Другие журналы на сайте ИНТЕЛРОС

Журнальный клуб Интелрос » Дружба Народов » №8, 2013

Григол РОБАКИДЗЕ, Паоло ЯШВИЛИ, Тициан ТАБИДЗЕ, Валериан ГАПРИНДАШВИЛИ, Георгий ЛЕОНИДЗЕ, Галактион ТАБИДЗЕ
Стихи грузинских сверстников и современников поэта

Подборка стихов знаменитых грузинских поэтов, сверстников Маяковского — наше приношение великому поэту Революции. Этот круг собратьев по перу кровно близок ему, ибо — «Я дедом казак, другим — сечевик, а по рожденью — грузин». Шесть поэтов, с которыми Маяковский дружески общался, бывая в Грузии; причем общался преимущественно по-грузински. Он настолько свободно владел языком, что по обыкновению острил и каламбурил — знаю это со слов Виссариона Давидовича Жгенти, однокашника и друга Маяковского, видного литератора советской эпохи.

В минувшем году Грузия отметила 120-летие Галактиона Табидзе. В его небольшом стихотворении, посвященном Маяковскому, главным оказывается не Париж и не Всемирный писательский конгресс, а речка Ханисцкали, на берегах которой они росли, в водах которой были крещены два поэтических гения — земляки и ровесники.

Еще один их земляк и ровесник Тициан Табидзе в сонете, обращенном к жене, предсказал трагическую судьбу своего поколения. А Паоло Яшвили, словно играя с судьбой в прятки, придумал alter ego — Елену Дариани. Увы, игра не спасла его, лишь подтвердила талант остроумного мистификатора.

В шумных пирах и разговорах на берегах Куры Маяковский слышал исполненные фольклорной свежести и силы строфы Георгия Леонидзе, грациозные, манерно-изящные строки Валериана Гаприндашвили. А старший друг и пестун Григол Робакидзе настойчиво вникал в колхидский миф и «подземный ход племенного сознания» — в Тифлисе тех лет было много поэтов, хороших и разных.

Судьба представленных нами трагична. Как трагична судьба самого Маяковского.

Вакансия поэта оказалась опасней, чем предостерегал смуглолицый собрат по цеху.

Но их поэтический дар пренебрег опасностью и победил время.

 

 Александр ЭБАНОИДЗЕ

 

 

 

Григол Робакидзе

 

Нино

О Нино!
Ты одна нам желанна,
одна несравненна.
С кем разделишь высокой груди молодое томленье? 
Ты идешь виноградником, негу лозе посылая,
тяжеленные гроздья наполнив лучащимся соком.
О невеста, о дева,
не с солнцем ли ты обручилась? 
Не тобой ли пленен
наш святой покровитель Георгий,
прижимающий крест из лозы
к опьяненному сердцу? 
О Нино,
словно пашни,
тебе наши души открыты.
Мы не прячем сердец
и ступни твои крепко целуем.
Наша мать и сестра,
Богородицы светлой подруга,
не прервется наш род,
если милостью нас
оделяешь!

                                               Перевод Н.ВАНХАНЕН

 

 

Мистерия солнца

Лютик. Мох. Пожелтевший зрачок приволья.
Животворные гроздья созревшей плоти.
Чуя телку, в хлеву, в золотой дремоте,
крепкогрудый бык сокрушает колья.

 

Распаленное семя. Слепое лоно.
Терпкий дух. Манок. Обнаженье зноя.
Обжигаясь пенной густой слюною,
пламя пить и вымя терзать до стона.

 

Ризы далей. Влажнеющий глаз. Блужданье.
Долгий обморок. Капля. Жара сырая.
В сладкой одури пал на пороге рая
красный конь, растворенный в своей нирване.

 

Только этот миф. Навсегда. До дрожи.
Усмехнуться. Отпрянуть. Застыть в остуде.
О, второе рожденье в мохнатом зуде,
о, рогатый змей поменявший кожу.

                                                           Перевод Н.ВАНХАНЕН

 

 

Паоло Яшвили

 

Письмо Елены Дариани 
Анне Ахматовой

Соболезную. Тоскую.
Умер Блок. 
Каждый перед болью злою
Одинок.

