Другие журналы на сайте ИНТЕЛРОС

Журнальный клуб Интелрос » Дружба Народов » № 4, 2015

Елена САФРОНОВА
Путь от старого маяка

Наиль Ишмухаметов. В поисках Неба: Стихи. — Казань: Татар. кн. изд-во, 2014.

 

 

Наиль Ишмухаметов живет в Татарстане, работает в редакции молодеёжного литературно-художественного журнала «Идель». Литературная специализация Наиля широка: поэт, прозаик, переводчик татарской прозы и поэзии. Он автор многочисленных подборок стихов в журналах «Октябрь», «Дружба народов», «Москва», «Наш современник», «Юность», «Дети Ра», «Аврора», «Север», «Подъём», «Бельские просторы», «Байкал», «Литературная газета», «Литературная Алма-Ата», «Контрабанда», «День и ночь», «Казанский альманах», «Идель», «Казань», «Аргамак Татарстан», «Татарский мир», «Республика Татарстан». Наиль Ишмухаметов — лауреат и финалист нескольких престижных литературных премий, в том числе лонг-листер премии «Золотой Дельвиг» 2012 года. И вот в Казани вышла первая книга его стихов.

Ранее я не раз встречала стихи Наиля в литературных журналах, и они производили впечатление качественных текстов, запоминающихся и оставляющих приятное «послевкусие». Поэтому сейчас, читая книгу «В поисках Неба», как указано в аннотации, «ретроспективу» творчества Наиля Ишмухаметова за десять лет, я была удивлена своей подсознательной реакцией на нее, которую не сразу удалось выразить словами.

Потом осознала: меня преследовало чувство, что Наиль Ишмухаметов — поэт и гражданин эпохи «поэта и гражданина». Можно было бы назвать его «лириком советского образца». Недаром же одна из наград поэта за творческую деятельность такого по-хорошему ретроградного толка: он кавалер ордена Маяковского «Светить всегда!», которым награждают за верное служение художественному слову, за подвижническую деятельность на ниве отечественной литературы. Имя Маяковского прочно отождествляется с ярко выраженной гражданской позицией, «злободневными» политическими стихами, воспеванием общественной жизни. Такие стихи «заслоняют» его раннюю пронзительную лирику.

Не то чтобы с Наилем Ишмухаметовым происходило то же самое, но одна параллель просматривается. Книга стихов Ишмухаметова построена так, как было принято компоновать поэтические сборники в издательствах во времена социализма — сначала «паровозик», гражданственные стихи о Родине, потом все прочие; сегодня эта практика из книгоиздания почти ушла, но поэту никто не может запретить ставить «лучшие стихи в лучшей последовательности». Вряд ли композиция книги случайна; но чем она продиктована, чистой хронологией — Наиль Ишмухаметов «дитя» советского времени» по дате рождения (1964), пережил перестройку, распад СССР, дикий капитализм 90-х и живет при нынешнем «back in USSR» — или более сложными психологическими мотивами, кто же ответит, кроме автора?

Разве что рецензент, руководствующийся поэтическим «обликом» автора.

Наиль Ишмухаметов открывает книгу диптихом с нейтральным названием «Маяк на высохшей реке». Он начинается тоже «нейтрально», с пейзажной зарисовки:

Маяк одинокий, разбитый,
Беспламенный, старый, усталый.
Забвенья расплавленный битум
В
текает в незрячий хрусталик…

 

Метафорический ряд здесь продолжает линию «незрячести»: «глаукома», «тьма незнакомая», «тропинка в бездорожье», играющая роль нити Ариадны:

 

По ней увести мне хотелось
Тебя, потерявшего пламя,
Тебя, потерявшего реку,

 

К обрыву последних желаний,
Где мы, пара лишних молекул,
Две клеточки прошлого века, 
В родное столетие канем…

 

Собственно говоря, здесь, вопреки «декларируемой» в стихах незрячести, читатель прозревает: автор прямым текстом обозначил свою причастность прошлому — читай двадцатому — веку, окрестив его «родным» столетием и для себя, и для маяка, который в ушедшую эпоху не был беспламенным и разбитым, а горел на берегу бурной реки. Тут своевременно вспомнится и девиз «светить всегда, светить везде!» И позиция поэта покажется очевидной — сейчас, мол, пойдет сопоставление «тогда» и «теперь»...

