* * * 
Столько ночи во мне,
Что и утро уже не спасает.
И под медью монет
Почернела глава от Исайи.

А теченье травы
Развернуло дорогу на запад,
На дожди перерыв
Облака объявили внезапно.

По карманам корма
Распихала старуха, как в урны.
Зашатались дома
У реки на бетонных котурнах.

Растерзали фасад 
Батальоны настенных растений,
И растерянный сад
Всеми лозами ухнул в простенок.

Воздух здесь нарасхват,
У акации порваны жилы,
И дорогу в свой ад
Мы грехами давно заслужили.

Ждать до встречи чуть-чуть!
С Воскресеньем Христа, за субботой,
От дворцов и лачуг
Приоткроются в небо ворота.

Одолень

Оберег берегов — одолень
Камышам обветшалым по пояс.
День ударил копытцем олень
И увёл по лучу к водопою.

Ода водам реки — одолень,
Откровений таинственный воздух,
Белых лилий июньская лень,
Крик звезды, что разбилась о воду.

На русалку смотрела вода,
А она в отраженье небесном 
По ночам под водою — вдова,
На рассвете — речная невеста.

Чумацкий шлях

Чумацкий шлях. Херсонский шлях.
И дни, и ночи на волах
Из Крыма едут чумаки.
Им звёзды, словно маяки.
В песках, под скорбный скрип колёс,
Степь за собою тянет воз.
Не скоро ран утихнет боль,
С души и с тела схлынет соль.
От Польши и до южных хат
Не всех вернёт чужой закат.
Но вновь пойдут через пески
К солёной жизни чумаки.

* * *
Вечер. Чистый четверг. На сносях музыкальная четверть.
Неподвижные окна выходят во внутренний двор.
Тишину не разрубят ни меч, ни кривое мачете.
Тишиною наполнен соседей пустой разговор.

А распластанной рыбе в речной водоём не вернуться!
Юный палеонтолог её изучает костяк.
И когда соберутся все гости, как будто в кибуце,
То не будет она о судьбе голосить при гостях.

* * *
Уплывает на пасеку капля пчелы на мелиссе,
И с бесстыжего дерева дерзко сползает кора.
Почему-то в Тбилиси мои возвращаются мысли.
Так Арагви в объятья свои принимает Кура.

Собираются чайки делить поднебесную сотку,
Крылья ворона чётко очертят положенный круг.
Из-под пальцев бегут в темноту подневольные чётки
И с собою берут теплоту обессилевших рук.

Ветка солнечный зайчик с обеда гоняет по сетке.
Окна просят приюта у нового дома в тени.
И напрасно глаза собирают степные рассветы,
Знаю: в карих очах обернутся ночами они. 


* * *
Покривила душой
Тропка, грязью испачкалась.
Небо под камышом 
Село жирною крачкою.

Сом наживку нашёл
Под рыбацкую присказку
И поплыл нагишом
На базар голопристанский.

На бахче перегруз.
Скибка в пальцах начальника
На холёный арбуз
Смотрит розовым смайликом.

Кукурузный пароль 
Ветры переозвучили.
Учит главную роль
Огородное чучело.

И стоит над рекой,
Не бранясь, не юродствуя,
Человек городской,
Как заевшийся родственник.

 
* * *
Погоня. Погоня. Домчался до края,
Где радугу небо согнуло в дугу.
Я даже не знал, от кого убегаю,
Но хуже — не знаю, куда я бегу.

Последнюю фразу не сразу и вспомнишь,
В напрасной беседе по горло завяз.
Ударило громом, как дверью, наотмашь,
И вязы с землею утратили связь.

Я в мире жестоком, где око за око,
Мосты за собою и рушил, и жёг.
Хоть был и умней простоватого волка:
Не смог испугать меня красный флажок.

Рекой-бороздой горизонт замаячил,
За финишной лентой дороги конец.
Я через границы поплыл наудачу –
Ещё не изгнанник, уже — не гонец.

И кинулись в ноги туманы напрасно.
Я даже следов не оставил врагу.
Опять от кого-то на время я спасся,
Но снова не знаю, куда я бегу.