 

Приезжай! Как две сестрицы
Б
удем мы.
Сбрось агонию столицы
И
 зимы.

 

Летние сады Мтацминды
С
кроют нас.
Померанцевого принца
Бог не спас.

 

Вас туманы обманули,
Каторжан.
Здесь — Испания в июле!
Приезжай!

 

У меня судьба другая…
Кто поймет? 
Солнце глянцевого края
Щеки жжет.

 

Сладко на груди Тамары
Спит валун.
Подарю тебе над Джвари
Д
евять лун.

                                   Перевод М.ФАРГИ

 

 

 

Тициан Табидзе

 

* * *

                                               Нине Макашвили[1]

Знобит туберкулезная усталость.
Уюта нет. И нам любить осталось 
О
дну терцину старого сонета.

 

Шайтан-базар сомкнул духанов губы,
Плывет луна, тяжелая от трупов
Самоубийц. А ты — как пламень лета!

 

Еще мы встанем на мосту Мухрани[2],
Чтоб утопиться. А пока — живем.
И Родина-паук на поле брани
Нас пощадит, чтоб завтра съесть живьем.

 

За что мы чтим ее самозабвенно?!
Здесь каждый смерть разлуке предпочтет!
Я вижу морг, где нам разрежут вены,
Чтобы потом оказывать почет.

 

О мучениках белых Атлантид
П
усть молится прекрасная Танит[3].

                                                           Перевод М.ФАРГИ

 

 

 

Валериан Гаприндашвили

 

Море

Морю хочется быть мелким,
Как нежнейшая колибри,
Утром с маленькой постельки
П
рыгать в радостные игры.

 

Море сбрасывает тяжесть
Волн громадных океану.
И во сне, от страсти влажном,
Видит ножку китаянки.

 

Всё большое пахнет ложью.
И пиявкой в сердце — вечность...
От любви, наверно, можно
Каплей спрятаться в колечке.

 

Ощутить укол булавки!
Жить без славы и без цели.
Попугайчиком из лавки
Век раскачивать качели.

 

Но пришла со свитой фурий,
На воде чертила имя,
В маске, чёрной, словно буря,
Женщина с губами злыми.

 

Море взвилось, закипело!
Столб, закрученный, как Эйфель.
И себя не пожалело —
Стало королеве шлейфом.

Перевод М.ФАРГИ

 

 

 

Георгий Леонидзе

 

Кровоточащее солнце

Я пророс из земли, как лоза нависая над кручей,
Растекаюсь, бурля, тучнозадой Иори под стать,
Наши квеври кипят, содрогаясь от влаги тягучей, —
Эту темную кровь не под силу годам обуздать.

 

Солнце рваной утробой зияет в родном небосводе,
С высоты изливая кровавые струи огня,
И тяжелый, густой аромат освежеванной плоти
Дерзко ноздри щекочет и голову кружит, дразня.

 

Я метнул свое слово в ответ и готов без остатка
Н
а жаровню поэзии вывалить все потроха,
Надорваться, нутром постигая, как трудно и сладко
Вкус топленого масла из каждого выжать стиха.

 

Много яда я высосал даром из солнечных гроздьев,
Но два пурпура жгут меня пуще небесных лучей:
Лик Артюра Рембо, и в сиянии благостей грозных — 
Имя Багратиони с орлами на гордом плече.

                                               Перевод А.СОРОКИНА

 

 

Новолуние в Кахетии

Вскрыли вино в погребах,
Полночь подкралась незримо,
Воздух жаровней пропах,
Сладостью крови и дыма.
Ходят огни ходуном,
Вновь здесь поют за вином,
Девушка в скифском уборе
П
ляшет на взгорье родном…
Не умолкает Гомбори!
Всё в эту ночь под луной
Д
ышит нездешней, степной
Негой разбуженной плоти.
Плещет Иори волной.
Где-то вдали, на отлете,
Слышатся крики: «Лови!»…
Как это сердцу знакомо: 
Та же во взглядах истома,
То же броженье в крови.

