной академии
доктор политических наук, доцент
ведущий научный сотрудник
научно-исследовательского отдела
Lukin Vladimir Nikolaevich
St.–Petersburg branch of the Russian Customs Academy
named after V.B.Bobkov,
Doctor of Political Sciences
Scientific and Research Department,
Leading Scientific Employee,
e-mail: lvn55555@mail.ru
Мусиенко Тамара Викторовна
Санкт-Петербургский университет ГПС МЧС России
профессор кафедры философии и социальных наук
доктор политических наук
Musienko Tamara Viktorovna
University of St. Petersburg
Russian Ministry for Emergency Situations
Doctor of Political Sciences
Professor of the Department of Philosophy and Social Science
e-mail: tvm77777@mail.ru
УДК 347.92
Теория изменения ценностей: модели исследования
Аннотация:
В статье представлен анализ отдельных моделей исследования теории изменения ценностей во второй половине ХХ – начале ХХI веков. Показаны особенности процесса становления, тенденций развития и современного состояния теоретического и эмпирического базиса теории изменения ценностей. Раскрыты основные направления развития политического анализа с применением основных ее принципов и технологий исследования. Систематизированы основные достижения в исследовании проблемы смещения ценностных приоритетов в современной политической науке.
Ключевые слова: теория изменения ценностей, ценности, идеи, смысловые значения, моделирование, ценностные ориентации
Value Change Theory: Models of Research
Summary: The analysis of some models of research of the theory of change of values in the second half of XX – the beginning of the XXI centuries is presented in article. Features of process of formation, tendencies of development and a current state of theoretical and empirical basis of the theory of change of values are shown. The main directions of development of the political analysis with application of its basic principles and technologies of research are discovered. The main achievements in research of a problem of shift of valuable priorities in modern political science are systematized.
Keywords: Value change theory, values, ideas, meanings, models of research, value orientations
Теория изменения ценностей: модели исследования
Исследование проблем трансформации и изменения ценностных систем на макро- и микроуровнях приобретает особую актуальность в условиях резкого обострения противоречий и значительного сокращения возможностей по обеспечению приемлемого уровня безопасности международных отношений.
В Послании Президента Федеральному Собранию 12 декабря 2013 года В.В. Путин особое внимание обратил на кризис ценностей и его последствия: «Сегодня во многих странах пересматриваются нормы морали и нравственности, стираются национальные традиции и различия наций и культур. От общества теперь требуют не только здравого признания права каждого на свободу совести, политических взглядов и частной жизни, но и обязательного признания равноценности, как это не покажется странным, добра и зла, противоположных по смыслу понятий. Подобное разрушение традиционных ценностей «сверху» не только ведёт за собой негативные последствия для обществ, но и в корне антидемократично, поскольку проводится в жизнь исходя из абстрактных, отвлечённых идей, вопреки воле народного большинства, которое не принимает происходящей перемены и предлагаемой ревизии.
И мы знаем, что в мире всё больше людей, поддерживающих нашу позицию по защите традиционных ценностей, которые тысячелетиями составляли духовную, нравственную основу цивилизации, каждого народа: ценностей традиционной семьи, подлинной человеческой жизни, в том числе и жизни религиозной, жизни не только материальной, но и духовной, ценностей гуманизма и разнообразия мира» [1].
Важно, что в современной политической науке сформирован значительный эмпирический базис теории изменения ценностей. Характерно также, что исследования в этой области осуществляются во многом в компаративном контексте на многоуровневой основе (глобальном, кросс-национальном, региональном, национальном, индивидуальном уровнях).
Представителями различных научных школ российской и зарубежной компаративистики, политической науки в целом, внесен весомый вклад в разработку проблемы изменения ценностей с использованием различных моделей.
Сама проблема изменения систем ценностей в отечественной исследовательской традиции трактуется в их взаимосвязи с идеологическими системами, системами символов и их смысловыми значениями, которые рассматриваются в качестве факторов, определяющих содержание и особенности внутренней и внешней политики, в свою очередь, являющихся объектами политики.
