Журнальный клуб Интелрос » Credo New » №2, 2016
Смирнов Петр Иванович
Санкт-Петербургский государственный университет
профессор кафедры теории и истории и социологии
Smirnov Petr Ivanovich
Saint-Petersburg State University
Professor of the Chair of Theory and History of Sociology
E-Mail: smirnovpi@mail.ru
УДК – 3.30.31.316
Влияние социальных типов личности во властной элите российского общества на ход событий в стране
Аннотация. В рамках деятельностно-ценностного подхода выявлены четыре основных социальных типа личности: гармоничный деятель, эгодеятель, служитель и игрок. В статье показано их преобразование в некоторые другие типы, свойственные российскому обществу. Следующие типы естественно возникают в России: промежуточный или ситуативный тип, служитель-патриот, служитель-западник, карьерист-патриот, карьерист-западник. Карьерист – это эгодеятель в обличье служителя. Карьеристы в мирное время занимают господствующее положение в элите. Это ведет к потере управляемости, и страна движется к кризису или катастрофе. В России это происходило неоднократно. Страна нуждается в национально ориентированной элите.
Influence of social types of the personality in the power elite of russian society on the course of events in the country
Abstract. There were revealed four basic social types of personality in the frames of activity-value approach: harmonic actor, ego-actor, servant (alter-actor, slujitel) and player. This article shows their transformation into some others that are peculiar to the Russian society. The following types naturally appeared in Russia: intermediate or situational type, servant-patriot (slujitel-patriot), servant-westerner (slujitel-zapadnik), careerist-patriot, careerist-westerner (zapadnik). Careerist is an ego-actor in the guise of a servant. In the peace time careerists occupy dominate position in the elite. It leads to the loss of controllability, and country goes to the crisis or catastrophe. This happened a few times in Russia. Country needs a nationally-oriented elite.
Key words: service activity, social type of personality, elite, controllability.
Влияние социальных типов личности во властной элите российского общества на ход событий в стране
Помимо влияния широко распространенных черт национальной идентичности на ход событий в стране, о чем шла речь в предыдущей статье [12], на ход событий оказывает воздействие деятельность социальных типов личности, являющихся носителями устойчивых комплексов этих черт. В настоящей статье описывается механизм этого воздействия, но предварительно в ней вводятся представления об основных социальных типах личности вообще, а также о социальных типах личности в российском обществе.
Концепция основных социальных типов личности уже излагалась ранее [11, с.111-117]. Ниже будут воспроизведены ее основные положения.
Для формирования этой концепции использованы две теоретические конструкции.
Во-первых, положение деятельностно-ценностного подхода о трех основных разновидностях деятельности, выполняющих важнейшие функции в жизнедеятельности деятеля. В их число входят: эгодеятельность, обеспечивающая существование, служебная деятельность, придающая существованию смысл, и игра, привносящая в существование радость, веселье [10, с.01-104].
Во-вторых, критически воспринятая теории К.Г. Юнга о двух психологических типах: экстравертах и интровертах. По мысли Юнга, «ритмическая смена обеих форм психической деятельности» (т.е. двух противоположных установок – интроверсии и экстраверсии) должна соответствовать нормальному течению жизненного процесса [18, c. 32]. Однако сложные внешние условия и еще более сложные условия индивидуального психического устройства «редко допускают гармоничное течение психической энергии». Возникает перевес в сторону работы одного механизма. И если такое состояние «по определенным причинам становится преобладающим, то вследствие этого и возникает тип, т.е. привычная установка, в которой один механизм постоянно господствует… Гипотеза об интроверсии и экстраверсии позволяет … различать две обширные группы психических личностей» [18, c. 32-33].
Для теоретического конструирования социальных типов личности приемлемы два положения юнговской концепции:
— утверждение о ритмичном чередовании психических установок как нормальном течении жизненного процесса. Применяя его к основным разновидностям деятельности, можно утверждать, что «нормальное течение жизненного процесса» (т.е. полноценная жизнедеятельность) состоит из гармоничного и ритмичного чередования этих разновидностей;
— положение о том, что по каким-то причинам ритмичное чередование может нарушаться, одна из установок становится постоянно преобладающей, что определяет психический тип личности. В нашем случае, это означает, что ритмичное чередование основных разновидностей деятельности может нарушаться, какая-то из них станет доминирующей, и это определит социальный тип личности.
Однако не все положения юнговской концепции заслуживают доверия.