                                               Перевод А.СОРОКИНА

 

 

 

Галактион Табидзе

 

Что за чувство?

На берегу пустынном моря,
где вольный ветер волны вспенил,
воздушный замок, с Богом споря,
из пены строил юный гений.

 

Волна у юноши спросила:
«Откуда эта страсть и сила?
Ужель преодолен тобою
предел, положенный судьбою?»

 

Ответил юноша надменный: 
«Откуда знать тебе, бесстрастной,
порыв поэта дерзновенный
и вдохновенья голос властный?»

 

«Где взял ты мощь, — воскликнул ветер, — 
размах, сравнимый с мирозданьем?»
И юноша ему ответил: 
«Безмерность рождена страданьем!»

                                                           Перевод  Г.ПЛИСЕЦКОГО

 

 

Маяковский

Бессчетны, бесконечны… Без каштанов
Окрестности. Так это ты, Париж? 
Окраины огнем кафешантанов,
От страха озираясь, озаришь.

 

А Маяковский — разве не в Багдади,
Чьей лирикою светлой светел он?
Заходит солнце. Золотятся пряди.
Заходит солнце. Льется небосклон.

 

Глаза озер в глаза мои сверкали
Смеющейся, прозрачною водой
Н
о где еще река, как Ханисцкали,
Нигде я не встречал реки такой!

 

Там утонуло золото. И целость
Его сохранна вся во глубине,
Взглянул я пристально, оно виднелось — 
Сверкающее золото на дне.

 

…Вдруг свет и цвет — глубинный, ясный, броский,
Как в той реке… Преобразился весь
Внезапно озарившийся конгресс — 
Одним упоминаньем — Маяковский.

                                                           Перевод А.ЦЫБУЛЬСКОГО



[1] Нина Макашвили — жена поэта, погибшего в бериевских застенках.

 

[2] Мухранский мост — мост над Курой в Тбилиси.

 

[3] Танит (она же Нита) — дочь Т. Табидзе и Н. Макашвили, всю долгую жизнь хранила память об отце и его репрессированных друзьях.



Архив журнала
№9, 2020№10, 2020№12, 2020№11, 2020№1, 2021№2, 2021№3, 2021№4, 2021№5, 2021№7, 2021№8, 2021№9, 2021№10, 2021др№4, 2021№11, 2021№12, 2021№7, 2020№8, 2020№5, 2020№6, 2020№4, 2020№3, 2020№2, 2020№1, 2020№10, 2019№11, 2019№12, 2019№7, 2019№8, 2019№9, 2019№6, 2019№5, 2019№4, 2019№3, 2019№2, 2019№1, 2019№12, 2018№11, 2018№10, 2018№9. 2018№8, 2018№7, 2018№6, 2018№5, 2018№4, 2018№3, 2018№2, 2018№1, 2018№12, 2017№11, 2017№10, 2017№9, 2017№8, 2017№7, 2017№6, 2017№5, 2017№4, 2017№3, 2017№2, 2017№1, 2017№12, 2016№11, 2016№10, 2016№9, 2016№8, 2016№7, 2016№6, 2016№5, 2016№4, 2016№3, 2016№2, 2016№1, 2016№12, 2015№11, 2015№10, 2015№9, 2015№8, 2015№7, 2015№6, 2015№5, 2015№ 4, 2015№3, 2015№2, 2015№1, 2015№12, 2014№11, 2014№10, 2014№9, 2014№8, 2014№7, 2014№6, 2014№5, 2014№4, 2014№3, 2014№2, 2014№1, 2014№12, 2013№11, 2013№10, 2013№9, 2013№8, 2013№7, 2013№6, 2013№5, 2013№4, 2013№3, 2013№2, 2013№1, 2013№12, 2012№11, 2012№10, 2012№9, 2012№8, 2012№7, 2012№6, 2012№5, 2012№4, 2012№3, 2012№2, 2012№1, 2012№12, 2011№11, 2011№10, 2011№9, 2011№8, 2011№7, 2011№6, 2011№5, 2011№4, 2011№3, 2011№2, 2011№1, 2011
Поддержите нас
Журналы клуба