* * *
Я хотел бы родиться в Смоленске и Ленинграде,
в Ярославле, Орле, Иркутске — чтоб быть земляком
ростовчанам, воронежцам — Родине, Господа ради!
Чтобы знала меня, вспоминала за то, что знаком.

Я уже не готов достучаться своими словами
до чужих и угрюмых, не верящих ничему.
А вот если б считались мы все земляками,
с одного свята места всем миром роптали Ему!.. 

* * *
Чем времени жизни становится меньше,
тем в сутках часов всё больше.
И это всё больше касается женщин — 
они и живут подольше.

А нас, мужиков, касается краем
страны, к сыновьям нерадушной.
И в нужность, и в важность мы только играем,
чтоб ночью бодаться с подушкой.

* * *
                     Но человека человек…
                      А.Пушкин. «Анчар»

И человек у человека 
крадёт последние свободы:
где сам захочешь прыгнуть в реку,
не в нищете закончить годы.

В уютном месте выпить кофе
под сигаретку и газетку
и не просить о катастрофе
за то, что поместили в клетку.

Махнуть со старым другом чачи
в Тбилиси, в Киеве — горилки.
Хоть искуситель — не иначе — 
всё подливает из бутылки.

Но дал нам Бог свободу воли.
И право только Он имеет
отнять её. И этой роли
никто другой играть не смеет!

И я пойду на все четыре — 
на все четыре края света!
А окажусь в чужой квартире,
где ни тепла, ни света нету.

* * *
Ну, видно же, что туча или дым
жилища наши мраком накрывает.
А мы как заводные спим-едим
и ждём, куда нас вывезет кривая.

Туда бы — где безоблачный простор,
морозец, поцелуи на морозе…
Хотя кривая с некоторых пор
уж никуда в России не вывозит.

Московские бичи

Бичи на свежем воздухе живут — 
так почему недолго-то?
Наверно, не целебный воздух тут.
А море-то, а Волга-то?

Прорваться к ним и будет все тип-топ,
и грудь опять раздышится.
А дальше — хоть всемирный хоть потоп,
всё на него и спишется...

И я такой же — в чём-то божий — бич
с пропискою столичною.
И надо мной давно навис кирпич — 
тупой, красно-коричневый.

* * *
…и провожаем близких 
в сырую землю-мать,
и все мы в этих списках — 
не быть не миновать.

У каждого надежда, 
что с ним-то обойдётся,
что, как Христос, однажды
и сам сюда вернётся.

Ведь это ж невозможно
не быть, когда бывал!
Но так неосторожно
Христа лик, всем положенный,
раз десять разбивал.

* * *
Мудрости нет в стариках и старухах — 
только б самими собой
дожить. До чего? До лебяжьего пуха
над головою больной.

А мудрецов это всё не колышет:
кайф — в ноосфере, в Сети…
И жалко, полковнику никто не пишет 
после семидесяти.

* * *
Надо мною электрички,
подо мною речка.
И сижу я по привычке
в позе человечка.

Да Мыслителя почти что!
А о чём раздумья?
Где-то по соседству тишь да
благодать безумья.

Одиночество, конечно,
много чего гонит.
Но течёт по глине речка,
в ней никто не тонет.