Весьма сомнительно, в частности, выражение «определенные причины». Очевидно, это словосочетание является «научным эвфемизмом». Оно фактически означает «неопределенные» или «неизвестные» причины, позволяя при этом временно уклониться от исследования возможных реальных причин.
Кроме того, возникает сомнение со словом «редко» при соотнесении его с выражениями «ритмичное чередование», «нормальное течение жизненного процесса» и «преобладающее состояние».
Бесспорно, полное ритмичное колебание установок на интроверсию и экстраверсию (пятьдесят на пятьдесят) наблюдается редко. Но можно ли говорить о постоянном доминировании одной из установок, когда их соотношение выражается пропорцией сорок пять на пятьдесят пять или даже сорок на шестьдесят (индивид в сорока случаях ведет себя как интроверт, а шестидесяти как экстраверт, или наоборот)?
Учитывая, что причины сдвига в ритмичном чередовании психических установок неизвестны, следует оценивать их смену и степень доминирования одной из них, исходя из гипотезы о нормальном распределении. Смысл гипотезы достаточно прост. Нормальное распределение признака, например, роста человека, наблюдается в тех случаях, когда неизвестны причины, лежащие в основе изменений [9, с. 167]. Тогда следует ожидать, что число случаев, близких к предельным значениям признака, будет относительно невелико, а большинство случаев окажется в области значений, условно называемых «средними».
Применение гипотезы о нормальном распределении к концепции Юнга позволяет сделать два вывода: 1) ритмичная смена установок должна наблюдаться достаточно часто, а не редко, 2) гипотеза об интроверсии и экстраверсии позволяет различать не две, а три обширные группы психических личностей.
Самая многочисленная группа состояла бы из относительно нормальных или ритмичных личностей. А две другие (немногочисленные) из резко выраженных интровертов и экстравертов. Возможно, Юнг, работая практикующим психиатром в клинике, пришел к выводу о наличии лишь двух личностных типов потому, что основным материалом его наблюдений оказались психически нездоровые люди (доминирование одной из установок есть нарушение нормального течения психических процессов).
С учетом сказанного, теоретически можно сформировать четыре основных социальных типа личности.
Во-первых, большинство людей способны более или менее ритмично переходить от одной разновидности деятельности к другой. Они являются «гармоничными деятелями» или «гармонично развитыми личностями». Теоретически гармоничный деятель – наиболее распространенный основной социальный тип личности.
Во-вторых, возможно явное преобладание одной из основных разновидностей деятельности, поскольку по неизвестным причинам гармоничная деятельность формируется не у всех. Когда прекращается ритмическое чередование деятельностей, то деятель как бы «застывает» в одной из разновидностей. Появляются личностные типы служителя, эгодеятеля и игрока, которые, хотя составляют меньшинство в основной массе людей, чаще становятся персонажами в литературных произведениях или запоминаются как исторические деятели («лучшие умирают незамеченными»). Служителей, эгодеятелей и игроков также следует считать основными социальными типами личности.
Кроме того, в зависимости от степени осознанности своей деятельности и нравственного выбора основные социальные типы личности видоизменяются, образуя своеобразные формы (см. табл.).
В первом столбце таблицы расположены основные личностные типы. В последующих – их видоизмененные формы.
На первой ступени осознания собственной деятельности (естественный и животный типы) находятся люди, которые «просто живут», не задавая себе вопросов о том, как и зачем жить. Дополнительная характеристика «животный» дана к типам служителя и эгодеятеля в связи с тем, что поведение этих типов напоминает поведение животных. Служителем животного типа является «верный раб», образ которого неоднократно описан в литературе. Что касается эгодеятеля животного типа, то к нему вполне применимы слова Маркса о том, что «животное непосредственно тождественно своей жизнедеятельности. Оно не отличает себя от своей жизнедеятельности. Оно и есть эта жизнедеятельность» [6, с. 93-94].
Таблица
Основные социальные типы личности и их модификации
| Личностные типы | Степень осознанности своей деятельности | Нравственный выбор | |||
| Гармоничный деятель | Естественный | Наивный | Сознательный | Добрый | Злой |
| Служитель | Естественный
(Животный) |
Наивный | Усомнившийся, Истинный | Праведный (Добрый) | Нигилист (Злой) |
| Эгодеятель | Естественный
(Животный) |
Наивный | Задумавшийся, Убежденный | Разумный
(Добрый) |
Циничный
(Злой) |
| Игрок | Естественный | Наивный | Сознательный | Честный | Нечестный |
Наивными деятелями (вторая ступень) находятся люди (их большинство), которые задали себе вопросы о смысле своего существования, получили готовые ответы на них (от других людей, из книг, СМИ) и приняли наиболее подходящие для себя. Наибольшего внимания из них заслуживают наивные служители, ибо из них вырастают фанатики (пламенные революционеры, камикадзе, шахиды).
