Журнальный клуб Интелрос » Дружба Народов » №1, 2018
Ударишься головой — минус час жизни. Так в школе сказали. Там было интересно — птицы, волны, треугольники. Дальше хуже.
В тридцать три Артём ничего не умел особенного и работал в кафе при вокзале: клал колбасу на хлеб, колбасу на хлеб, делал кофе. Две ложки растворимого на чашку. Одна — жидко, три — гадко. Влево-вправо шли поезда.
Артём был не очень-то с пространством, все спотыкался, бился головой о вещи и считал, сколько жизни потеряно.
Дома было нормально: ковер, компьютер. За стеной жили тоже люди, соседи. По пятницам отдыхали: пили водку в песочнице, говорили слово-два. Сосед Антон приносил гитару, сосед Андрей дул в бутылку, Артём пел:
ой да кофемолка хороша
девочка-мещаночка
ой у неё болит душа
жестяная баночка
ой да кофемолка к утюгу
ручкой нежно тянется
а утюгу всё пофигу
он мудак и пьяница
Пришла зима, слепили, как могли, снеговика: шар на шар на шар.
Вот так:
О
О
О
Встали редкие морозы, и снеговик зажил. Антон принес ветки, сделал руки. Андрей принес палку, будто костыль. Артём растопырил пальцы, ткнул в снег и там подержал: глазницы.
Шли поезда. В кафе сидели люди.
— Почему, — сказал хозяин, — ты живешь с таким лицом? Людям надо улыбаться.
И срезал зарплату на четверть.
Снеговик простоял месяц. Стали праздновать. Антон взял сгущенки, Андрей водки, Артём украл на работе банку кофе. Смешали, согрели, выпили: тепло, красиво. Стали снеговику придумывать имя, но не придумалось.
ой кофемолка ё-моё
жестяная девица
то песню жалобно споёт
то совсем разденется
то скажет все свои гу-гу
то молчать останется
ой но кофемолка утюгу
ну совсем не нравится
Две ложки на чашку. Две ложки на чашку. Выручка падала. Артём все спотыкался и проливал кофе на себя, людей и на пол.
— Эй, — сказал хозяин, — бля!
И срезал наполовину.
Снеговик оплыл и покосился, но жил третий месяц. Артём работал, Антон работал, Андрей работал. В кафе поменяли колбасу на рыбу и однажды привели молодую женщину с грудями, как снег.
— Мы, — сказал хозяин, — нормальную вместо тебя взяли. Прощай.
И Артём пошел.
Соседи ждали праздновать. У снеговика не было уже ни глаз, ни рук, ни костыля, но было видно, что это вот не просто так стоит вот тут, что это вот кто-то задумал и создал, что это он, Артём, сам вот это вот собрал, вот эту вот еще, едва, почти живую вещь, от которой скоро ничего не останется.
Зима кончалась, надо было как-то дальше.
ты дорогая не грусти
утюги все сволочи
ой да ты пущай прощай прости
кофе-кофемолочка
ой но почему кругом нули
показали донышко
ой да ты кого-нибудь моли
и мели по зёрнышку
— Сука, — сказал Артём и пнул снеговика в середину.
В глазах соседей засияли слезы. Артёма долго, скучно били.
Очнулся, облизнулся. Минус день.