В.М. Капицын (Московский государственный университет им. М.В. Ломоносова, Россия) в модели символьной системы относит к ее элементам партикулярные символы, жизнесферные ценности, национальную идею, государственные символы, Конституцию. В этой связи своевремененым представляется акцент на значимости роли идейно-символьной политики в достижении необходимого соотношения национальных и универсальных символов, что предполагает, по мнению исследователя, умеренность во внедрении в рамках национальных политических стратегий универсальных символов и ценностей прав человека, с одной стороны, и обеспечения защиты национальных интересов, с другой [4, С. 58 –70].
Моделируя на основе аксиологического подхода связь между ценностным целеполаганием и формированием государственной политики, Э.В. Багдасарян (Московский государственный университет им. М.В. Ломоносова, Россия) предлагает свое авторское видение ценностных компонентов как возможных оснований нового идеологического проекта России, в котором идея единения на основе ценностной платформы «добра» имеет ключевое значение [2, С. 837 – 854].
Оценивая особенности текущих ценностных ориентиров российской внешней политики И.А. Чихарев (Московский государственный университет им. М.В. Ломоносова, Россия) выделяет «всеохватный» характер внешнеполитических ценностей сегодняшней России. Важное значение в этом отношении представляет вывод о необходимости более четкой артикуляции внешнеполитических ценностей с целью выработки более устойчивой внешнеполитической стратегии, легитимации внешнеполитического курса, наращивания потенциала «мягкой мощи», построения альянсов. И.А. Чихаревым предложены перспективные в контексте развития внешней политики России ценностные конструкты: идеи интеллекта, демократии, справедливости, безопасности [10, С. 111 – 114].
В контексте концепции управляемости развития (Governance) Л.В. Сморгуновым (Санкт-Петербургский государственный университет, Россия) актуализирована проблема менеджмента публичных ценностей с учетом особенностей трансформации государственного управления в ХХI веке [8, С. 75 – 85].
Российские исследования проблемы ценностей в целом соотносятся с исследовательскими приоритетами мировой политической науки. Перед российской, европейской, американской и другими национальными научными школами стоят сходные задачи развития теоретических и методологических подходов к изучению проблемы, а также дальнейшего формирования эмпирического базиса теории изменения ценностей (Value Change Theory).
Весьма точно в этом отношении сформулирован тезис о необходимости преодоления отрыва от реальной политики как ключевой задаче, которая стоит перед современной политической наукой, решение которой связывается в первую очередь с трансформацией метода исследования [10, С.5–16].
В этой связи, на наш взгляд, необходима адекватная оценка процесса становления, развития и современного состояния теоретического и эмпирического базиса теории изменения ценностей, тенденций развития политического анализа с применением основных ее принципов и технологий исследования, систематизация основных направлений исследования на различных этапах развития теории. Это создает в перспективе необходимые предпосылки для осмысленных действий по возможной модификации алгоритмов, технологий, методик политического анализа или трансформации самих принципов методологического подхода к рассмотрению проблемы. В рамках настоящей статьи представлено краткое изложение ряда соответствующих аспектов.
Следует подчеркнуть, что научные изыскания в области исследования проблемы изменения ценностей начали проводиться в 70-е годы ХХ века, во-первых, с точки зрения их взаимосвязи с экономическим и социальным развитием, во-вторых, в контексте развития прежде всего индустриальных обществ. В микрополитическом разрезе эти идеи разрабатывались А. Инкелесом и Д. Смитом [38].
В 70–80-е годы ХХ века исследование проблемы изменения системы ценностей складывается как самостоятельное направление, представители которого руководствовались основными положениями теории модернизации, в которых оттеняется не столько идеологический, культурный и политический, сколько социально-экономический контекст развития.
Термин «модернизация» не нашел своего однозначного и четкого определения. Люсиан Пай – (Массачусетский технологический институт, Кембридж, штат Массачусетс, США) например, относит к неотъемлемым составляющим модернизации экономические факторы, связанные со значительным увеличением роли мировой торговли и финансов: распространение новых технологий и развитие науки; развитие средств связи и информационную революцию; формирование системы образования и другие элементы [49, P.6 – 9].
Переоценка роли одного из факторов способна привести к односторонности концептуальных подходов в понимании модернизации. Наиболее вероятную опасность в этом смысле представляет технологический детерминизм, который исходит из того, что стержневой осью во всей совокупности факторов, составляющих процесс модернизации, служат технологические процессы. В настоящее время многие представители компаративной науки предупреждают, что роль и влияние экономико-технологических аспектов модернизации не следует преувеличивать.