На третьей ступени (сознательный, истинный, убежденный типы) находятся люди, критически осмыслившие готовые рецепты и сознательно сделавшие свой выбор. Дополнительные типы служителя (усомнившийся) и эгодеятеля (задумавшийся) отражают период сомнений перед окончательным выбором.
Образ наивного служителя в момент сомнений запечатлен Лермонтовым, описавшем встречу Максим Максимыча с Печориным. Лермонтов объяснил смущение «бедного старика», тем, что тот, «в первый раз от роду, может быть, бросил дела службы для личной надобности». Пройдя период «переоценки ценностей», служитель может осознанно служить прежним ценностям или изменить их, но в обоих случаях он способен стать «истинным служителем» .
Тип задумавшегося эгодеятеля представлен библейским Екклесиастом. Осознав бренность всего сущего, а также испугавшись смерти и забвения, тот пришел к печальному выводу, что «все – суета и томление духа, и нет от них пользы под солнцем». В результате он «возненавидел жизнь», ему «противны стали … дела, которые делаются под солнцем; ибо все – суета и томление духа!». Екклесиаст даже «возненавидел … труд …, которым трудился под солнцем», потому что должен оставить его человеку, который будет после него [3, с. 674].
Рассуждать подобным образом может лишь обезумевший от страха смерти и жадности эгодеятель, ибо гармоничный деятель и служитель способны примириться с конечностью своей земной жизни. Позиция же убежденного эгодеятеля хорошо выражена словами М.Штирнера: «Для Меня нет ничего выше Меня» [16, c. 9].
Все личностные типы (вне зависимости от степени осознанности своей жизнедеятельности) способны «выбрать» добро или зло в качестве основы своей нравственной установки по отношению к миру. Точный смысл слов «добро» и «зло» не слишком ясен. Но с некоторой условностью можно принять, что слово «добро» отражает творческие, созидающие процессы в мире, а слово «зло» — разрушительные, ведущие к хаосу. В соответствии с этим выбором формируются два стиля жизнедеятельности – добрый (праведный) и злой (дьявольский). Для доброго стиля характерны производящая эгодеятельность, служение созидающему началу, честная игра. Для злого стиля – присваивающая эгодеятельность, служение началу разрушения, нечестная игра.
Люди, занимающиеся производительной деятельностью на ранних стадиях развития общества (земледельцы), более склонны к доброму стилю жизнедеятельности, нежели те, у кого преобладает присваивающая деятельность (скотоводы). На более поздних ступенях развития, с учетом возрастания мощи человеческой деятельности и потребности в ресурсах, производящая деятельность также может порождать «злой» стиль жизни, поскольку увеличивается доля присваивающей деятельности в общем объеме деятельности. Пример тому – современные страны Запада.
Служитель, прошедший через стадию сомнений, может выбрать положительную совокупность ценностей в качестве объекта служения. Возникает тип праведного служителя. Но служитель может стать злым, если служит началу разрушения, или нигилистом, если он отвергает или стремится разрушить любую систему ценностей. Известны культы «черных» богов, несущих смерть и страдание, сатанинские культы и т.п.
Убежденный эгодеятель также может сделать нравственный выбор о направленности свой деятельности. И в зависимости от выбора появляются типы злого (циничного) и доброго (разумного) эгодеятелей.
Злыми (циничными) эгодеятелями следует считать тех, кто, вполне осознав бессмысленность одинокого существования, пришел к выводу «После нас – хоть потоп!» и достаточно сознательно «прожигает жизнь», не щадя при этом окружающих для своей прихоти или удовольствия. Этот личностный тип представлен в образах персонажей маркиза де Сада или Дж. Лондона.
Разумными эгодеятелями становятся те, кто, вполне сознавая бренность своего земного бытия, пытается найти радость и тепло жизни во взаимодействии «на равных» с другим человеком. Для этого типа («разумного эгоиста» по Чернышевскому) высшими ценностями оказываются любовь, взаимное сочувствие и душевная поддержка. Концепцию человеческого существования, основанную на принципах разумного эгоизма, проповедует Э.Фромм. По его мнению, «мое Я, в принципе, должно быть таким же объектом моей любви, как и Я другого человека. Утверждение моей собственной жизни, счастья, развития, свободы коренится в моей способности любить, т.е. в заботе, уважении, ответственности и знании» [15, с. 127]. Разумный эгодеятель вполне приемлемое социальное существо.