Обманчивое ощущение.

 

Бурьяном заросшие нивы,
И рек пересохшие русла,
И люди, ветрами гонимы
Т
о влево, то вправо… всё мимо,
И мимо, и мимо… и пусть мы
Убоги… и молимся с грустью:
«Всевышний, ужели допустишь?..»
Но с гордостью чахлую пустошь
З
овём с придыханием — Русью!

 

Из полной, казалось бы, прострации, из упадка выйти то ли на гордость, то ли на иронию (обе одинаково убедительны!) — это надо уметь. Наиль Ишмухаметов сумел и то, и другое, и к тому же не покинул магистральной темы Родины. А что Родина у него не такая оптимистичная, как у Маяковского, так, во-первых, с тех пор много воды утекло по руслам высохших рек, а пейзаж сильно оскудел, а во-вторых, у агитатора — горлана- главаря тоже не все было однозначно…

Нынешнее обличье Родины — это слово часто ставится Наилем Ишмухаметовым в начале строки, с априорной заглавной буквы — поэт не приукрашивает:

 

Родина — это не там, где уютно, 
Где не сквозит из щелей,
Где непонятно, конечно, поют, но 
Радостней и веселей,

 

Чем на рассохшихся хлипких скамейках
П
од перешёпот осин
Древние бабки в худых телогрейках
Стонут не в лад о Руси…

 

Однако он не отклоняется от раскрытия темы Родины, ключевой для русской словесности и выражающейся в знаменитых строках Цветаевой: «Но если по дороге куст встаёт… Особенно — рябина…»:

 

Да, здесь не пальмы — репей и ковыль, но
П
омню всю жизнь об одном,

 

Как, оказавшись по собственной воле 
В
 лучшей из чуждых сторон,
Видел во сне лишь ковыльное поле
И тучи русских ворон.

 

За этой стихотворной присягой на верность Родине следует — опять-таки в традиции! — ее обличение, мучительное самому говорящему, что подчеркивают отрывистые предложения, обилие многоточий и яркие эпитеты:

 

За лесистым бугром, за облезлым плетнём,
За кровавой войной созревает страна — 
Зуб за зуб,
глаз за глаз,
боль за боль день за днём — 
Созревает страна, непонятна, странна.

 

На ажурных подвязках её фонарей — 
Обгорелые коды заоблачных мечт
Б
ередят синеву аппликаторы рей…
И над венчиком розог — полуночный меч…

 

Для неё для одной ловим жемчуг со дна, 
Для неё мы сбиваем алмазы с небес
С
озревает страна, ни к чему не годна…
С ней зарёванный бог, с ней хохочущий бес.

 

Антонимы бога и беса в поэзии так часто встречаются, что порой становятся подвидом пошлости — однако Наиля Ишмухаметова от этой опасности отводят характеристики данных персонажей-сил. Так же как центонзачинающий другое стихотворение из этого же «гражданственного» блока, основан на строке, пардон, затасканной до потери своего первоначального трагизма:

 

мы живём, на запястьях не чуя оков.
под собою земли, 
над собою небес,
присягаем на верность стране дураков,
целину поднимаем до поля чудес.

 

Но логика Наиля Ишмухаметова обратная, нежели у Мандельштама:

 

путь натужно живём,
кто-то должен тужить
кто-то должен тут жить,
хлеб тяжёлый жевать,
по ночам сотрясать вековую кровать.
.......................................................................
свет, включённый не нами, не нам и тушить.

