Публикацией «Оды Шарлю Фурье» мы заполняем важную лакуну на поэти­ческой карте XX столетия — это одна из лучших вещей Андре Бретона, цент­ральная для понимания не только сюрреализма и его послевоенных трансфор­маций (включая напряженные отношения с леттризмом и ситуационизмом), но и мировой поэзии в целом. Бретон писал «Оду...» в 1940-х годах, после книги лирической прозы «Безумная любовь» (1937), в которой уже намеча­ется многообещающий сплав — свободная форма позволяет легко переходить от визионерских опытов к исследованию любовной страсти, от «конвульсив­ной красоты» случайных встреч и озарений — к философии искусства, от экскурсов в мировую мифологию — к «психогеографии» собственных произве­дений и произведений друзей.

«Ода...» представляет собой следующий шаг, но на совсем другом мате­риале. Границы поэтического здесь резко раздвинуты: панорамная, грандиоз­ная по охвату композиция включает в себя свободный стих, нередко нару­шающий грамматические нормы, прозаические вставки, цитаты из Фурье и комментарии к ним, наконец, визуальные элементы. Похожий лироэпический синтез предпримут вскоре Уильям Карлос Уильямс в поэме «Патерсон» и, по-другому, Чарльз Олсон в цикле «Песни Максима» (оба шли от «Кантос» Паунда). Но даже в этом ряду «Ода...» Бретона выделяется своим утопическим размахом и архитектурой. Фурье он читает, прежде всего, как великого ясновидца и критика промышленной цивилизации, поэта «перма­нентного социального откровения» (это измерение раскрыто в «Послесло­вии» переводчика «Оды...» Кирилла Адибекова, где приводятся соответ­ствующие тексты Фурье).