Господствующей разновидностью для отдельного человека может стать также игра, когда он находит в ней смысл, радость и само свое существование. Образ игрока описан в мировой литературе (Достоевский, Цвейг), игроки встречаются в истории человечества. Вероятно, людьми игрового типа были Пирр, царь Эпира, или соперник Петра I шведский король Карл XII.
Помимо названных личностных типов, возникающих естественным путем, под влиянием случайных факторов, возможно появление «индуцированных», «наведенных» типов, если в конкретном обществе господствует одна из объективных разновидностей деятельности. Тогда люди, независимо от их «естественных» личностных типов, усваивают нормы доминирующей деятельности.
Так, если в обществе доминирует служебная деятельность (или эгодеятельность), следует ожидать появления заметного количества личностных типов, которые внешним образом ведут себя как служители (или эгодеятели). В частности, при господстве служебной деятельности практически неизбежно появление «карьериста» (эгодеятеля в мундире служителя). «Естественный» служитель в обществе, где доминирует эгодеятельность, может надеть маску скептика или даже циника, объясняющего свои благородные действия якобы корыстными мотивами. В целом, появление «индуцированных» типов личности создает почву для появления противоречивых типов личности, душевного нездоровья и пр.
Основные социальные типы в российском обществе. Учитывая доминирование в российском обществе служебной деятельности, основным личностным типом в российской служебно-домашней цивилизации является тип «служителя», т.е. деятеля, который формально действует в соответствии с ценностями и нормами служебной деятельности. Этот общий личностный тип имеет свои варианты, которые возникают под воздействием двух основных факторов: служебного и цивилизационного соблазнов, о которых уже говорилось ранее.
В ситуации служебного соблазна служащий находится перед нелегким выбором между двумя линиями поведения: честного исполнения долга и использовании служебных полномочий в личных целях.
В зависимости от этого выбора, возникают разные типы личностей – честный служитель,карьерист, а также промежуточный или ситуативный тип. Честный служитель всегда действует во имя служебного долга. Карьерист всегда стремится использовать служебные полномочия в личных целях (карьерист – это эгодеятель в мундире служителя, умело использующий формальные правила службы и декларирующий приверженность ее ценностям). Представители промежуточного или ситуативного типа ведут себя сообразно обстоятельствам и способны как на самопожертвование во имя долга, так и на служебные злоупотребления во имя корыстных целей.
Служебный соблазн вкупе с таким феноменом, как групповой эгоизм приводит к тому, что целый правящий слой или даже сословие «забывает» свои социальные функции, стремясь переложить все тяготы службы на низшие слои, а себе оставить лишь привилегии.
Цивилизационный соблазн обусловлен рядом преимуществ рыночной цивилизации по сравнению со служебно-домашней, поэтому до поры до времени жить в рыночной цивилизации безопаснее, удобнее и приятнее, нежели в служебно-домашней.
Социальным последствием цивилизационного соблазна является появление в обществе, особенно в правящей и интеллектуальной элите, личностных типов, различающихся по взглядам относительно развития страны.
Один из типов представляют западники, которые склонны смотреть на свою страну как на что-то ущербное, неполноценное, подлежащее радикальному и быстрому исправлению. В среде западников, особенно зараженных болезнью «европейниченья», появляются личности «реформаторов». Они стремятся быстро и радикально «исправить» или «исцелить» страну, ввести ее «в лоно цивилизации», невзирая на возможные издержки.
Второй тип может быть назван почвенники или патриоты. Они пытаются отстаивать самобытность развития страны на основе присущих ей традиций и ценностей.
К третьему (промежуточному) типу личности относится большинство людей. Представители его не имеют ясных, четких и устойчивых взглядов относительно путей развития страны и способны, в зависимости от обстоятельств, поддержать как западников, так и патриотов.
Под действием служебного и цивилизационного соблазнов возникают следующие важнейшие типы личности в служебно-домашней цивилизации.
Механизм влияния социальных типов личности на ход событий в стране. В общих чертах взаимодействие этих типов, а также влияние результатов их взаимодействия на ход событий в стране можно описать следующим образом.
