Питирим Сорокин

Pitirim Sorokin

УДК 316.012

 

Существует ли нравственный прогресс человечества? [1]

 

Аннотация: рукопись Питирима Сорокина 1918 года «Существует ли нравственный прогресс человечества?» была обнаружена в результате историко-социологического исследования в фонде издательства «Задруга» Российского государственного архива литературы и искусства (РГАЛИ). В 1918 году эта статья так и не была издана, хотя она и прошла рецензирование. Важным является то, что именно в этой статье он приступает к оформлению и разработке концепции альтруизма, которая получила свое дальнейшее развитие в поздний американский период научного творчества.

 

Ключевые слова: мораль, нравственность, преступление, наказание.

 

 

Is there a moral progress of humanity?

 

The special attention in the article is paid to the earlier unknown pages of Pitirim Sorokin’s activities. The primary goal of the article is to pay attention of researchers to works of «late American period» and to show, that the problematic of altruism, altruistic love and moral reconstruction in these works are rooted inRussian scientific traditions and Sorokin’s political activity.

 

Keywords: morality, ethics, crime, punishment.

 

Существует ли нравственный прогресс человечества?

 

 

Предлагаем вниманию читателей статью Питирима Сорокина«Существует ли нравственный прогресс человечества?».В тексте сохранены авторская орфография и пунктуация. Рукописный вариант статьи содержит авторскую корректуру, которая в настоящую публикацию включена частично.

 

 

I.

Три ответа на вопрос о нравственном прогрессе человечества.

Война и революция, с их ужасами и зверствами, снова и снова ставит на очередь вопрос: существует ли нравственный прогресс человечества?

Все попытки ответить на этот вопрос могут быть сведены к трем основным типам. Одни удивленно твердят: с поступательным ходом истории человечество в моральном отношении не только не прогрессирует, но напротив регрессирует, становится хуже, а не лучше. Сообразно с этим, моральный человек был в прошлом, а не в настоящем или в будущем.

Представителями этого взгляда являются ряд мыслителей как прошлых, так и настоящих времен. Отзвуки его даны в ряде космогоний, в частности в Библии. Там мы читаем, что вначале люди были совершенны, как боги, безгрешны, чисты и невинны. Но затем, благодаря проискам искусителя, впали в грех и испортились[2]. В более позднее время мы встречаем вариации этого же ответа у ряда средневековых мыслителей, еще позже – у Ж.Ж. Руссо, отрицавшего нравственный прогресс. У Жозефа де Местра и у ряда католических теологов, построивших схему эволюции человека, противоположную схеме Дарвина: вопреки последнему, не человек произошел от обезьяны, утверждают эти мыслители, а наоборот: обезьяна – есть выродившийся человек.

Вторым основным решением поставленной проблемы является теория «шага на месте» или теория круговоротов.  Согласно ей, нет ни морального прогресса, ни морального регресса человечества, а есть простое топтание на месте, или прохождение определенного круга.  Человечество похоже на белку, которая бегает в колесе или на роту солдат, делающих «шаг на месте». Когда цикл пройден, человечество снова возвращается к исходному пункту и снова начинает тот же круг, который не раз уже проходило.

Образцом его этого взгляда может служить  книга Экклезиаста, где эта теория  выражена весьма ярко и наглядно. «День приходит, и день проходит, а Земля пребывает во веки. Восходит Солнце и заходит Солнце и спешит к месту, где оно восходит. Что было, то и будет, что делалось, то и будет делаться и нет ничего нового под Солнцем.  Бывает нечто, о чем говорят:  смотри, вот это новое. Но то было уже в веках бывших  прежде нас»[3].

На той же точке зрения стоял и стоит ряд мыслителей позднейшего времени, вплоть до современных. Укажу для примера, на Вико, с его знаменитыми «ricorsi» (правда, не абсолютно повторяющими друг друга), а позднее – на Ницше  с его теорией круговоротов («так и быть еще раз» —  восклицает Заратустра), на Бланки, на Г. Лебона, с его теорией «качания  маятника» (перехода материи в энергию и обратного перехода энергии в материю, –  чем и исчерпывается история человечества и всего мира)[4] и др.

Наконец, третий основной ответ гласит следующее:  с поступательным ходом истории человечество прогрессирует не только в умственном, но и в нравственном отношении. Это течение может быть разделено на два основных подвида. Первый из них моральный прогресс признаёт непрерывным и постоянным. Эта теория непрерывного прогресса, всего ярче развитая Лейбницом в его учении о «предустановленной гармонии» и послужившая основой для выводов, кратко резюмированных в изречении: «Все идет к лучшему в этом наилучшем из миров».

