Alexander Kazankov

The “Last Times”: the Perception of Time by Residents of the

Russian Province in the First Half of the 20th Century

Alexander Kazankov — Department of Cultural Study, Perm State

Academy of Art and Culture (Russia). tokugava2005@rambler.ru

The article presents a phenomenological interpretation of the experience of time by the inhabitants of villages and small towns in Western Ural. The study draws upon the primary sources from the Perm State Archive of Contemporary History. The author’s aim is to analyze investigation files of Orthodox clergy and other “church people” and to identify mental structures related to the perception of time. The primary structure that defines the basis of time orientation was the tradition of the annual Church calendar of feasts and fasts. The secondary structure was the idea of the “three ages of life” sometimes marked by the rites of passage. A special feature of the perception of time was a clear rise of apocalyptic expectations at the turn of 1920– 1930s (“the last times are coming”).

ПРОИСХОДЯЩИЙ на наших глазах антропологический поворот в российском гуманитарном знании позволяет формулировать вопросы, невозможные в пределах иных исследовательских стратегий. Вот, например, один из них: «Как религия присутствует в жизни верующего человека за пределами собственно культовых практик или пищевых запретов?». По-другому этот вопрос может быть сформулирован следующим образом: какие «шверпункты» захватила вера в пространстве повседневности, какое воздействие она оказывала и оказывает на «рисунок» обычного и привычного поведения (хабитус) того или иного индивида? Вопрос этот открывает весьма широкие научные перспективы. Не так давно автор в личной беседе с исследователями общин протестантов-пятидесятников поинтересовался тем, что же собственно «пятидесятнического» в их образе жизни, и получил ответ, смысл которого сводился к следующему: «не пьют, не курят, проводят молитвенные собрания». За пределами этого ответа осталось то, влияет ли вероисповедание на ритмы труда и отдыха, на производственные, коммуникативные и досуговые практики, воздействует ли (и как воздействует) на потребительские стратегии, выбор места жительства, брачного или сексуального партнера, круга чтения и т. д.