Аннотация:
Философская и текстуальная ситуация, сложившаяся в исследованиях Хайдеггера после запуска публикации его «Черных тетрадей», рассматривается в статье в контексте модернистского проекта Хайдеггера, предполагающего определенные стратегии изоляции и отстранения. Последние после 1920-х годов становятся все более невозможными. Исследуя различные варианты сокрытия, как аутентичного, так и искусственного, манипулятивного, Хайдеггер сам попадает в концептуальную позицию отстранения и исключения, которая не обязательно обещает традиционные когнитивные прибыли. Это, в свою очередь, приводит к созданию крайне узкого спектра возможностей для выхода из незавершенного проекта «Бытия и времени», который не удовлетворяет именно потому, что не уклоняется ни от натурализации, ни от антропологизации. На этапе так называемого поворота (Kehre) Хайдеггер не отказывается от первоначального проекта концептуализации бытия как инстанции остранения любой онтики; напротив, он пытается выполнить его как можно строже, разрабатывая возможность нарративного построения истории бытия, которая ранее была лишена собственных персонажей. Фигура «заговора», независимо от ее конкретной реализации, становится необходимой именно потому, что занимает промежуточное положение между «миром» и «реальностью» (в терминах Люка Болтански) или между онтикой и онтологией, составляя онтологическое различие как центр проекта Хайдеггера. Персонажи заговора заменяют абстрактных концептуальных персонажей Хайдеггера времен «Бытия и времени», что позволяет сохранить «агентность» и в то же время отказаться от любых антропологизаций и натурализаций. Использование Хайдеггером готового тезауруса «теорий заговора» создает в то же время ряд неожиданных следствий, среди которых уравнивание позиций заговорщиков (евреев, большевиков и т. д.) и цезаризма как процедуры редукции видимой политики. Заговор против реальности не может не оказаться производной самой этой реальности, соответственно, его герои разыгрывают спектакль самоуничтожения.