Во-первых, честные служители и карьеристы (эгодеятели) всех мастей постоянно борются между собой.
Во-вторых, в результате этой борьбы в мирное время карьеристы занимают господствующие позиции во властвующей элите.
В-третьих, господствующее положение карьеристов в управлении страной приводит к потере управляемости, застою, кризису или даже к катастрофе.
В-четвертых, в период кризиса возможен приход к власти служителей, которые при благоприятных условиях могут устранить угрозу гибели страны.
В-пятых, если непосредственная опасность устранена и наступает более или менее длительный мирный период , цикл начинается вновь. Карьеристы постепенно занимают доминирующие позиции во власти и т.д.
Возникает вопрос: «Почему служители в борьбе за власть всегда проигрывают карьеристам»? Ответ на него может дать размышление над высказыванием Пьера Безухова в эпилоге «Войны и мира». Пьер заявил, что вся его «мысль в том, что ежели люди порочные связаны между собой и составляют силу, то людям честным надо сделать только то же самое. Ведь как просто» [13, с.684]. Перефразируя его слова применительно к нашим типам личности, можно сказать, что поскольку «эгодеятели связаны между собой и составляют силу, то служителям надо сделать то же самое. Ведь как просто».
К сожалению, служителям объединиться намного сложнее, чем карьеристам (эгодеятелям), поскольку механизм взаимодействия между эгодеятелями намного проще, чем между служителями.
Эгодеятели (не обязательно карьеристы, это могут быть просто обыватели) легко находят общий язык, потому что стремятся к одному и тому же – личной выгоде. Равным образом, они легко договариваются о возможных путях достижения этой выгоды. Спор у них может возникнуть только из-за величины доли, приходящейся каждому. Тогда тот, чья позиция сильнее, получает больше, «слабый – меньше. При этом «сильный» редко стремится полностью лишить «слабого» его доли, учитывая возможность дальнейшего сотрудничества.
Служители же стремятся к благу другого (Бога, народа, страны и т.д.). И уже здесь возможны разногласия. Так, один служитель может считать, что «идея родины потухает перед идеей Божества», которая переносит «нас в мир ценностей, несравненно более высоких» [17, с.196]. Другой же может служить именно Родине, не слишком беспокоясь о Небе. Третий на первое место ставит расу или народ (нацию), а четвертый – вообще «борьбу за построение коммунизма» или «освобождение рабочего класса». Поэтому им трудно договориться относительно общей ценности, которой нужно служить.
Возможны разногласия и тогда, когда формально они хотят служить одной и той же ценности, но, по-разному понимая ее, выбирают разные пути служения. Например, заботясь о благе Родины (России), одни могут считать, что Россия – самобытная цивилизация и ей следует развиваться на собственных традициях и корнях. Другие же полагают, что Россия просто отстала в своем историческом развитии или, заблудившись, оказалась вне столбовой дороги мирового развития. Поэтому она должна перестроиться на основе общечеловеческих ценностей и войти в лоно общемировой цивилизации.
Подобная ситуация воспроизведена Герценом, когда он говорит о «наших» и «не наших» в «Былом и Думах»: «Мы были противниками их, но очень странными. У нас была одна любовь, но не одинакая.
У них и у нас с ранних лет одно сильное безотчетное, физиологическое, страстное чувство, которое они принимали за воспоминание, а мы – за пророчество: чувство безграничной, охватывающей все существование любви к русскому народу, русскому быту, к русскому складу ума. И мы, как Янус или как двуглавый орел, смотрели в разные стороны, в то время как сердце билось одно» [1, с.468].
Далее, при согласии в понимании конечной ценности, которой они служат, у них возникает проблема выбора средств достижения этого блага. Пусть имеется согласие, что высшая ценность – «единая и процветающая России», пусть решено, что общее направление развития – в сторону рыночной цивилизации. Но предстоит еще выбрать средства решения поставленных задач, скажем, эволюцию(постепенные реформы) или революцию («шоковую терапию»). И здесь опять-таки возможны принципиальные расхождения.
Наконец, если относительно и всего этого разногласия устранены, в игру вступает борьба честолюбий, личные амбиции, симпатии и антипатии и пр. Поэтому служители объединятся чаще всего лишь тогда, когда ситуация недвусмысленно задает направление деятельности, времени на всякие дискуссии просто нет и в процессе борьбы выявился общепризнанный лидер, вера в которого позволяет на время забыть разногласия.