 

И в этой кажущейся тяжеловесной покорности судьбе залог поэтичного выхода из близкой ловушки банальности либо повтора. Чтобы больше не возвращаться к теме центонов в творчестве Наиля Ишмухаметова, отмечу, что они используются редко, но метко. В них отражается Серебряный век: «Бессонница. О.М. Другие паруса», «Ночь. Улица. Фонарь и всё такое…» (это название, а не строка стихотворения), и даже «Плоскорезы альбатросов пашут толщу лазурита…», хотя здесь «родство» с «Жадны ржавые жирафы. Лижут жесткое желе» — скорее ассоциативное, чем центонное. Но и классика Золотого века не забыта: «Пока печаль моя светла, / покуда боль переносима», «Лесов таинственная синь», «В багрец и золото — предсмертные одежды — / Леса оденутся,усталость маскируя», «Дым отечества, где же ты, сладкий кальян?»

Впрочем, в любви к звучным центонам наш герой не оригинален — но что делать, если «первоисточники» такие запоминающиеся и манкие, а их умелое использование прибавляет «плюсов» мастерству поэта? Наиль Ишмухаметов центонами не злоупотребляет, но явно знает, когда, где и зачем их применить.

 

В этом ряду лишь одно стихотворение кажется мне лубочным:

 

Загляну в глаза Казани на заре,
в них
и Рим,
и Тадж-Махал,
и Назарет,
Междуречье,
стоязыкий Вавилон,
а над ними
Гжели русской небосклон.

 

Поутру в глаза Казани загляну,
я у этих глаз в пожизненном плену.

 

Впрочем, возможно, это просто искренность, не совладавшая с эмоциями. Как и совершенно бесхитростные стихи о тысячу раз, казалось бы, сказанном:

 

Родина — это не там,
Где и без нас хорошо,
Где по заморским кустам
Тёпленький дождик прошёл,
Где на роскошных цветах
Жирной пыльцы порошок…

 

Родина — здесь, за окном…

 

Стихи, так или иначе трактующие тему Родины, в книге «В поисках Неба» не поддаются исчислению и цитированию, ибо она — тема и Родина — буквально разлита по всем текстам, даже тем, которые формально обращены к другим предметам и переживаниям. Круг их не так и широк. Это любовь во всех ипостасях — драматичной, сладостной, семейной, ироничной:

Когда жена обнажена,
Как миллионы Вер и Варь,
Когда любви полна луна,
Отставь Квятковского словарь,

 

Отложь усталый карандаш, 
Погладь жену с любой руки,
Как миллионы Маш и Даш
У
тюжат ихни мужики.

 

Дождись, тестируя кровать,
Когда взорвёт мозги звонок
И
 возвращайся воспевать,
Как ты безмерно одинок.

 

Поэзия, также порой не без иронии:

 

Точка, точка, запятая,
в кухне рожа пропитая.
Ручка, стопка, огуречик — 
сочиняет человечек.

 

Час, два, три, четыре, пять,
вот и рассвело опять,
горе ты моё, порей,
ведь убьёт тебя хорей.

 

Вера:

 

Беги, покуда Бог тебя хранит,
Навстречу Небу, лемминг одинокий.

 

Взросление/старение человека:

 

на белом свете тишина, читай, беда — 
взрослеют дети, улетают кто куда…

 

В детстве ты мечтаешь стать кадетом,
в юности — уланом на буланом…
— А сейчас мечтаешь ли?
— Да где там,
досмолил цигарку дня… и ладно.

 

Неизбежность смерти и желание впитать всю полноту жизни:

 

Всей землицы — пядь под белый камень,
Вся скрижаль — цифирь-тире-цифирь,
Всей-то цели — тихо-тихо кануть,
Виршами замусорив эфир.