Другой подвид этого течения хоть и признает наличность нравственного прогресса человечества  с поступательным ходом истории, но не считает этот прогресс непрерывным и постоянным. Представители его, допуская, что в общем и целом с ходом истории человечество несомненно улучшается нравственно, в то же время говорят, что бывают моменты, десятилетия или даже столетия, когда человечество или часть его не только не идут вперед, но напротив уклоняются  от пути морального прогресса  или даже идут назад. Едва ли нужно, да едва ли и можно перечислить всех представителей этого течения. Достаточно будет сказать, что это воззрение разделялось и Кондорсэ, и О. Контом, и Спенсером,  и большинством позднейших и современных социологов и историков.

Теперь, спрашивается, который же из этих трех ответов правилен?

Чтобы систематично ответить на этот вопрос необходимо условиться в том, что мы понимаем под нравственностью человечества, во-первых, и в чем мы усматриваем нравственное улучшение и нравственный идеал, во-вторых. Очевидно, что без ответа на эти вопросы наше решение будет висеть в воздухе

Говоря кратко, под нравственностью в широком смысле этого слова  я разумею: во-первых, ряд норм и правил поведения, указывающих а) рекомендуемое поведение («подвиг»), определяющих b) дозволенно-должное поведение («долг», «право», «обязанность») и запрещающих c) поведение недозволенное («преступление»). Таковы предписания: «люби ближнего», «не укради», «не убий», «плати подати», «добросовестно исполняй свою обязанность» и т.д.

Во-вторых, ряд актов, соответствующих этим нормам или осуществляющих их (акты: спасения ближнего, воздержания от убийства, уплаты податей и т.д.)

Таким образом, нравственность или нравственные явления с этой точки зрения имеют две формы бытия: 1) бытие социально-психическое, данное в виде норм поведения в сознании человека и 2) бытие физическое, данное в форме актов человека, осуществляющих в тех или иных поступках (т.е. в физических актах) эти нормы поведения по адресу себя, других людей и тех или иных адресатов – реальных и мнимых (Бог, душа, дух предка, государство, нация и т.д.).

Такова краткая характеристика нравственных явлений[5].

Такими нормами, рекомендующими одни акты, указывающими другие, запрещающими – третьи – пронизано всё наше сознание. Они даны и наполняют сознание каждого человека (кроме, конечно, моральных идиотов). Они указывают ему, как следует поступить в том или ином случае. Они же являются тем рулём, который управляет поведением человека и, в случае отклонений от нравственного курса, указывают ему его ошибки и преступления. Все акты, диктуемые этими нормами, (а таковые в своей совокупности составляют почти всё поведение человека) относятся к области нравственных явлений.

 

Раз такова область последних, то спрашивается теперь: на основании чего же мы можем судить: улучшается или ухудшается нравственность людей с ходом истории?

Этот вопрос приходится ставить потому, что далеко не все люди, и не во все времена наполняли нравственные нормы одним и тем же содержанием. Возьмем пример из наших дней. Я не сомневаюсь, что среди большевиков есть люди, искренне признающие нравственной нормой заповедь: «режь буржуев». С точки зрения многих лиц эта норма «безнравственна». Однако, с точки зрения данного выше определения, с точки зрения теоретической, такая норма и поступок, ее осуществляющий, несомненно относятся к области нравственных явлений. Почему? Потому что эта норма по своему строению такова же, как и норма «спасай буржуев»: она норма, то есть правило поведения, она имеет все элементы моральных норм, она для красногвардейца звучит, как категорический императив и т.д.

Другой, конечно, вопрос: хорошая ли это нравственная норма или плохая? Можно ли считать хорошим нравственное явление – акт убивания буржуев – или нельзя? Этим я хочу сказать, что подобно тому, как процесс воспаления легких, хотя и вредный процесс, однако, от этого он не перестает быть физиологическим процессом и не может быть выброшен из области физиологических явлений, так и норма «режь буржуев» и акты убийства последних, быть может и плохие и вредные акты, но от этого они не перестают быть нравственными явлениями и не могут выкидываться из области последних.

Сказанное тем самым ставит вопрос: какие же нравственные нормы и акты выше и лучше: те ли, которые гласят: «убий ближнего», «насилуй женщин», «кради», «ненавидь человека», «долгов не плати» и т.д. или те, которые говорят: «люби ближнего», «прощай врагам», «не кради», «не прелюбы сотвори» и т.д.

Ответ на этот вопрос очевидно зависит от характера нравственного идеала. Принимая во внимание, что содержание нравственных норм далеко не одинаково в различные времена и у различных народов, что часто и теперь один считает хорошей нравственной нормой и нравственным поведением то, что другой считает отвратительной нравственной нормой и нравственным актом, мы можем ответить на вопрос: улучшается ли нравственность человечества только тогда, когда мы определим наш нравственный идеал. Характером этого идеала обуславливается и характер ответа на поставленный вопрос.

Если кто-либо нравственным идеалом считает человека, руководствующегося в своём поведении нормой: «люби ближнего», «отдай душу свою за друга своя», то, очевидно, что на поставленный нами вопрос он ответит положительно только в том случае, если с поступательным ходом истории поведение и мораль людей становятся всё более и более альтруистическим, и ответит отрицательно, если усмотрит, что с поступательным ходом истории альтруистическое поведение уменьшается.