Чаще всего, подобная ситуация складывается во время войны (или катастрофы), угрожающей физическому существованию нации и государства. Служители получают шанс на время занять доминирующее положение в руководстве страны, поскольку сама обстановка позволяет оценить человека по реальному вкладу в общее дело. В обществе складывается атмосфера, в которой эгодеятели не могут действовать свободно (хотя служебные злоупотребления неискоренимы). Эгодеятели вынуждены либо действовать как служители, либо оттесняются на вторые и третьи роли.
В мирное же время эгодеятели постепенно начинают занимать доминирующее положение в руководстве всеми сферами жизнедеятельности общества. В этом процессе могут наблюдаться следующие этапы.
Сначала на почве корыстных интересов объединяются эгодеятели всех мастей (говоря нашими словами, карьеристы-патриоты и карьеристы-западники). Они вытесняют служителей (как служителей-патриотов, так и служителей-западников). На какой-то период высшие места могут достаться карьеристам-патриотам, поскольку нельзя мгновенно сменить идеологическую ориентацию, а карьеристы-западники вынуждены пользоваться патриотической фразеологией. Поскольку обществу трудно проследить вредные последствия от деятельности конкретных должностных лиц, в нем расцветают коррупция, казнокрадство, злоупотребления властью и пр. Затем, если ход событий благоприятствует тому, на первые места выдвигаются карьеристы-западники, спекулирующие (по собственной инициативе или с чужого голоса) на реальных трудностях общества и пытающиеся показать преимущества западной цивилизации. Среди них может находиться и какая-то часть служителей-западников, искренне верящих в необходимость движения в сторону Запада.
В результате борьбы между различными личностными типами национальная элита оказывается расколотой на враждующие слои и утрачивает способность видеть реальные национальные интересы, а также моральную готовность твердо и настойчиво их защищать.
Кроме того, разложению элиты способствует отсутствие контроля снизу, поскольку доверчивые люди из служебно-домашней цивилизации (представители ситуационного типа) привыкли доверять своим руководителям. Выполнив свой долг, они полагают, что и начальствующие тоже выполнят свой. Однако, вопреки чаяниям народа, основная масса высших должностных лиц «забывает» о своем долге. Групповой эгоизм становится господствующим, правящий слой оказывается не в состоянии проводить последовательную внутреннюю и внешнюю политику, обеспечивающую интересы страны
Важным дополнительным обстоятельством оказывается то, что карьеристы, пришедшие к высшей власти, легко «сдают» национальные интересы при переговорах с должностными лицами из соперничающей, рыночной цивилизации.
Руководители-«рыночники» всегда находятся под пристальным вниманием собственной элиты и общественного мнения. Общество эгодеятелей, «знающее», что люди в нем всегда действуют в свою пользу, выработало механизмы контроля над высшими чиновниками. Поэтому эгодеятель, выполняющий служебные функции, ведет себя как служитель. Он знает, что сдача общих интересов ему не простится.
Карьерист же привык приносить интересы дела в жертву своим собственным выгодам. Он это делал многократно на протяжении своей карьеры и в столкновении с упорным и энергичным лидером с противоположной стороны легко сдает свои позиции (ситуация «Горбачев – Рейган», когда каждый «компромисс» ослаблял позицию СССР).
Наконец, не исключено и чисто эгоистическое принесение в жертву общих интересов во имя личного честолюбия, стремления быть «первым», если не Риме, то хотя бы в собственной деревне (позиция Ельцина во время Беловежского сговора).
Под действием этой совокупности обстоятельств общество втягивается в кризис, способный превратиться в катастрофу, что в истории России случалось неоднократно. Ранее страна находила выход из подобных кризисов, что не в последнюю очередь было связано с существованием монархии или лица, выполняющего функции монарха, но нельзя гарантировать и впредь благоприятное течение событий.
Впервые катастрофа в России, известная под названием «Великой Смуты», разразилась из-за предательства правящего слоя вскоре после пресечения династии Калиты. До взятия Грозным Казани боярская знать служила государству (что воспринималось как личное служение государю), опасаясь подвергнуться очередному татарскому нашествию. Когда же непосредственная угроза была устранена, да еще во главе государства не осталось царя из привычной династии, боярство, по замечанию Ключевского, «начало Смуту», в которую постепенно втянулись и другие социальные слои [4, с.148, 168 и др.]. Удельные князья и великие бояре хотели быть «велики и славны не только в России, но и в дальних странах», ограничив власть «избранного царя» [4, с.149], установить в Московии порядки, подобные польским, и жить как польские магнаты.