Рационализм, присущий экономике и технологическому инжинирингу (организация и управление), должен уступить место политико-культурным реалиям. Конкретная политическая ситуация в стране и ее национальные культурные традиции во многом определяют перспективы модернизации. Это связано с существованием определенного расхождения между динамическим характером процесса модернизации и статичностью, некоторой консервативностью национальных культур.
Общей для всех культур чертой является присущая им склонность к сохранению своей целостности. Отчужденные от личности, универсалистские требования мировой культуры, распространяемые модернизацией, часто не совпадают с партикулярными потребностями национальных политических культур и индивидуальными системами ценностей.
Разрешение этого противоречия зависит от характера национальной политической культуры и от того, до какой степени она способна смягчать и примирять этот конфликт, либо обострять его.
Вместе с тем отдельные культуры могут отличатся гиперсенситивностью (сверхчувствительностью) ко всему, что может восприниматься как составляющее угрозу их национальным особенностям. Другие, напротив, способны к адаптации, являются восприимчивыми к иного рода идеям и практикам. Особенность политико-культурного аспекта модернизации актуализирует необходимость соблюдения баланса между глобальной и национальной культурами. Соблюдение этого баланса обеспечивается политическими средствами [49, P.12; 35, P.1302].
Синтез отдельных гипотез и основных теоретических традиций концепции «модернизации» осуществлен в рамках теории изменения ценностей Рональда Инглехарта. В начале 70-х годов ХХ века Р. Инглехарт (Мичиганский университет, штат Мичиган, США) разрабатывает теорию, в которой обосновывается идея о том, что в развитых индустриальных обществах происходит смещение ценностных приоритетов от «материалистических» к «постматериалистическим» ценностям [29, P. 991–1017; 30; 31, P. 97–116; 32; 33, P. 336 –354; P. 1204–1230; 11, P. 41–42; 18, P. 41–42].
Отличительная черта постматериалистической концепции ценностей Инглехарта – изучение процесса изменения нормативно-ценностных систем прежде всего «постиндустриальных» обществ.
Начиная с 80-х годов ХХ века в научных кругах развернулись дебаты по вопросам концептуализации, операционализации, методологии, методике измерения, объяснения и интерпретации изменения ценностных приоритетов на индивидуальном (микро-) и социальном (макро-) уровнях. Научная дискуссия обозначила общую тенденцию к усилению внимания не столько к субъекту ценностных ориентаций, сколько к объективным условиям социально-экономической ситуации и их влиянию на формирование ценностных преференций.
Сходство акцента на ситуационных факторах в разнообразных подходах к пониманию сути ценностей отражало ориентацию на синтез субъективного и объективного аспектов в концептуализации изменения ценностных приоритетов, стремление к системному охвату самой проблемы изменения ценностей за счет включения в рассмотрение каузальных факторов ценностных трансформаций не только идеологических и политических, но и социально-экономических факторов. Участники научных дебатов были представлены главным образом сторонниками общего, ситуационно-экономического подхода к проблеме.
Разночтения и разногласия здесь возникли преимущественно по вопросам операционализации концепции изменения ценностей, технологий и методики измерения и шкалирования как методах сбора данных, а также проблемам анализа и интерпретации полученных результатов. Так, Скотт Фланаган (Flanagan S., Университет штата Флорида, США), выступил в этот период времени и позднее одним из основных оппонентов концептуальной модели Р. Инглехарта [21, P. 403 – 444; 22, P. 99 –128; 23, P. 1303 –1319].
В качестве альтернативы однопорядковому шкалированию Инглехарта (материалистические–постматериалистические ценностные приоритеты: materialist–post-materalist value priorities, см.: Рис. 1) Фланаган разрабатывает двухмерную шкалу ценностных приоритетов, включающую: 1) измерение материалистических–нематериалистических ценностей (materialist–nonmateralist value priority dimention), 2) измерение авторитарных–либеральных ценностей (показатели авторитарно-либеральных приоритетов: authoritarion–libertarian dimention, см.: Рис. 2).
