Журнальный клуб Интелрос » Дружба Народов » №11, 2016
Лев Аннинский, литературный критик (г.Москва)
Пожалуй, я начну с правнука… И пойду по хронологии вверх.
Правнуку третий год. Еще не читает, но слушает охотно. …Иосиф Бродский, «Баллада о маленьком буксире»; Агния Барто, Корней Чуковский…
Младшему внуку сейчас — полных три года. Тоже еще не читает. И тоже слушает увлеченно! Любимые тексты: Джулия Дональдсон и Аксель Шеффлер — «Груффало»; Маша Рупасова — стихи. И опять-таки — Иосиф Бродский, «Баллада о маленьком буксире»...
Старший внук — четырнадцати лет — в ответ на вопрос о любимом чтении детства сразу назвал «Кошкин дом» Маршака, а подумав — «Эмиль из Леннеберги» Астрид Линдгрен.
Старшая внучка (она из тридцатилетних): любимый писатель детства — Марк Твен, «Приключения Тома Сойера».
Другая старшая внучка — тоже из тридцатилетних — у нее Астрид Линдгрен.
И народные сказки — итальянские, скандинавские…
Младшая дочка (детство — грань 70-х и 80-х годов) — «Человек-Горошина и Простак» Александра Шарова; «Дженни» Пола Гэллико; «Мы на острове
Сальткрока» — опять же Астрид Линдгрен.
Средняя дочка (70-е годы): «Дымка» Виля Джемса, «Скифы в остроконечных шапках» Сары Фингарет; Артур Конан-Дойль — весь…
Старшая дочка (ее детское чтение — 1960-е годы): Пушкин, сказки; Андерсен, сказки; потом — Марк Твен, Дюма-отец, Диккенс…
Наконец — о моем. Детство мое оборвалось с началом войны. В свердловской эвакуации было не до библиотек. «Робинзон Крузо» замер где-то в оборвавшемся мире рядом с «Детьми капитана Гранта». Диккенс вообще не возник — я его добирал потом, поздним чтением. Чтение было одновременно стандартным и случайным. На недосягаемой высоте — две вершины: Дюма-отец с «Тремя мушкетёрами» и Сельма Лагерлёф с «Дикими гусями»…
Когда вернулись в Москву, мать разрешила мне прикоснуться к книжной полке отца. Толстые тома партсъездов я аккуратно сдвинул к собранию сочинений Ленина и обнаружил… изумительный строй «исторических» романов. Начал с «Великого Моурави» Антоновской — легендарный Георгий Саакадзе встал на левый фланг к парижским коммунарам и римским императорам. Проглатывал все подряд: строй героев оказался непредсказуемо захватывающим, а ворох моих сведений так же непредсказуемо хаотичным. Кончилось это упоение эпизодом на школьном уроке истории. Учительница, строгая красавица с истфака МГУ, пятерок не ставила… да я и не рассчитывал. Не помню, о ком она нам рассказывала, кажется, об императорах Рима, и я ввернул с места какую-то подробность.
— Ты откуда это взял? — спросила красавица.
— Эберс. «Император»…
— В школьной библиотеке? — переспросила она с удивленем.
— Нет… Отец оставил, уходя на фронт…
Она черканула что-то в моем дневнике и отпустила.
В дневнике я нашел пятерку. Отец завершил мой курс истории…