Для возвращения государству управляемости московские государи сформировали вокруг себя слой служилых людей, дворянство, как надежную опору трону и источник кадров для выполнения важнейших государственных функций. Какое-то время дворянство исправно несло службу. Не потому, конечно, что все дворяне были служителями по духу. Но, во-первых, еще требовалось устранить угрозу с Запада и Юга, а во-вторых, через службу государю дворянство осуществляло свой эгоистичный сословный интерес – закрепощение крестьян.
После побед русской армии в XVIII-ом веке внешняя угроза на обозримый исторический период была снята. Сделав русского царя заложником императорской гвардии в Петербурге, дворянство к царствованию Александра I с помощью указа о «Золотой вольности» постепенно освободило себя от государственных обязанностей , но сохранило все привилегии, не сумев при этом стать деятельным хозяйственным классом.
Стране вновь грозила потеря управляемости. Для исправления ситуации Сперанский, используя петровскую «табель о рангах», привлек к работе «новый правящий слой», служилую бюрократию, уравняв на службе дворянина с разночинцем. Хотя дворянин имел преимущества по службе, но не он, а именно разночинец «придавал дух системе» (выражение Г.П.Федотова). Более или менее удовлетворительное отправление служебных обязанностей разночинцем обусловливалось его стремлением «выйти в люди», заслужить дворянское звание и пр. Но к концу XIX века и новая бюрократия, разросшаяся донельзя, открыто и принципиально приносит в жертву личным и семейным интересам дело государства [14, с.132-141 и др.]. Попытка великого государственника П.А.Столыпина с помощью аграрной реформы закрепить в России начала общественного самоуправления, заложенные Александром II, не удалась и (отчасти) в связи с разложением управленческого аппарата.
Грянула Октябрьская революция. Большевики продолжили традицию расширения доступа к власти лицам из низов, опершись на Советы, изобретенные народом. К управлению страной пришли энергичные, жаждущие дела люди, нередко фанатично преданные идеалам революции. Не всегда образованные и «культурные» они отличались смелостью мысли, дерзостью желаний, крепостью воли. Благодаря ним страна превратилась во вторую мировую сверхдержаву. К сожалению, советско-партийный руководящий слой деградировал еще быстрее, чем любой российский правящий класс до него.
В послевоенные годы, когда были решены задачи восстановления народного хозяйства, страна на волне патриотического подъема вырвалась в космос. Но в это же время «властвующая элита», с одной стороны, догматически твердила о построении коммунизма, не давая возможности трезво и спокойно обсудить реально достижимые стратегические цели развития страны, а с другой – полностью предала забвению государственные и национальные интересы.
В результате сперва наступила эпоха «застоя», когда страной управляли карьеристы-патриоты, а затем пришли перестройка и «радикальные реформы», завершившиеся катастрофой, ставшей следствием прихода к власти карьеристов-западников во главе с Горбачевым.
К механизму влияния национальной идентичности на судьбу страны через деятельность личностных типов следует добавить несколько дополнительных замечаний.
В служебно-домашней цивилизации законный контроль над текущей ситуацией, включая контроль над деятельностью управленческого аппарата, осуществляется сверху вниз. В связи с этим личность первого лица в стране (государя, генсека, президента) обретает особое значение. В переломные моменты истории его личная деятельность может определить благоприятное или катастрофическое течение событий. Крайне важно, чтобы во главе государства в такой момент оказался служитель, более или менее понимающий национальные интересы и общий ход мирового развития.
России в ХХ-ом столетии в этом отношении не повезло. Николай II, какими бы чисто человеческими качествами он ни обладал, как государственный деятель оказался ничтожеством. Он не сумел понять задач, вставших перед страной, не сумел опереться на людей, понимавших эти задачи (Столыпин), нашел опору в личностях, мягко говоря, несколько странных (Распутин и царствующая императрица). Сталин, могучий государственный деятель, был ослеплен ложной идеей коммунизма и, преследуя ее, зачастую без пользы истощал великую силу русского народа. Горбачев оказался ничтожеством, неспособным к принятию самостоятельных стратегических решений. Ельцину же, судя по его поведению, не хватало интеллекта для оценки возможных последствий своих действий. Его, наделенного мощным инстинктом власти, умные люди использовали в качестве тупого бревна для разрушения советского общества. Конечно, эти «президенты» СССР и России опирались на слой западников-карьеристов и поддержку Запада.