Шкала «авторитарные–либеральные» ценности не только концептуально дополняла исходную одномерную шкалу Инглехарата, но была призвана усилить каузальный анализ и выявить факторы не только экономического, но идеологического и политического плана, влияющие на характер данного социально-политического феномена:
Рис. 1. Концептуальная модель расхождения ценностных приоритетов в развитых обществах (цит. по: Р. Инглехарт) [35, P. 1289–1303].
Сравнительный анализ концептуальных моделей показывает, что основные индикаторы, хотя и обозначены одинаковыми понятиями, идентифицируют различные по типу ценностные ориентации, т.е. не идентичные концептуально обозначенные феномены. Идентичные феномены обозначены лишь индикаторами «пост-материлистические ценности» у Инглехара и «либеральные» (Libertarian Values) ценности у Фланагана.
С. Фланаган вместе с тем расширяет шкалу показателей такого типа ценностных ориентаций как либеральные, или как он уточняет, «нематериальные» ориентации, включив в нее восемь основных пунктов, отражающих ценностные приоритеты; а именно, акцент 1) на личной и политической свободе, 2) на политическом участии (в государственных местных органах исполнительной власти, а также в управлении делами предприятия), 3) на равенстве, 4) на толерантности в отношении меньшинств и тех, кто имеет иную точку зрения, 5) на открытости новым идеям и новым стилям жизни, 6) на защите окружающей среды и вопросах, связанных с качеством жизни, 7) на личных привилегиях, правах личности, 8) на самоактуализации [ 23, P.1304].
Если понятиями либеральные и пост-материальные ценности у Инглехарта и Фланагана обозначены в целом сходные по типу перечни ценностей, то понятие «материалистические» (materialist) ценности у Фланагана идентифицирует более ограниченный по типу круг ценностей, и фиксирует только те ценностные приоритеты, которые связаны с экономическими по характеру потребностями респондентов, в то время как у Инглехарта понятие «материалистические» ценности концептуализирует одновременно и экономический, и социально-политический аспект ценностных приоритетов.
Набор материалистических ценностей С. Фланагана включает шесть позиций. К «материалистам» он относит тех, кто отдает приоритет: 1) стабильной экономике, 2) вопросам экономического роста, 3) противодействию повышению цен, 4) личностно значимой ценности сохранения высокой заработной платы, прежде всего для самого индивида, а не как абстрактной ценности, 5) достойным условиям проживания, 6) комфортности жизни в целом.
У Инглехарта в набор «материалистических ценностей» входит также часть неэкономических ценностных ориентаций, которая у Фланагана выделена в отдельный тип ценностных приоритетов, обозначенных термином «авторитарные». У Инглехарта экономические (Matеrialist) и неэкономические (Authoritarian) приоритеты объединены в рамках одного компонента, обозначенного как «материалистические» ценности.
С. Фланаган в свою очередь расширяет и перечень авторитарных ценностей, включив в него следующие элементы: 1) безопасность, 2) порядок, 3) уважение к власти, 4) дисциплина и ответственность, 5) патриотизм и нетерпимость к меньшинствам, 6) компромисс в отношении традиций, 7) поддержка традиционных религиозных и моральных ценностей
[23, P. 1304 – 1305].
Исследователь выявляет смещение ценностных приоритетов не от материальных к постматериальным ценностям, как считал Инглехарт, а от авторитарных к либеральным ценностям, и нарастание противоречий между этими ценностными группами, оказывающее определяющее влияние в рамках смены поколений на социальную и политическую поляризацию. Фланаган диагностирует изменение характера баланса ценностей в общей системе ценностей прежде всего на макроуровне.
В соответствии с его теорией, асимметричный ценностный баланс на основе доминирования традиционных авторитарных ценностей уступает место более симметричному балансу между авторитарными и либеральными ценностями. На микроуровне, считает С. Фланаган, нестабильность баланса ценностей может быть более выраженной и не обязательно соответствующей общей тенденции стабилизации. Очевидно, что, не отвергая в целом идею о социальной, идеологической и политической поляризации, связанной с особенностями структуры системы ценностей, он тем не менее остается на позициях поддержки идеи стабильности демократии в развитых странах мира.