 

Это будет… да, обидно,
Что тебя с земли не видно.
Не видны вы с Богом оба
Н
и в стакане небоскрёба,
Ни в приземистой избе, но
Это будет неизбежно…

 

Ты, подвздошным сплетением скованный,
На аортах распятый болезненно,
Знаешь, проза всегда будет жизнью, но
Поэзия — смерть родниковая…

 

Это вечные темы. Сказать о тривиальном по-своему — один из критериев профессионализма. Наиль Ишмухаметов им обладает: как видно уже по приведённым примерам, он не оперирует чужими, готовыми мысле- и словоформами. Ему с избытком хватает собственных. Концепция книги «В поисках Неба» выстроена между образом забытого, не светящего, ибо некуда, маяка — символа безнадёжного поиска — и цепочкой образов:

 

Почувствовать Небо. Наполнить ладоней
Шершавую чашу прохладной лазурью.
…Почувствовать Небо, услышав предсмертную
Песню корней, вырываемых бурей.
Почувствовать Небо, теряя земную опору.
Почувствовать…

 

Небо найдено, поиск завершен, а Родина, о которой мы так много говорили, совершенно очевидно находится в Небе. Пусть отождествление само по себе не новое, а берущее начало со средневековых богословов, но пришел к нему поэт не торными тропами, а стежками, затерянными во тьме, пустоте, бесцельности, безмыслии, суете и так далее. И никого, кроме старого маяка, не попросил указать путь.

Возвращаясь к образу «поэта и гражданина» и архаичности — в самом лучшем понимании слова — книги: вероятно, это потому, что Ишмухаметов — поэт неравнодушный! Он выбирает самые элементарные (они же насущные) темы и раскрывает их с высокой, порой захлестывающей эмоциональностью — недаром одним из сквозных образов в книге служит боль, то абстрактная, а то «персонифицированная», скажем, в больное сердце. На фоне современной поэзии, часто «отрекающейся» от прямого высказывания, незавуалированных чувств и сюжетности во имя игр уж не со словом, а с буквой, и демонстрации возможностей языка, а не поэтического слога, Наиль Ишмухаметов практически раритет, ценная археологическая находка.

 

 



Другие статьи автора: САФРОНОВА Елена

Архив журнала
№9, 2020№10, 2020№12, 2020№11, 2020№1, 2021№2, 2021№3, 2021№4, 2021№5, 2021№7, 2021№8, 2021№9, 2021№10, 2021др№4, 2021№11, 2021№12, 2021№7, 2020№8, 2020№5, 2020№6, 2020№4, 2020№3, 2020№2, 2020№1, 2020№10, 2019№11, 2019№12, 2019№7, 2019№8, 2019№9, 2019№6, 2019№5, 2019№4, 2019№3, 2019№2, 2019№1, 2019№12, 2018№11, 2018№10, 2018№9. 2018№8, 2018№7, 2018№6, 2018№5, 2018№4, 2018№3, 2018№2, 2018№1, 2018№12, 2017№11, 2017№10, 2017№9, 2017№8, 2017№7, 2017№6, 2017№5, 2017№4, 2017№3, 2017№2, 2017№1, 2017№12, 2016№11, 2016№10, 2016№9, 2016№8, 2016№7, 2016№6, 2016№5, 2016№4, 2016№3, 2016№2, 2016№1, 2016№12, 2015№11, 2015№10, 2015№9, 2015№8, 2015№7, 2015№6, 2015№5, 2015№ 4, 2015№3, 2015№2, 2015№1, 2015№12, 2014№11, 2014№10, 2014№9, 2014№8, 2014№7, 2014№6, 2014№5, 2014№4, 2014№3, 2014№2, 2014№1, 2014№12, 2013№11, 2013№10, 2013№9, 2013№8, 2013№7, 2013№6, 2013№5, 2013№4, 2013№3, 2013№2, 2013№1, 2013№12, 2012№11, 2012№10, 2012№9, 2012№8, 2012№7, 2012№6, 2012№5, 2012№4, 2012№3, 2012№2, 2012№1, 2012№12, 2011№11, 2011№10, 2011№9, 2011№8, 2011№7, 2011№6, 2011№5, 2011№4, 2011№3, 2011№2, 2011№1, 2011
Поддержите нас
Журналы клуба