Журнальный клуб Интелрос » Фома » №12, 2008
ВЕС ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО СЕРДЦА
Школьный учебник истории России XX века весит чуть более 300
граммов. Перелистать его можно за несколько минут, прочитать от корки
до корки — за один-два вечера. Судьбы нескольких поколений спрессованы
в сжатые формулировки нейтральных слов, которые столь же легко
вызубрить, сколь легко и забыть. Можно быстро сбежать по ступенькам
абзацев и весело захлопнуть учебник. Захлопнуть, так и не почуяв, что
под этой обложкой — не просто черные по белому строчки, а следы
миллионов жизней, оборвавшихся до срока.
Черные следы по белому снегу. По снегу Колымы, по снегу Норильска, по
снегу Воркуты… Только прочитав Солженицына, можно увидеть неровные
цепочки этих следов в ровных строках учебника, услышать слабый шепот
спекшихся губ.
Глубокий трагизм и неслучайный символ — в том, что вес учебника русской
истории XX века практически равен весу человеческого сердца.
Если у народа может быть книга, которая больше, чем книга, то это
«Архипелаг ГУЛАГ». Это было очевидно для тысяч людей, кто на больших и
маленьких станциях встречал Солженицына на его возвратном пути (через
всю страну — на поезде) в 1994 году. Но то, что было безусловным для
многих тогда, что стучало в сердцах, — сегодня превращается в
условность, в параграф надоевшего учебника.
Возможно, единственное, что мешает такому гибельному превращению, — сам
Солженицын. Его книги и его судьба мешают удобному, прагматическому
восприятию истории, без «ненужной философии». А ведь «ненужной» мы
сегодня зачастую называем проповедь любви к своему народу, проповедь не
только «прав», но и обязанностей. Имя Солженицына не ласкает слух, оно
болит, саднит. Но книги его исполнены силы и света. И тот, кто
окунается в них, обретает ценности, может быть, и не модные сегодня, но
без которых трудно прожить достойную жизнь. И пока будут у этих книг
читатели — остается надежда. Надежда на то, что мы народ, а не
разбросанное на большой территории население.
Надежду можно увидеть и в том, что уход Александра Исаевича отозвался в
нас болью. Не во всех, наверное. Но разве можно оценивать масштаб боли?
Социология тут ни при чем.
В России началась эпоха без Солженицына. Найдется ли человек, который
станет нашей сегодняшней болью — как стал ею Солженицын в ХХ веке? И
нужен ли такой человек? Что станет с наследием Солженицына? Будет оно
забыто или востребовано? Как воспримут его будущие поколения?
Конечно, невозможно найти ответы на все эти вопросы на нескольких
журнальных полосах. И поэтому в этой «Теме номера» мы попытаемся лишь
начать разговор о роли Солженицына в нашем будущем — будущем, которое
начинается уже сегодня.
Редакция.
Фото Владимира Ештокина