Расхождение ценностных приоритетов не интерпретируется ученым в терминах ценностного конфликта [ 23, P. 1306 – 1307].
С. Фланаган исходит из того, что изменение в системе ценностей находит отражение в идеологических и прежде всего политических приоритетах, что обусловливает формирование сторонников определенной модели политики, соответствующей политической стратегии и политического курса, поддерживающих определенный тип ценностных ориентаций.
Так, разделяя в целом взгляд Инглехарта о смещении ценностных приоритетов в пользу постматериалистических (у Фланагана они определены как либеральные) ценностей, исследователь учитывает, что постматериалисты представляют сторонников нового политического курса, ориентированного на приоритет неэкономических ценностей – «Новая политика» (New Politics). Новая политика в данном случае противопоставляется в оппозицию политическому курсу на поддержку экономических вопросов, олицетворяющему традиционную, экономически ориентированную политику (Old Politics).
Кроме того, С. Фланаган также рассматривает процесс изменения ценностей как долговременный. Изменение ценностей он связывает с межпоколенческой сменой ценностных паттернов и ролью образования как фактора, определяющего процесс формирования и изменения ценностных преференций.
В рамках новой политики, воплощающей тенденцию усиления значимости нематериальных ценностей, Фланаган фиксирует отход от предпочтения политического курса новых правых (Nеw Right) (авторитарные ориентиры) – в сторону курса новых левых (Nеw Left), ориентированных на поддержку либеральных ценностей.
К детерминирующим факторам изменения ценностных приоритетов ученый относит изменения базовых условий жизни, в рамках которых происходит социализация нового поколения: 1) установление равенства в уровне дохода и стиля жизни, 2) рост динамики этих изменений, 3) рост и распространение научных знаний, 4) снижение уровня социальных рисков (No-Risk Society). Изменение ценностных приоритетов Фланаган определяет как отход от традиционного преклонения перед теми или иными политическими лидерами – к личностной самореализации [23, P. 1310 – 1311].
Критическая оппозиция подходам Инглехарта сохраняет свое влияние и в дальнейшем.
Новый этап научных дискуссий по проблеме изменения ценностей относится к 90-м годам ХХ века. Фундаментальные и систематические исследования Инглехарта и его коллег Пола Абрамсона (Университет штата Мичиган, США), Сюзен Эллис (Университет штата Мичиган, США), и других, проводивших свои разработки в течение двадцати лет в пяти странах Западной Европы (Западная Германия, Великобритания, Нидерланды, Франция и Италии), не могли не привлечь внимания научной общественности. На этот раз дискуссия акцентировала внимание не столько на вопросах концептуализации и операционализации проблемы изменения ценностей, сколько актуализировала всё ту же проблему измерения ценностных приоритетов (Measurement of Value Change).
Открыли дискуссию давние соперники Р. Инглехарта по научным дебатам Гарольд Кларк (Университет в Северном Техасе, США), Нитиш Датт (Университет Восточного Средиземноморья), и Джонатан Рапкин (Вашингтонский университет, США), подвергшие критике метод шкалирования ценностных приоритетов Инглехарта как не обеспечивавшего валидность проводимых измерений [15, P. 905–920; 19, P. 747–779; 20, P. 815–824; 16, P. 19–39, 61–63.]
Принципиальное значение для микрополитики имела актуализация самой проблемы связи изменения ценностей и политики, а также тот эффект, который оказала теория Инглехарта на конфигурацию (структуру) теоретических подходов и развертывание эмпирического научного поиска по проблеме изменения ценностных систем.
Тезис о постматериальных социо-экономических ценностях Р. Инглехарта нашел дальнейшую разработку в исследованиях других политологов. Важным принципом в изучении проблемы стало рассмотрение ее в аспекте взаимообусловленности системы ценностных ориентаций и политики. Определились три основных направления исследования проблемы изменения ценностей.
Первая группа исследователей исходит из того, что постматериальные ценностные ориентации в определенной мере предопределены самой сутью, содержанием политики индустриально развитых стран. Прорабатываются два дополняющих друг друга положения: об альтернативных социальных целях и изменении стиля демократической политики. Сторонники данного подхода считают, что постматериальные ценностные ориентации частично трансформируют содержание политики в развитых индустриальных обществах. Трансформация выражается, во-первых, в появлении альтернативных социальных целей, которые через посредство альтернативных общественных движений воздействуют на суть политики, во-вторых – в изменении стиля демократической политики, характеризующегося переходом от представительной демократии к демократии прямого участия в политике.
