Журнальный клуб Интелрос » Дружба Народов » №1, 2011
Бакирова Людмила — поэт. Родилась в Кировской области. Окончила медучилище и факультет журналистики Ташкентского ун-та. Работала в области медицины, редактором, в Республиканском обществе книголюбов и др. Много публиковалась в журналах (“Новая юность”, “Звезда Востока” и др.), альманахах (“Малый Шелковый путь”, “Арк”, “Анор”), в антологии “Соловей в клетке”. В ж. “Дружба народов” публикуется впервые. Живет в Ташкенте.
* * *
Шаг — за порог.
Отошли разговоры.
И на вопрос под вопросом ответ.
Может быть, где-то есть точка опоры, может, вообще ее нет.
Словно мгновенные кадры из клипа, мысли мелькают, заводят в тупик,
вдруг замечаешь — до донышка выпит осенью теплой арык.
Ветер твой вздох в подворотни уносит, в листьев скребущую жесть,
можно прожить, не задуматься вовсе, можно подумать: а кто же ты есть?
Где тебя носит судьба по орбите, каждый быстрее виток,
сверчены, сцеплены, скручены нити и не распутать клубок.
* * *
Что рождает в сердце смуту,
Не понять людей вовек.
Сам себе через минуту-
незнакомый человек,
То вдруг ищешь день вчерашний,
то клянешь проклятый быт,
чьей-то просьбой ошарашен,
чьей-то болью с толку сбит.
Дни мелькают в круговерти,
утекают, как вода,
Смерть страшна,
страшнее смерти
чувство жгучее стыда.
* * *
Вышить бы розы стихами на бледной тумана канве,
но тараканы снуют и снуют в голове,
где-то внутри обрывается тонкая зябкая нить,
боль на разрыве,
и некого в этом винить.
Может быть, мебель расставить в дому по фен-шу...
Вряд ли поможет....
Скелеты закрыты в шкафу.
* * *
То пчелкой тружусь,
то на бежевой рубчатой ткани дивана,
лежа читаю, что вредно, особенно вредно, для слабого зрения,
Дни-близнецы друг на дружку похожи, как братья Ивана.
Кажется, где-то у Бродского было такое сравнение.
Вечером поздним — ночная сова — мельтешу у цветного экрана,
кто там и с кем там — сбиваюсь с киношного курса я,
Ну, а во сне отправляюсь в далекие разные страны:
в прошлую ночь заблудилась на узенькой улочке Турции.
* * *
Кто-то горько заплакал в толпе,
кто-то машет рукой на перроне,
расхватали плацкарт и купе,
жизнь трясет тебя в общем вагоне.
И в пространство летит паровоз,
промелькнут то граница, то веха;
А куда? — задаешь ты вопрос,
А куда... — откликается эхо.
* * *
Миг иль годы здесь ты не был...
Может, минули века....
Перевернутое небо — звезды, рыбы, облака.
Тротуар.
С горы — дорожка,
вкруг колодца, вкруг куста,
за деревьями — окошко обмелевшего пруда.
На песке чернеют бревна.
Утро тихо и светло
белым с синькою неровно побелило все село.
И тумана невод зыбок не утешил рыбака,
на звезду клевала рыба и ныряла в облака.
* * *
Вот этот путь мой из варягов в греки,
он пройден был в каком — не помню — веке,
о нем лишь знают древние руины,
а ныне путь заказан мне в Афины,
и там, c пригорка, там где ты стоишь,
не виден Рим и не видать Париж,
так плотен дым отечества,
как стриж,
ныряет ветер в глубину деревьев,
ах, в глушь бы, в тишь,
смотреть бы из деревни,
как осень птичьи тормошит кочевья
да по ночам скребется где-то мышь.
* * *
Что нагадают тебе зеркала?
В комнате той, где четыре угла,
вяжешь себе из дремучей тоски,
джемперы, шапки, перчатки, носки,
улицу вяжешь, деревья, забор,
поле, дорогу, киоск, светофор.
Образ на миг отпечатан в мозгу,
черная птица на белом снегу
кошку не видит и зерна клюет...
Не попадайся в такой переплет.
* * *
Во мне таится множество людей:
друзей, родных и близких, и детей.
И между кухней, потолком и залом
стою большим числом под радикалом.
Из-под него — сейчас об этом речь —
никак себя я не могу извлечь.
* * *
Улица, ночь и, конечно, аптека,
мимо пройду, в темноте, человека,
рядом фонарь, но не видно лица,
вот он тот дом и ступеньки крыльца,
черточкой света очерчена дверь,
чуть приоткрыта,
но ты ей не верь.
Обыденное
Утро
Раннее утро.
Зевнув просыпается медленно двор.
Там, где шашлычные, в воздухе можно вешать топор.
Дворник метлой шебуршит по асфальту шир-быр...
(Образно) — белый халат на колесиках катит к арыку тандыр.
Полдень
К полудню в комнату солнце глядит из-за тюлевых штор,
как ты в ней штопаешь, гладишь и чистишь от пыли ковер.
В чайник набрав изподкранной холодной воды,
— дав отстояться — в горшках поливаешь цветы.
Вечер
К вечеру сходишь не важно за чем в магазин,
и остаешься с собою один на один.
Сам для себя открываешь себя, как футляр —
— что там внутри под воронье — над улицей — кар.
Ночь
Как одеяло с кровати с округи сползает жара,
в ночь полнолунья не можешь уснуть до утра.
Утро
См. начало.