Если же кто-либо нравственным идеалом считает человека-убийцу, ненавидящего людей и считающего высшей нравственной нормой: «ненавидь ближнего», «убивай людей», «вреди им», то, очевидно, прогресс нравственности он усмотрит только в росте ненависти и взаимоистребления. Если с ходом истории этот рост ненависти будет дан – он скажет: нравственный прогресс существует, если же будет дан рост альтруизма, он скажет: мораль человечества регрессирует.

Отсюда видно, что решение вопроса о нравственном прогрессе человечества обуславливается характером нравственного идеала.

Теперь спрашивается, какой же нравственный идеал правилен, «истинен», или лучше: тот ли, который основной нормой выставляет принцип действенной любви друг к другу, или тот, который таким принципом считает действенную ненависть людей друг к другу?

Чуть не все моралисты говорят, что теоретически правилен первый.

Я не могу согласиться с этим и должен сказать, что теоретически ни тот ни другой недоказуемы. Оба они одинаково истинны и одинаково ложны, ибо оба стоят вне плоскости истины, вне плоскости науки.<…>

Это положение следует признать и установить.

Но было бы большой ошибкой сделать отсюда вывод, что и практически оба эти идеала могут претендовать на одинаковое значение.Если бы действительно все люди в основу своего поведения положили идеал действенной ненависти и взаимоистребления, то, очевидно, человеческое общество не могло бы существовать: оно бы погибло. Вот почему основы морального кодекса у всех людей, всех времён и народов были одинаковыми,

и в основе всех их лежал принцип взаимной помощи, альтруизма и социально-полезного поведения, а не обратные заветы. <…>

Легко понять, что только тогда, когда дан хотя бы минимум социально-полезного, альтруистического поведения, только при этом условии любое общество может существовать. Если же этого минимума нет, если все люди стали бы убивать, грабить, насиловать, красть, мошенничать и т.д., то, очевидно, такое общество существовать и развиваться не могло бы.

Вот почему идеалом нравственного поведения было, остаётся и будет оставаться поведение альтруистическое, поведение социально-полезное, преследующее благо ближних и общества, поведение, высшим принципом которого служит завет беззаветной, живой любви к ближним.

Этот же идеал беру я в качестве критерия нравственного прогресса или регресса. Если с поступательным ходом истории окажется, что поведение человечества больше и больше приближается к этому идеалу – я скажу, что нравственный прогресс существует, если же это поведение с ходом истории отдаляется от него, я скажу, что нравственного прогресса нет, а есть нравственный регресс; если, наконец, нет ни удаления, ни приближения к тому идеалу, мы должны будем сказать, что правильна теория «шага на месте».

Но раз мы дошли до этого положения перед нами сразу же встаёт новый вопрос: как и чем мы можем измерить увеличение или уменьшение социально-полезного, альтруистического поведения?Где необходимый нам объективный аршин?

Такой объективный аршин нужен, ибо без него наши произвольные пункты лишены научной ценности.

Если не прямо, то косвенно должен быть найден объективный «моральный термометр», пользуясь которым мы могли бы сказать: увеличивается или уменьшается с ходом истории социально-полезное, альтруистическое поведение в человечестве.  Задача трудная, но, думаю я, не невозможная. В качестве такого морального термометра можно указать четыре основные критерия, дающие возможность объективно измерить количественный и качественный рост или уменьшение альтруизма и любви в поведении людей и обществ.

Продолжение следует

[1]Публикация статьи «Существует ли нравственный прогресс человечества?» подготовлена М.В.Ломоносовой  при  участии ГБУ РК «Центр «Наследие» имени Питирима Сорокина». В процессе изучения фондов Российского государственного архива литературы и искусства (РГАЛИ), в фонде издательства «Задруга» была найдена, сохранившаяся рукопись Питирима Сорокина 1918 года «Существует ли нравственный прогресс человечества?» (РГАЛИ, Москва. Фонд издательства «Задруга». Ф.608, оп.1, ед.хр.47., 1918).

 

 

 

[2] См. Библию, кн. Бытия.

[3] См. кн. Экклезиаста.

[4] См. Лебон. Эволюция материи.

[5] Я здесь считаю излишним входить в рассмотрение вопроса о различии права и нравственности в узком смысле. Это различие для трактовки вопроса не имеет значения, ибо под нравственностью здесь я разумею область явлений, куда входят и правовые и нравственные явления в узком смысле. Интересующихся я позволю отослать к моей книге «Преступление и кара, подвиг и награда», где они найдут моё деление нравственных актов на три категории: 1) подвиг – награда, 2) дозволение – должный акт и 3) преступление – наказание. Из коих первая категория является тем, что разумеют обычно под нравственными поступками в узком смысле этого слова.