Представители второго направления на первый план выдвигают сопоставительный анализ систем ценностей сложившихся демократий и ценностей стран, вступивших на путь демократизации: а) выдвигается положение о конвергенции ценностей и распространении в демократических странах мира постматериальных ценностей; б) альтернативой выступает гипотеза о дивергенции ценностей.
Третье направление представляют аналитики, фокусирующие внимание на изменении ценностных систем развитых демократических государств: а) разрабатывается тезис о конфликте ценностей в рамках общей системы ценностей; б) проводится эмпирическая разработка традиционного тезиса культурализма о континуитете ценностей как факторе стабильности демократии.
В 2000-е годы нового века научный поиск сосредоточен во многом в рамках второго направления. Наиболее востребован здесь компаративный подход, в соответствии с которым проводится сравнение процесса изменения ценностей сложившихся демократий с особенностями процесса трансформации ценностей тех стран Центральной и Восточной Европы, а также Юго-Восточной Азии, в которых проводится политика демократической консолидации.
Третий этап (2000-е годы – по н.в.) отличается концентрацией на дальнейшем развитии эмпирического базиса теории изменения ценностей и связи этого процесса с политикой применения в исследовательской практике тезиса о пост-материальных ценностях.
Уже в 90-е годы ХХ века была предпринята попытка распространить основные положения пост-материалистической концепции на исследование транзитных обществ [32; 27, P. 329 –371].
Такая исследовательская гипотеза вызвала ряд вопросов у других аналитиков. Рассел Далтон в этой связи счел необходимым напомнить, что Р. Инглехарт сформулировал основные положения пост-материализма исходя из того, что пост-материальные ценности являются следствием определенного уровня экономического и политического развития, в направлении к которому страны Центральной, Восточной Европы и Юго-Восточной Азии лишь только начали свое движение. Это обстоятельство может определить перспективу и содержание политического курса названных стран.
Альтернативой тезису о дивергенции (расхождении) ценностей Р. Далтона является тезис Р. Инглехарта о глобальной конвергенции ценностей.
Более взвешенной все же представляется позиция Р. Далтона. Исследователь считает разумным использование такой дефиниции, как «конвергенция ценностей», лишь в смысле определения ориентации на поддержку либеральных и демократических ценностей, нашедших воплощение в западных политических традициях. Однако суть модели пост-материальных ценностей, по его мнению, составляет тезис о складывании в развитых индустриальных обществах новой формы социального и политического устройств.
Формирование нового общественно-политического порядка в странах с развитыми демократическими традициями свидетельствует о расхождении, разрыве между сложившимися индустриальными демократиями и демократиями переходного периода. Для обозначения этого явления более приемлем термин, определяющий эффект дивергенции социально-политических ценностей в обществах с различным уровнем развития демократии [17, P. 343–344].
Необходимо отметить, что более поздние исследования Р. Инглехарта по обоснованию идеи культурных зон, соответствующие данному периоду, возможно рассматривать как пересмотр концепции конвергенции ценностей [36, P. 43–45].
Сохраняют свое влияние и идеи, выдвигаемые в рамках третьего направления. Сторонники данного подхода продолжают исследовательскую традицию, отличающуюся фокусом на относительно самостоятельной роли ценностных систем в развитии демократии, а в определенном смысле и приоритетности этого влияния.
Ориентир на эмпирическую разработку тезиса о неконфликтности, стабильности и континуитете ценностных систем демократических обществ как долговременной тенденции развития и изменчивости систем ценностей, по-прежнему сохраняет своих сторонников, опирающихся на концептуальные подходы теории изменения ценностей.