Невозможность легального контроля снизу деятельности госаппарата в служебно-домашней цивилизации приводит к тому, что народ заявляет о своем недовольстве путем бунтов, мятежей, революций. При этом, вопреки мнению Пушкина, русский бунт, в том числе, пугачевский, никогда не бывал «бессмысленным и беспощадным» [8, с.85]. Бунт вообще редко бывает бессмысленным. Ведь «небольшой бунт время от времени – хорошее дело и так же необходим в политическом мире, как бури в мире физических явлений. Неудачные восстания действительно выявляют те нарушения прав народов, которые их породили» [2, с.701]. Пугачевский бунт также имел смысл. Он, очевидно, был направлен против крепостного права, поскольку оно после указа о «Золотой вольности дворянства» потеряло оправдание. Ведь ранее подразумевалось, что крестьянин кормит «государева человека», дворянина, поскольку тот защищает того же крестьянина, платя «налог кровью» и служа государю и отечеству. Но если дворянин более не обязан служить, то почему крестьянин обязан кормить дворянина?
Что же касается беспощадности, то в России и намека не было на нечто подобное Варфоломеевской ночи во Франции. И во время нашей Октябрьской революции толпы народа не занимались массовой резней подобно тем же французам. Известно, во время «сентябрьской резни», продолжавшейся 3 дня в сентябре 1792 года в Париже было «перерезано от 12 000 до 15 000 врагов нации», так сказать, в «индивидуальном порядке». Кроме того, «сентябрьщики» «перебили гуртом» заключенных в одной из тюрем, «в том числе около пятидесяти детей в возрасте от 12 до 17 лет» [5, с.270-273].
Подлинно жестокими были чекисты в период Гражданской войны, планомерно и беспощадно, «по спискам» истреблявшие цвет русской нации – офицеров, профессоров, юристов, купцов, врачей и т.д., чтобы лишить народ потенциальных вождей. Но ведь ЧК того периода была «интернациональной», если не «космополитической» организацией. В ее руководстве собственно русских практически не было, а исполнитель не отвечает за грехи руководства.
Бунт не самое лучшее средство контроля над деятельностью государственного аппарата. Но в любом обществе есть только одно действенное средство противодействовать служебному соблазну и побуждать государственных служащих работать добросовестно – смена или угроза смены людей, занимающих посты в служебной иерархии. Это средство может быть применено тремя разными способами.
Оптимальный способ – демократический, путем выборов. Кадры госаппарата в этом случае постепенно обновляются, а сам аппарат получает необходимый для своего функционирования запас свежих идей и энергии.
Второй способ, менее удачный, – репрессии сверху, он свойственен обществу с признаками служебно-домашней цивилизации. Иным путем заменить заленившихся или проворовавшихся чиновников нельзя. Репрессии могут быть более или менее жесткими, могут быть связаны с личностью лидера и его психическими особенностями, но в принципе они неустранимы.
Третий способ – бунт (или восстание), самый неудачный, поскольку «репрессии» в этом случае чрезмерны и неупорядочены. Но когда жизненно важные нужды народа полностью игнорируются правящим слоем, бунт становится единственным средством довести до власть предержащих требования масс.
Заключение. В российском обществе под влиянием служебной деятельности основным социальным типом личности оказался тип служителя. Под влиянием служебного и цивилизационного соблазнов возникали дополнительные типы личности такие, как: служитель-патриот, служитель-западник, карьерист-патриот, карьерист-западник. Основным социальным типом личности являлся ситуативный или промежуточный тип, способный зависимости от обстоятельств как следовать служебному долгу, так и предавать этот долг ради корыстных интересов.
Взаимодействие личностных типов в правящем слое приводило к тому, что ключевые позиции в нем постепенно занимали эгодеятели (в обличье карьеристов), поскольку они способны легко сплачиваться в группы, а контроль снизу отсутствует. Преобладание в управленческой элите карьеристов и влияние группового эгоизма приводило к тому, что страна теряла управляемость, а представители элиты становились способными предать интересы страны.
В социальной структуре общества ведущую роль должна играть культурная и научная (добавим, и управленческая) элита [7, с.128]. Важным условием эффективности функционирования элиты является ее единство, преодоление служебного и цивилизационного соблазнов как факторов ее раскола. Элита должна быть национально ориентирована, она должна осознавать национальные интересы и последовательно защищать их. О том, в чем состоят национальные интересы и как они связаны с национальной идентичностью, речь пойдет в следующей статье.
Литература