Другие аналитики акцентируют внимание на аспекте конфликтности изменения ценностных ориентаций и включаются в полемику с основателями теории пост-материализма по вопросу о роли тенденции к изменению ценностных приоритетов в сторону пост-материальных ценностей в определении реальных ценностных ориентаций как в обществе, так и на микроуровне, т.е. в индивидуальной системе ориентаций. Тезису о пост-материализме противопоставляется тезис о традиционализме, в первую очередь религиозном, как доминирующем факторе политического поведения индивидов и политической культуры. Процесс изменения ценностных систем интерпретируется в различных аспектах конфликтности процесса, основанного на расхождении традиционных и других типов ценностных ориентаций [39, P. 751–777].
Идея конфликта культур нашла отражение в более поздних работах С. Фланагана. В частности, он и А.Р. Ли (Университет штата Техас, США), анализируя итоги исследования изменения ценностей в 12 развитых демократиях мира (США, Германия, Великобритания, Франция, Италия, Испания, Канада, Нидерланды, Австрия, Бельгия, Швеция, Дания) конца ХХ века в рамках проекта World Values Survey (WVS), обосновывают вывод о множественности конфликтующих типов мировоззрений, сформировавшихся в общественном сознании западных демократий.
Именно в этом теоретик видит основную причину появления дисгармоничных систем ценностей и ориентаций, находящихся в противоречии друг с другом, что в свою очередь, обусловливает формирование новых политических и идеологических ориентиров, а также способствует усилению конфликта систем ценностей как основы взаимодействия определенных типов политической культуры [26, P. 235–270].
В целом, для новейших исследований проблемы изменения ценностей характерно стремление к определению оптимального сочетания концептуальных идей, методологических принципов и методик измерения, представленных в рамках трех названных выше направлений политического анализа.
Вектор на укрепление интегративного потенциала теории изменения ценностей определен, собственно, и Мичиганской школой политического анализа систем ценностей в лице последователей исследовательской традиции Р. Инглехарта [44, P. 1–37; 41; 14].
Получил свое дальнейшее развитие и соответствующий подход С. Фланагана, что осуществляется прежде всего в рамках исследования влияния идеологических и ценностных приоритетов на позиционирование политических партий в структуре партийных систем и специфику выбора ими соответствующего внутриполитического курса [12; 45].
Идея о конвергенции ценностей, будучи критически переосмысленной, но с сохранением ориентации на принципы и исследовательские методики теории изменения ценностей, получила дальнейшую проработку в современных компаративных исследованиях проблемы изменения ценностей сложившихся демократий и стран, избравших путь демократической консолидации в процессе интеграции в рамках Европейского Союза.
В соответствии с этим, Гарри Маркс, (Университет Северной Каролины в Чапел-Хилл, штат Северная Каролина, США), Лизбет Хогс (Свободный университет Амстердама, Нидерланды), Мойра Нелсон, Эрика Эдвардс (Университет Северной Каролины в Чапел-Хилл, штат Северная Каролина, США), поставив своей задачей изучить идеологический профиль 171 политической партии 23 стран современной Европы и его влияние на политический курс этих партий в вопросе поддержки или оппозиции европейской интеграции.
Рассматривая процесс консолидации стран постсоциалистического транзита с Европейским сообществом на основе таких идеалов западной цивилизации, как гражданские права, рынок и демократия, авторы рассматривают этот процесс как геополитический процесс расширения и распространения западный норм и ценностей и уделяют особое внимание последствиям распространения европейской политии для стран с различным уровнем развития демократии, прежде всего для вступивших на путь интеграции в ЕС (Чехия, Венгрия, Литва, Латвия, Польша, Словения, Словакия, Болгария, Румыния).
В качестве исходного положения приняты два измерения, определяющие расхождение политических партий и их принадлежность к правому или левому спектру. Первое измерение – экономическое, отражающее в качестве приоритетов принципы справедливости экономического перераспределения (Economic Redistribution), благосостояния (Welfare), государственного регулирования экономики (Government Regulation), когда левые, например, отдают предпочтение принципу равенства распределения материальных и иных благ, а правые – индивидуальной экономической свободе. Данное экономическое измерение выявляет параметры ценностных приоритетов, сложившихся в сфере традиционной политики (Old Politics).
Неэкономическое или культурное измерение связывается с новой политикой (New Politics) и предполагается, что оно включает в себя в качестве ценностных приоритетов неэкономические аспекты: экологические вопросы (Ecological Issues), стиль жизни (Lifestyle), общественные вопросы (Communal).
В целях определения полюсов расхождения политических курсов различных партий, опирающихся на соответствующие ценностные ориентиры, в рамках неэкономического или культурного измерения авторами научного проекта введены композитные индексы: индексы GAL и TAN. GAL как сложносоставной индекс включает индикаторы, закодированные терминами: зеленые (Green) – альтернативность (Alternative) – либертарианство (Libertarianism). TAN – сложносоставной индекс, определенный терминами: традиционализм (Traditionalism) – авторитаризм (Authority) – национализм (Nationalism).
Результаты сравнительного анализа по установлению взаимозависимости внутриполитического курса партий правового/левого крыла и их ценностных приоритетов показали, что партии левого профиля (Left) склонны придерживаться ценностей GAL, а правого крыла (Right) – ценностей TAN таким образом, что главными источниками оппозиции европейской интеграции как в сложившихся, так и в консолидирующихся демократиях становятся крайние правые и и крайние левые партии [40, P. 155 – 175].
Опыт применения и многообразие разрабатываемых технологий измерения ценностных приоритетов и их взаимосвязи с реальной политикой, на наш взгляд, представляют несомненный интерес, с точки зрения их адаптации и возможного применения для оптимизации научно-исследовательских программ по изучению изменения ценностей в процессе интеграции в рамках Евразийского экономического союза.
Таким образом, наметившееся еще в 90-е годы ХХ века относительное снижение темпов развития теоретической формы знания о ценностях, ценностных ориентациях и политической культуре в целом обусловило заметное доминирование в исследовании проблемы изменения ценностей эмпирического подхода, который уже довольно длительное время оказывает определяющее влияние на исследование ценностной проблематики.
Вместе с тем, собственно эмпирический прогресс не был сбалансирован соответствующими достижениями в области теории и методологии. Эмпирический подход не обеспечил сколько-нибудь значительных теоретических инноваций и исследовательской креативности. Увеличение совокупности эмпирических исследований стран западного мира с высоким индексом демократии, а также стран, вставших на путь демократической консолидации не обеспечило расширения теоретических и методологических рамок исследования политической культуры, процесса изменения ценностей и их связи с политикой.
Отчетливо наблюдается также линия на приоритетность в определении проблематики взаимосвязи ценностей и политики, выраженная в сосредоточенности исследований на анализе ценностных преференций и предпочтений политических партий как субъектов политики и влияния изменения ценностей на позиционирование партий в структуре партийных систем и направленность их деятельности.
Вместе с тем, в отечественной и мировой исследовательской практике сохраняется традиционная концентрация массива исследований как на микрополитическом уровне политического анализа изменения ценностных ориентаций личности как субъекта политики [6], включая роль социализации и сетевых структур гражданского общества в межпоколенческой трасмиссии ценностей и формирования гражданской культуры [5; 3, С.118–130], так и на уровне исследования геокультуры [7, С.177–186], изучения проблемы влияния реальных политических событий на процесс смещения ценностей в системе международных отношений, внутренней и внешней политики национальных государств [13, P. 723–744].
Определение соответствующих трендов в области указанных линий политического анализа выходит за рамки статьи и требует специального исследования.
Тенденции и особенности, преимущества и недостатки исследований ценностных систем проведенные в последние десятилетия ХХ века – начале ХХI века, показывают тем не менее реальные перспективы, а также потенциальные возможности в исследовании такого важного сектора научной проблематики, как ценностные макро- и микросистемы, а также роль ценностей в определении моделей политического курса и соответствующих политических стратегий обеспечения управляемости развития.
Ориентация на совершенствование исследовательских технологий на основе эмпирического подхода остается основной и в ближайшей перспективе сохранит статус наиболее устойчивой тенденции развития политического анализа рассматриваемой проблемы. Отчасти высокоразвитый эмпирический базис способен выступать в качестве важного фактора формирования исходных теоретических основ перспективных ценностных теорий.
Массив фактического знания, полученного в ходе эмпирических исследований сам по себе обеспечивает предпосылки для развития на основе теоретического, концептуального и методологического синтезов теории политической культуры как системы теоретического знания о ценностных макро- и микросистемах.
Литература:
