Другие журналы на сайте ИНТЕЛРОС

Журнальный клуб Интелрос » Неприкосновенный запас » №125, 2019

Галина Орлова
Разрыв. Обнажение «Комсомолки»

 

Галина Орлова — социальный исследователь, ведущий научный сотрудник Международного центра истории и социологии Второй мировой войны и ее последствий Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики» (Москва).

 

[стр. 169—195 бумажной версии номера] [1]


Российское историческое воображение время от времени обращается к телесному плану социальных трансформаций: Петр I брил боярам бороды, большевики множили ряды физкультурников, а в 1990-е «все бегали абсолютно голые»[2]. Сегодня нагота вытесняется из публичных пространств. С прошлого года глобальную гимнофобию насаждает Facebook — банит «обнаженку», заботясь о безопасности, чувствах пользователей и борьбе с порнотрафиком[3]. В России моральная и политическая озабоченность обнажением крепнет вместе с консервативным поворотом. Фотофиксация физического развития ребенка трактуется как изготовление порнографии и становится поводом для уголовного преследования мемориальца Юрия Дмитриева[4]. Снимки моржующей барнаульской учительницы, голой под спортивным купальником и платьем, оборачиваются доведением Татьяны Кувшинниковой до увольнения[5]. Да и начальник забайкальского штаба «Молодой гвардии» «Единой России» ошиблась эпохой, сохранив в своем аккаунте «откровенные» фотографии, изготовленные для конкурса «Посланцы красоты», — сегодня «в социальные сети члены партии такого не выкладывают»[6]. Считая эти сдвиги симптоматичными, я со всей серьезностью отнесусь к тотальной наготе 1990-х, о которой известила Монеточка, — рассмотрю ее в качестве маркера политико-антропологического и социокультурного разрыва, отделяющего 1990-е не только от соматических порядков советского периода, но и от актуальных режимов существования.

Среды, где политическое и личное, проблематизируясь, получают выражение через тело, социолог Брайан Тёрнер предложил называть соматическими обществами[7]. Я не считаю, что своеобразие российской жизни 1990-х ограничено телесными практиками и политиками, но убеждена в их специфичности. Мой текст — попытка рассмотреть первое постсоветское десятилетие сквозь призму одной соматической доминанты и выявить серию паттернов, в которых воля к обнажению была реализована. Трактуя обнажение как практику, знаковую и значимую для ранних постсоветских обстоятельств, я буду анализировать политики репрезентации-воплощения[8], выдвигающие нагих на видные места. С «Комсомольской правдой»[9] я буду работать как с одним из публичных пространств обнажения, где моделировалась и наделялась значением постсоветская нагота, анонсировались соматические сценарии социализации, насаждались новые моральные порядки и отрабатывались техники выставления тела на показ.

Случай Ани Лариной

В декабре 1997 года в рубрике «Особый случай» корреспондент «Комсомольской правды» прокомментировала фото 15-летней гимназистки из Пензы, юной любительницы Гогена и защитницы животных. Снимок, напечатанный таблоидом «Скандалы» в рамках конкурса «Голая правда»[10], спровоцировал скандал в гимназии:

«Когда публикация попалась на глаза одноклассникам и учителям, гимназистке объявили бойкот. На одной из страниц “Скандалов” напечатано фото голой гимназистки. Не “Пентхауз” какой богомерзкий — сидит девчонка на яблоне в бабушкином саду. По условиям конкурса “Голая правда” фотомоделям, желающим сохранить инкогнито, могут заретушировать глаза. Нужно только сделать соответствующую пометку на конверте. Но храбрая Аня попросила лишь не указывать фамилию. Вместе с дочерью на всю область прославилась и ее мама Татьяна Викторовна: представьте, и она согласилась сняться обнаженной! [...] Аню собираются выгнать из школы, а ее — лишить родительских прав и оштрафовать на несколько окладов. [...] Впрочем, и это главный житейский парадокс истории, девочка вовсе не отчаивается, а даже как-то распрямилась: “Теперь хоть уродиной не обзывают,” — невозмутимо улыбается “фотомодель”»[11].

Проблемный очерк — фирменный жанр главной комсомольской газеты страны — был приспособлен для осмысления новых моральных выборов и несоветских способов выявления себя. Новшества, по которым я распознаю 1990-е, в истории Ани Лариной проявляются в присутствии тела: они связаны c обнажением и выражаются через него же. Обнажаясь, главная героиня бросает вызов одноклассникам и отстаивает себя, а мать поддерживает дочь. Автор противопоставляет самодеятельный снимок заморскому журналу, посконную наготу — порочной искушенности, а экологию — эротике, намечая дифференцированную шкалу моральной оценки «обнаженки». Когда он иронически называет Аню «фотомоделью», то разом очерчивает горизонт понимания действий девочки, указывает на актуальные образцы тела-идентичности и производит неявное различение приемлемых и неприемлемых способов фотомоделирования себя. Лавируя между поддержкой отчаявшегося подростка, признанием права на самовыражение и приведением поведения школьницы к норме, Сергей Аверкин завершает очерк троекратным восстановлением морального порядка: мать, которой теперь «слесари на работе делают комплименты», раскаивается, бабушка грозится всыпать внучке, а инспектор по делам несовершеннолетних проводит профилактическую беседу. При этом у истории об обнажении как освобождении от буллинга счастливый и, что важно, корпореальный финал. Девочка, решившаяся на трансгрессию ради изменения самоощущения, «даже как-то распрямилась».

Фиксируя по свежим следам политическое, культурное, экономическое смещение к телу и натурализованному полу, произошедшее в России в 1990-е, Ирина Жеребкина связала его с возникновением нового типа посттоталитарной и постсоветской субъективации, производившейся с использованием средств и техник, по большей части исключенных из советского обихода[12]. Я опишу, как это смещение происходило. А заодно покажу, что обособленность и исключительность случая Ани Лариной относительны. Занимая позицию голого субъекта и выбирая телесную форму для утверждения себя, девочка действовала в рамках соматических грамматик, вырабатываемых в те годы в медиа — на страницах «Комсомольской правды» в том числе.

Формулируя археологическую повестку, Мишель Фуко предложил описывать системы рассеивания: сети различных мест, относительно которых производится субъектная позиция в дискурсе, и поверхности, на которых появляются и семантически формулируются дискурсивные объекты[13]. Вчерашняя комсомольская газета оперировала изображениями голых тел и поддерживала модальность обнажения. Я очерчу этот диапазон, выявлю конституирующие его разрывы и сложу дискурсивные события в ряды. Буквально, ибо я рассчитываю превратить пространственную метафорику археологического метода — ряды, поверхности, разрывы, сгущения — в рабочий инструмент визуального анализа дискурса. В текст встроены шесть фотографических сборок. Они составлены из снимков, опубликованных в «Комсомолке» в 1988—2000 годах, вступают в перекличку с аналитическим описанием и обнажают — по крайней мере автору хочется в это верить — дискурсивные логики, выявлению которых посвящена эта статья. Топосы и операции обнажения будут описаны концентрически и эксцентрически — от центра дискурсивного универсума, который я волюнтаристски и окказионально соотношу со случаем Ани Лариной, к более глобальным и отдаленным планам реализации дискурса.

Воля к обнажению

В канун 1998 года в рубрике «Спорт» напечатали гибрид очерка и интервью со Светланой Хоркиной[14] — поводом стала эротическая фотосессия олимпийской дивы. Через восемь лет после Натальи Негоды 18-летняя гимнастка первой из российских чемпионок «гордо и решительно осмелилась ступить на страницы скандального и крутого журнала “Плейбой”». Полгода спустя «Комсомолка» припомнит, что была еще экс-чемпионка и журналистка («не какая-нибудь секс-бомба!») Иоланда Чен, которую голландский фотограф два дня «деликатно раздевал в своей студии» для обложки, и пловчиха Наталья Мещерякова, на фотосессии которой присутствовал веселый олимпийский муж («не вертелся под ногами и не бурчал, [...] а помогал»)[15]. Так газета продолжит формировать повестку публичного обнажения для всех красивых, хороших и знаменитых женщин. А в 2001-м о сексуализации российского спорта напишут уже без былого восторга[16]. Но в декабре 1997-го материал о Хоркиной был встроен в другой дискурсивный ряд — второй раз за месяц публичное обнажение трактовалось как проявление воли.

Если храбрая Аня из поволжского областного центра отказалась от ретуши снимков для «Скандалов», то «скромная девочка из Белгорода» проявила силу личности (гордость, решительность, смелость и отвагу) не только в спорте, но и в освоении эротического пространства главного мужского журнала[17]. Она характеризуется положительно и соцромантически: выдумщица, фантазерка, в детстве писала письма Ассоль и до сих пор верит в «Алые паруса». Мать поддерживает дочь: «Мама увидела эти снимки и сказала: “Красиво”». Но если Сергей Аверкин пишет о «богомерзком “Пентхаузе”», противопоставляя ему невинное обнажение гимназистки, то Виктория Ячменева критикует «Playboy» за неполноту раскрытия эротического образа гимнастки: безлико, статично, холодно, а «божественные ноги» и «лебединые руки» остались «как бы за кадром». Вдохновляясь спортивными воплощениями Хоркиной, журналистка требует от эротической фотографии личностного подхода и сексуальности «с человеческим лицом». Стирая грань между упражнениями на бревне и работой модели, Ячменева не только обосновывает появление эротических кадров в рубрике «Спорт», но и подтверждает право на обнажение как испытание и выявление себя.

Осенью 1997-го сверстницы Ани Лариной использовали этот ресурс, когда воплощали на страницах «Комсомолки» актуальные телесные образцы идентификации и субъективации. Через систему фотоконкурсов, сложившуюся к середине 1990-х, газета обустроила собственные презентационные пространства, значительно более нормализованные, демократичные и гибридные, чем поверхности скандальных таблоидов или престижных мужских журналов. Здесь читатели, но главным образом читательницы, состязались в возможности состояться при помощи своих фото. От региона к региону возможности различались. В октябре—ноябре 1997 года в Ростовской области можно было участвовать в двух конкурсах: всероссийском («Мисс КП») и региональном («Лицо “Комсомолки”»). Итоги «Лица» подвели 28 ноября. Читательницы, «решившие испытать силу своего обаяния», широко трактовали тему «лица», слали фото, дополненные «рассказиками о себе», и надеялись на публикацию. Редакция поддерживала дух вуайеризма, призывала начинать чтение с «любования на юных дев», обещала «маечки» и «коленки» в осенние холода, объединяла снимки в подборки и печатала их в «толстушке» — «Комсомолке» для субботнего чтения.

За время конкурса были опубликованы семь подборок и 40 фотографий. На каждой второй — ученица 8—11 класса. Жанна в миниюбке аккуратно восседала на мотоцикле. Ира в бикини позировала на фоне фотообоев. Наташа в спортивном купальнике расположилась средь буйных трав в позе человека, разбитого радикулитом. Юля по-русалочьи изогнулась, распустила волосы и, кажется, оставила себе из одежды лишь небольшое бюстье. А София, вперившаяся в камеру, решительно расстегнула жилетку, под которой благодаря качеству печати или ретуши не было ничего. Победа досталась 14-летней Кате[18], солнечно улыбающейся с погрудного портрета, скромно напоминающего о 1970-х. Выбирая юность и старую-добрую романтику, редакция вроде бы утвердила приоритет симпатии над желанием, а обаяния — над соблазном. Но, опубликовав безыскусные школьные упражнения в пинапе и прочих техниках инсценировки привлекательности, она подтвердила право подростков на широкий репертуар публичного самовыражения через тело — обнажение в том числе.

Чтобы участвовать в конкурсе «Голая правда», требовалось сфотографироваться без одежды. Соревнуясь за право стать лицом «Комсомолки», конкурсантки выбирали способ подачи себя. Одна расстегивала жилетку, другая рассказывала историю успеха в битвах за красоту. 14-летней Ольге «посчастливилось участвовать» в конкурсе «Ростовская красавица», а 15-летняя Наташа Ростова стала «Мисс Очарование Зернограда»[19]. В отличие от желтых «Скандалов», желтеющая «Комсомольская правда» поддерживала более широкий репертуар воплощения. А некоторые участницы обосновывали и усиливали свою позицию, задействуя структурный эффект предшествующих комсомольских дискурсов. На снимке Олеся в косичках и шортиках лежит среди летней степи. Она знает, что в 14 лет принимали в комсомол, а теперь просит «Комсомолку» «принять ее в ряды своих читателей». А русалка-Юля совмещает демонстрацию почти обнаженного торса с духовностью: «Верю в Бога, пишу стихи»[20]. И вера, и торс вписаны в новые — пусть и слабо согласующиеся — логики позитивной идентификации. Гарантом позитива стала вчерашняя витрина комсомольско-молодежной социализации, «Комсомольская правда».

Подписка на молодость

О том, что где-то за океаном «лолитки» ринулись в модельный бизнес, побуждая «ценить Женщину еще в девочке», «Комсомолка» писала в первой половине 1990-х. А к середине десятилетия с ее страниц звучала тревога о вступлении нимфеток-акселераток во взрослую жизнь, выраженная на языке сексуализации и виктимизации[21]. Как можно было тревожиться об этом и тут же публиковать снимки школьниц, видящих в фотомоделировании на страницах газеты шаг к модельному бизнесу?[22] Ответ я буду искать не в психоанализе, а в «создании устойчивой рыночной модели» издания[23].

В 1989-м «Комсомольская правда» по-перестроечному анкетировала свою аудиторию: «Печатать гораздо меньше больших по объему материалов? Переносить самые интересные и острые материалы на первую страницу?» В конце 1990 года, перестав быть органом ЦК ВЛКСМ и реагируя на подорожание бумаги, редакция сформулировала повестку выживания:

«Создать акционерное общество? Повысить стоимость подписки (поскольку денег, уже внесенных подписчиками, хватит лишь до 1 июля)? Резко (до двух полос) увеличить долю рекламы в газете? Печатать “Приключения космической ” и другие коммерческие материалы? Просить дотацию в ЦК КПСС (или у какой-нибудь другой партии)? Искать отечественных спонсоров (РАФ! КамАЗ! Миллионер Тарасов![24])?[25]

После приватизации в 1992-м все варианты, кроме партийной субсидии, были испробованы. Тогда же редакция сделала ставку на конкурсы и лотереи[26], привлекающие подписчиков. Они вытеснили читательские дискуссии, которыми славилась «Комсомолка» 1960—1980-х.

С форматом конкурсов экспериментировали. В 1991-м подписчиков призывали создать «иллюстрированную историю партии читателей». Попросту — поделиться фото самых счастливых моментов[27]. Но уже на следующий год приглашение приняло рыночную форму — теперь оно поддерживало конкуренцию и обещало материальное поощрение[28]. Автору лучшего письма о любви обещали поездку в Верону[29]. А в 1994-м организовали общенародный конкурс «Лицо России»[30]. За право быть видимым — «узнать себя» — впервые соперничали не продукты творчества, но лица: «неопознанного» бородатого деда в солдатской пилотке, трио «смешных девчонок из Кемерово», индейца-дошколенка, Сергея в бабочке из Вологды, Татьяны Ивановны из Балабаново, Анюты из Северска. Их монтировали в коллаж без учета различий в поле и возрасте, но масштабируя красоту. Марину из Усинска верстальщик выделил из ряда размером снимка[31].

Orlova ill 01.JPG
Сборка 1. Конкурсы красоты 1990-х и их участницы.


В 1996-м новый проект, совпавший с президентскими выборами[32], назвали «Мисс КП», отсекая участников-мужчин и обозначая претензию на народный конкурс красоты. Газете «надоели все эти Мисс Европы с Азиями», и теперь она звала подписчиц стать звездами вместе с «КП», без конкурсной толкотни под софитами[33]. Нужно было оформить подписку, а потом заселить своими фото и рассказиками «континент “Комсомолки”»[34]. Фотография первопоселенки Юли подсказывала: конкурировать за титул будут не только лица, но и тела. На снимке босоногая девушка в широкой юбке, собранной мягкими складками, и в расстегнутой рубашке сидит на каменистом пляже. Смотрит вдаль с полуулыбкой. Волосы распущены. Одно колено открыто высоко, другое — не очень. В темноте типографской печати, ретуши или загара проступает обнаженная грудь, бюстгальтер или лиф купальника. Поддерживая неоднозначность видимого, газета оставляла трактовку формата воплощения и степени обнажения своим читателям[35].

Верстали «Мисс КП» броско — узкими полосами на сером фоне с заголовком-цитатой, набранным курсивом. На полосе — 8—10 фото. В первых подборках мелькали то бабушка с внуками, то Галина Львовна из 1959-го. Постепенно возобладали актуальные репертуары исполнения молодости и красоты. Конкурс длился восемь месяцев и закончился судейством под началом Филиппа Киркорова. О старте «Мисс КП-97» объявили в апреле, однако к осени — в самый разгар подписной кампании — проект замер. Заполняя паузу, в региональной редакции организовали «Лицо “Комсомолки”» и без экивоков призвали участниц подписываться на газету — обменивать свою молодость и длинные ноги на «политграмоту». Положение «вне игры» для всех остальных закрепил выбор победительницы: ею стала самая юная конкурсантка.

У вчерашней молодежной газеты были основания, чтобы увидеть в девочках-подростках главных претенденток на участие в конкурсах: это их воображение было сформировано подиумом и коронами. Осенью 1997-го 14-летняя Алина писала в редакцию, что с детства мечтает стать моделью «и этот интерес в ней еще не остыл»[36]. Ростовская школа моделей «Имидж», соорганизатор регионального конкурса, с 1990 года набирала на учебу и поставляла на конкурсы будущих моделей, активно формируя детское «подиумное» воображение. Здесь «учили на красавиц» и «светски воспитывали» с 7 лет, готовили к работе в модельном бизнесе с 13-ти, предоставляли работу в профессии с 16-ти[37]. По результатам одного газетного конкурса «Имидж» обещал составить каталог моделей для рассылки ведущим рекламным агентствам[38]. И все это на фоне рассказов «Комсомолки» об успехах девочек-подростков в индустрии моды.

В 1995-м школьница, завоевавшая титул «Мисс Москва», давала интервью о реакции учителей на победу и ждала предложений от серьезных модельных агентств[39]. Алиса Суворова, «сбежав из школы», работала у Славы Зайцева с 13-ти[40], а потом появилась на первых полосах в качестве невесты Леонардо Ди Каприо, обещая всем девочкам, примеряющим на себя амплуа фотомодели, судьбу Золушки[41]. Кристину Семеновскую отобрали для работы в парижском агентстве в 14. Французское законодательство разрешало выходить на подиум с 16 лет: в ожидании своего часа будущая супермодель училась в парижской школе[42]. В России, где этих ограничений не было, у восьмиклассниц имелись все основания спешить: они могли стать теми 15-летними, кто «наступает на пятки»[43] аспирантке МГУ и модели агентства «Red Stars»[44]. Этот пересмотр границ детства — его уловили и коммерциализировали постсоветский модельный бизнес и новые экономики образа — имеет значение для понимания своеобразия эпохи.

Orlova ill 02.JPG
Сборка 2. «Лолиты входят в моду».


Осень—зима 1997 года, или Жанровая триада обнажения

И конкурс, и очерк об Ане Лариной появились под аккомпанемент отчетов о голых модах, новых советов по трудоустройству и рассказов о роли обнажения в карьере звезд.

С начала десятилетия высокая мода в «Комсомолке» все чаще оказывалась голой, сексуализированной, провокативной, «близкой к телу»[45]. Манекенщицы бесстрастно[46] отвечали на требования профессии отчуждением и видимым соматическим бесстыдством[47]. Газета упоминает о парижском показе Исаака Мизрахи, где рабочая операция стала зрелищем: через прозрачный экран зрители наблюдали за переодеванием моделей[48]. Она же раз за разом вписывает обнажение в хореографию и сценографию дефиле. В ноябре 1997-го Сергей Маслов писал, пересказывая немецкие модные обзоры, о стирании границы между одеждой и натурой. Блуза от МакКуина — «воротничок стойкой, а остальное — декольте». Платье от Версаче — «обвивающий тело от пят до подмышек сплошной разрез». Фотографии фиксировали движение «в направлении нудистского пляжа»[49]. Заметка с соседней полосы извещала о конкурсе, где за «Золотую вешалку» бились российские модельеры: фото груди, принадлежащей модели из агентства «Престиж», прилагалось[50].

На снимке агрессивная мода уже подействовала на усача начальственного вида: девушку у компьютера он придерживает за отсутствующую юбку. Это иллюстрация к советам для тех, кто в 1997-м искал работу. Елена Аракелян рекомендовала выверять резюме, уверенно продавать себя во время интервью и в том случае, «если вы женщина», стимулировать интерес работодателя, добавляя «легкую долю сексуальности в женский облик»[51]. В заметке была мудрость американских психологов и эйчаров из «Procter & Gamble», но не было инструкции о «долях». Дефицит восполняли картинка и заголовок. Катриона Келли предложила рассматривать поведенческие советы в качестве путеводителя по ценностям, практикуемым в российском обществе, разрывающемся между процессами цивилизации, модернизации и вестернизации[52]. В середине 1990-х читательницам предлагали гибридную аксиологию и агентивность: активное построение карьеры с элементами инструментального использования тела и сексуальности как его наиболее действенного ресурса[53] для устройства на работу, для сдачи сессии, для отпуска в лучшие дни лета[54]. Новые советы «Комсомолки» несли в себе мультимедийную двусмысленность: откровенное фото размещалось под неоднозначным заголовком и служило иллюстрацией к нейтральному тексту, полному здравого смысла. Читательница могла решать, насколько радикальной будет для нее рекомендация.

Тесную связь обнажения и головокружительной карьеры, «отвечающей нормам морали»[55], в «Комсомолке» устанавливали через истории и интервью звезд. Но чаще — через фотографии к ним. Бриджит Бардо защищает бездомных животных от мэра Москвы; Мила Йовович вспоминает свое происхождение; католическая церковь протестует, а Мадонна все равно выступает в Аргентине; Клаудиа Шиффер не боится конкуренции моделей из России, а Чиччолина занимается культурной дипломатией[56]. И всякий раз на вас, торжествуя, смотрит нагая, полуобнаженная или едва одетая заморская красавица, одним своим видом натурализующая рассказ об успехе, которого женщина может добиться в труде, общественной работе и борьбе за свободу. Осенью 1997 года материал про историю и тактики обнажения знаменитостей занял «подвал». Временам, когда сьемка нагишом перечеркивала карьеру в большом кино, противопоставили текущий момент, когда нагота тысячью и одним способом сопутствует славе и успеху. Актриса из «Секретных материалов» была порнодивой, а теперь она звезда. Ее коллега из «Скорой помощи» — звезда телесериала и потому фигурирует в мужских журналах. Супермен снялся голышом, доказав, что развод не лишил его равновесия. А первый теннисист мира позировал без одежды, протестуя против засилья спортивных лейблов. Самой «голой» музыкальной группой середины 1990-х назвали «Spice Girls», а «самой охотно раздевающейся кинозвездой» — Деми Мур[57]. Культурные репертуары наготы расширялись, а значения, которыми она может быть наделена, множились.

Orlova ill 03.JPG
Сборка. 3 Жанровая триада обнажения: мода, полезные советы, звездные истории
.


Модные образцы, полезные советы и модельные истории задают дискурсивную архитектуру легитимного — то есть актуального, полезного, красивого, респектабельного — обнажения в «Комсомолке» 1990-х. Однако поверхность появления голых в газете в те годы, как я покажу, была и сложнее, и разнообразнее.

Политическая археология и другие стратегии

Официальные конкурсы красоты, участницы которых дефилировали по страницам «Комсомолки» длинноногими шеренгами в купальниках или царственно громоздились победительницами в блестящих коронах, строго говоря, не были местом обнажения. А их субституты — соревнования на лучшую грудь, осиную талию или ноги — были[58]. И в 1992-м, и в 1995-м, и в 2000-м светские хроникеры «Комсомолки» пишут недобрые отчеты об этих событиях, по-разному распределяя ответственность за аморалку и трансгрессию. Они начинают с критики участниц за прогрессирующую «смелость нравов» и вульгарные поиски женственности после десятилетий эмансипации, а подытоживают короткой, презрительной характеристикой нравов жюри. Использование в названии первого очерка цитаты из революционной песни было дополнено изображением груди-победительницы и поставлено на поток. За десять месяцев до этого, вскоре после путча, в «Комсомолке» был опубликован очерк с таким же названием и голыми картинками, но — о борьбе ленинградских властей с эротической продукцией на улицах города[59].

В повторе я вижу не только бедность языка, но и потребность редакции испытать советский порядок репрезентации на прочность. Расценив новые соматические и эротические реалии как неправильно истолкованные свободы, журналисты подтвердили право социалистической революции оставаться мерилом и фигурой системности для всех революций. Сексуальной — в том числе. Но уже через год расклад изменился. В голых материалах «Комсомолки» советский пласт все чаще превращался в след, здесь и сейчас переписываемый новыми телами, которые утверждают свое право на реальность. Вчера на острове «Комсомольский» обитали комсомольцы, а сегодня — нудисты. Американский мужской стриптиз в Таллине показали в бывшем Доме политпросвещения. Режиссер, оформлявший сцену XXVII съезда, снимает голых людей. И уже совсем языком таблоида: бывший первый секретарь райкома, а ныне директор детского интерната оказался педофилом[60]. За исключением, может быть, последнего, эти дискурсивные события не очень легко вписать в континуум тотальной сексуализации (пост)советского культурного ландшафта, остроумно охарактеризованный Алиной Улюрой в терминах эпатажа — демонтажа[61]. Голое настоящее здесь ослабляет советские символические конструкции топологически — через производство дистанции. Вдохновляясь манипуляциями Гриши Брускина с закапыванием-откапыванием гипсовых тел ради превращения советской цивилизации в след[62], я буду говорить об этой стратегии как о политической археологии.

О порнографии «Комсомолка» пишет — вне зависимости от того, шокирует она или просвещает, — соблюдая визуальную сдержанность. Учит распознавать, сообщает о новостях порноиндустрии, расспрашивает мэтров. Неизвестную классику — кадр с Мэрилин Монро из порно-короткометражки 1947 года — печатают на полполосы. В репортаже из подпольной порностудии много рассказывают и мало показывают. Пугают сценой с участием коня и разбираются с изготовлением любительского порно старшеклассниками[63]. И в первой половине 1990-х, когда рубрика называется «На грани допустимого», и после того, как она превращается в «Запредел», основная нагрузка в выявлении пределов репрезентации и испытании их на прочность ложится на буквы. Порно в «Комсомолке» — это эстетическая, политическая[64], моральная, правовая, техническая проблема, а не повод для обнажения. Следуя этой логике, голые фотографии менее уместно печатать разве что в материалах о проституции. И действительно, работницы панели попадают на страницы «Комсомолки» одетыми и пристыженными[65], а стриптизерши — раздетыми и осуждаемыми.

Другое дело — секспросвет, которым газета занимается с 1994-го в рубриках «Мужчина и женщина», «Секс-клуб», «Эродром». Здесь на первый план выдвигают типовые изображения (полу)обнаженных пар. И пока журналисты пересказывают для женской аудитории переводные или доморощенные истины про мужчину, который любит ушами, или про простыни в цветочек, убивающие страсть, картинки к этим текстам — временами повторяющиеся[66] — поддерживают мужской взгляд. На них герои-любовники страстно прячутся за хорошо обозримых подруг, не полностью попадают в кадр или вовсе отсутствуют[67]. Когда эту же хореографию воспроизводят читатели, решившие поделиться с «Комсомолкой» снимками из собственной спальни, возникает ощущение, что «обучающие 1990-е» закончились[68].

Сегодня этот период все чаще трактуют как опыт свободы и освобождения, реализованный среди прочего через тело, обнажение, сексуальность[69]. Однако «Комсомолка», преодолевая запреты советского периода, в 1990-е не очень охотно сопрягала обнажение и свободу. Свобода, завоеванная публичным оголением груди, трактовалась как не та, избыточная или некачественная. Участник конкурса «Мужчина года», готовый обнажиться, описывался психологически — как человек «без комплексов»[70]. Ночную жизнь мегаполиса называли «завоеванием эпохи свобод», но ее клубная нагота расценивалась как удовольствие не для всех[71]. Демократичным опытом обнажения для всех были лето, море, курорт[72]. Его апофеоз — конкурс «Купальник-99 (n+1)». Редакция призвала слать фото «в купальнике и без», читательницы — слали. Признавать, что свобода без остатка равна отдыху, не хочется — а придется. Все остальное, что «Комсомолка» обнаружила и иронически артикулировала, существовало где-то за границей — там, где «Playboy» был «журналом свободных людей», а феминистки выходили на акцию за легализацию обнажения груди[73].

Куда охотнее газета оперировала образами и дискурсами соматического разнообразия, трактуя и поясняя его с помощью изображений голых людей, когда речь заходила о расширении границ телесного опыта или модификациях. Антропологического Другого ищут и находят не только в рассуждениях об ослаблении революционной аскезы в Китае, но и в ироничных фото строителей тела — бразильцев, неравнодушных к пластической хирургии[74]. Корреспонденты «Комсомолки» экспериментируют с расширением границ сексуальности: участвуют в тантрическом семинаре, потребляют «Виагру», снимают проститутку по телефону, ищут жесткое порно, посещают мужской стриптиз, занимаются киберсексом[75]. На камеру зафиксированы два эксперимента: тантра и стриптиз. Разнообразие модификаций — от карнавального боди-арта и декриминализуемых татуировок до операций по смене пола — трактуются однообразно[76]. Играючи или делая над собой видимое усилие, газета и ее корреспонденты учатся уважать право современников на личный проект тела и писать «обо всех если не с симпатией, то с соучастием»[77].

Гендерные расширения обнажения

Еще в 1990-е проникновение в (пост)советские медиа сексуализированных образов женщин, их массовое тиражирование и коммодификация из перспективы феминистской критики были охарактеризованы политически — как проявление нового зма, порнография, насилие и эксплуатация[78]. Работая с голым корпусом «Комсомолки» на исторической дистанции, я обращаю внимание на гендерное разнообразие в объектифицирующих стратегиях; на примере единичных дискурсивных событий характеризую различия в использовании редакцией изображений женских и мужских тел; обнаруживаю нишу для женского визуального удовольствия; выявляю гендерный дисбаланс в освоении читательницами субъективирующего потенциала обнажения.

Репортажи с мужских конкурсов красоты, перемежающиеся обсуждением перспективы обнажения; рассказ о юноше, намеренном участвовать в женском конкурсе, и экспонирование его торса; интервью с актером о шоке публичной наготы и инфраструктуре насилия на съемках эротических сцен; голые дефиле и разоблачение спортсменов; мужская нагота в материалах о сексуальном просвещении и операциях по смене пола[79] — эти события, почти всегда единичные, тем не менее подрывают гендерную однородность объектификации. Однако репертуар мужской наготы в газете 1990-х был существенно беднее женского, а его визуальная модальность — слабее[80]. Без одежды выставлены статисты. Те, чьи имена известны, как правило, защищены: Стинг — йогой и позой лотоса, Борис Беккер — любимой девушкой, прикрывающей его от камеры, а Владимир Жириновский — белыми «боксерами» и непроработанной визуальной формой портретирования лидера думской фракции без одежды[81]. Защищенные, мужчины «Комсомолки» не осваивают и не присваивают обнажение в качестве техники выявления и проявления себя. В каком-то смысле они объективированы больше, чем женщины. Редакция допускает неточности и осечки в использовании нелепых, нечетких, замещенных образов мужского тела. Несчастный, оставленный без штанов, репрезентирует большие траты поляков на домашних питомцев. Атлетически сложенный красавец, глаза которого заретушированы, а трусы приспущены, замещает бывшего партийного начальника-педофила. А ряд женских ног маскирует брешь в визуальной репрезентации, возникшую в интервью с гомосексуальным мужчиной, зарабатывающим на жизнь проституцией и сутенерством[82].

Женская нагота дискурсивно проработана лучше, а потому в операциях с ней наблюдаются сбои иного рода: оскорбительные обобщения и дискриминирующие смещения. Если голое тело используют для репрезентации негативных явлений или действий — имперских амбиций, грязных игр в политике, аморалки в сауне, циничных измен отцов семейств, нецивилизованного поведения российских туристов[83], — это женское тело. Оно грязное или слабое вне зависимости от развития сюжета и позиций героев журналистских материалов. Так, очерк о девушке, защитившей себя в суде по делу об изнасиловании, дополнен силуэтом раздетой, хрупкой, беззащитной жертвы[84]. Если сексуализация и коммодификация подчиняют себе, пусть и в разном масштабе, как женские, так и мужские тела, то негативная визуальная риторика в «Комсомолки» 1990-х мизогинична, ее голый троп — женщина. Сходная ситуация со стриптизом. Через фотофиксацию и комментирование мужского стриптиза газета артикулирует женское желание и демонстрирует отсутствие гендерной монополии на бытие-под-взглядом[85]. Но на фоне амбивалентных — возбужденно-возмущенных — реакций на оголение мужчин оценка профессионального стриптиза, осваиваемого или исполняемого женщинами, остается негативной.

Стриптизерши (точнее, ученицы школ стриптиза) первыми попали на страницы «Комсомолки» без одежды и визуального прикрытия, обеспечиваемого художественной фотографией[86]. Оптика-doc позволила высветить в них лимитчиц, променявших ремесло буфетчицы, уборщицы, медсестры или штамповщицы на пилон: «Идти на конвейер не хотят. И на панель, кстати, тоже»[87]. В суровой трактовке стриптиза как нетрудового решения производственных вопросов[88] различима реакция на распад социндустрии и предчувствие постиндустриальной экономики знака. Критика раздается на фоне системных сбоев в идеологической мобилизации красоты. Эта стратегия до последнего использовалась газетой для закрепления одобряемых моделей социализации, оживления обветшалых идеологических схем и подтверждения производственных успехов с помощью привлекательных комсомольских лиц[89]. Мобилизация по инерции продолжилась даже тогда, когда социалистическое производство пришло в упадок[90]. И еще какое-то время после разрыва семиотической связи девушки и народного хозяйства их сопоставляли[91]. «Комсомолка» начала 1990-х с пониманием и одобрением писала о красавицах из ударниц социалистической индустрии, превратившихся в посланниц капиталистической экономики[92], — но не о стриптизершах. В стриптизе не просто было до неприличия много тела[93], но и происходило перераспределение контроля над репрезентацией. А это уже вопрос политический.

Orlova ill 04.JPG
Сборка 4. Девушка и народное хозяйство: связь, напряжение, разрыв.


Если связь женского образа с производством в последние годы существования СССР проговаривалась ясно и четко, то близкие отношения советских красавиц с властью подразумевались, но не озвучивались. Поэтому эротическая фотосессия, сделанная для «Playboy» внуком большого советского фотографа, была воспринята в начале 1990 года как вызов, затрагивающий устройство идеологической машины. Александр Бородулин снимал вызывающе полуголых девушек на фоне Ленина, знамени, «Правды» и прочих атрибутов, тем самым обнажая базовый прием эпохи позднего социализма — интимные, но циничные отношения объективируемого субъекта с советской идеологией. Виктор Горлов что-то почувствовал, назвав эту операцию «духовным стриптизом»[94].

В год старта «Мисс КП» принципиально иное отношение к стриптизу озвучила не газета, а ее видные героини, которых нельзя было назвать лимитчицами. В прокат вышел «Стриптиз» Эндрю Бергмана с «самой голой» звездой 1990-х в главной роли. В интервью для «Bunte», перепечатанном «Комсомолкой», Деми Мур призналась, что, показывая голое тело, преодолела страх перед ним, пережила колики в желудке и наслаждение властью, когда «медленно раздевалась перед целой ордой статистов». Она назвала стриптиз техникой, «полезной для собственного эго», и рекомендовала женщинам прокачивать свою субъективность, обнажаясь перед зеркалом:

«Я считаю, что каждой женщине однажды стоило бы встать перед зеркалом и заняться стриптизом. Это невероятно раскрепощает. Женщин так воспитывают: все, что ниже пояса, — запретная зона. Стриптиз же перед зеркалом неизбежно приведет к тому, что женщина заново откроет собственное тело и сексуальность»[95].

Если американская актриса предложила «каждой женщине» стриптиз перед зеркалом, то российская певица после фотосессии для «Playboy» призвала «всех женщин» фиксировать свою наготу на камеру субъектификации ради[96]:

«Когда снимаешься обнаженной, раскрепощаешься внутренне и чувствуешь себя иначе даже в быту. Призвала бы всех женщин: если вы никогда не снимались обнаженной, вы многое потеряли. Попробуйте, и вы поверите в себя!»[97]

Кто-то последовал призыву еще до того, как он прозвучал. «Комсомолка» поддержала своих читательниц.

Orlova ill 05.JPG
Сборка 5. Стриптиз: обнажение приема.


Для голого корпуса, наработанного газетой за первую половину 1990-х, характерны вторичность и отсутствие разнообразия. Сначала «Комсомольская правда» эксплуатировала ресурсы немецкого еженедельника «Bunte», затем получала визуальный контент от других иностранных изданий и по каналам ИТАР-ТАСС, цитировала «Playboy», задействовала типовые образы и составляла коллажи. Фотоконкурсы («Фото-89», «Фотоконкурс-93», «Ракурс», «Мужчины и женщины»), доставшиеся газете в наследство от эпохи художественного творчества широких народных масс, привносили визуальное разнообразие: культуристы или зябкий мальчик в дýше, но чаще — невеста, ныряющая в прорубь, голая Маргарита с метлой на ростовской крыше, женщина-киборг или голые акты[98]. Навязчивое стремление конкурсантов рубежа 1980—1990-х фотографировать женщин зафиксировал фоторедактор «Советского фото»[99]. О Дмитрии Зубровском — одессите, романтике, бессребренике и «фотографе тела» — «Комсомолка» рассказала с симпатией[100]. А обнаженные на этих и других снимках остались эстетическими объектами и безымянными фигурами. Ситуация изменилась во второй половине десятилетия, когда читательницы, посылая на центральные, региональные, сезонные конкурсы свои фотографии, оставили без имени фотографа, выдвинули на первый план себя и заодно обеспечили поставку оригинального и бесплатного визуального контента в газету.

Инициировав конкурсы, «Комсомолка» создала культурный диспозитив массового воплощения. Этот проект газета реализовала задолго до наступления эпохи социальных сетей и, что не менее важно, в условиях инфраструктурного и символического дефицита позитивной идентификации, испытываемого частью соотечественников и соотечественниц после распада СССР. Эту возможность читательницы распознали и использовали. Иначе зачем бы бабушка слала в газету фото внучки-школьницы в купальнике, доказывая, что она самая красивая; крестная — снимок крестницы, которая плещется в ручье топлес потому, что любит закаляться и хочет быть моделью; родственники — фото Анечки, которой 14, а значит, она могла бы вступать в комсомол или выйти на подиум? Мама больного Андрейки просит опубликовать фото, что порадует их с сыном. Девочка из таежного поселка, где фотограф бывает раз в год, дождалась его и высылает снимок. Эффектная блондинка принимает в кадре затейливую позу, демонстрируя восстановление после травмы позвоночника. На снимках — юные модели и прапорщики в погонах, девушки с гитарами и дамы в вечерних платьях, девочки с козлятами и плюшевыми медведями, купальники в будуаре и на пляже, бухгалтеры, работники аптек и учителя, будущие юристы и психологи, выпускницы школ стиля и красоты. Они мечтают слетать на Луну и побывать в Италии, каждый день видеть дельфинов и ухоженных людей. Катаются на роликах и играют в футбол. Хотят быть хорошими друзьями и счастливыми людьми. Кто-то снимает мерки своей красы или пишет объявления о знакомстве. Их тоже печатают. Но таких единицы. Счастье в личной жизни и семья в конкурсном дискурсе едва намечены. Участницы утверждают себя через самовыражение и реализацию в профессии. И могло бы показаться странным, что эти тексты прилагаются к снимкам, на которых одетые, полуголые и изредка совсем обнаженные девочки, девушки, тетеньки принимают эффектные позы, осваивают пластические репертуары привлекательности, тренируются в техниках соблазна и экспонирования себя, если бы не дискурсивная архитектура обнажения, которую «Комсомолка» выстроила к середине 1990-х.

Orlova ill 06.JPG
Сборка 6. Конкурсная диаграмма обнажения: «Фотомодель Дона» (первый ряд), «Мисс КП» (второй ряд), «Лицо комсомолки» (третий ряд), «Купальник 1999» (
n+1) (четвертый ряд).


Конкурс «Мистер КП» на «самого обаятельного, мужественного и веселого подписчика» организовали в 1996-м — уж слишком настойчиво дети и взрослые бомбардировали организаторов «Мисс КП» своими фото. Сверстали в фирменном стиле конкурса — серые столбцы, курсив — несколько подборок и остановились[101]. На снимках — матерый рыбак с гигантской добычей, голый по пояс мальчик с эспандером (он подтягивается 17 раз и бросает гранату на 40 метров), юноша на корточках за чисткой картошки, лыжник и заместитель гендиректора с доски почета[102]. Если использовать нарративные аналогии, среди снимков, присланных на «Мистера КП», истории жизни преобладают над историями себя[103]. Мужчины демонстрируют значимый вид деятельности, а женщины, участвующие в «Мисс КП», — себя. Юлия Лернер рассматривает дефицит историй себя, для которых важен личный или автономный выбор, идентичность, эмоции, в качестве маркера ущербной советской субъективности, и объясняет его отсутствием в СССР инфраструктуры (психо)терапевтической культуры[104]. Можно ли эксперименты читательниц с утверждением себя через фотомоделирование и воплощение на страницах газеты счесть гендерно асимметричной компенсацией нехватки собственного «я»?

Шандыбин против «Комсомольской правды»

В декабре 2000-го в телесуде на канале ТВЦ «слушалось дело» Василия Шандыбина против «Комсомольской правды». Коммунист и депутат обвинял редакцию в аморалке и тлетворном влиянии на молодежь. Но почему именно «Комсомолка»? Рупором сексуальной революции слыл «Московский комсомолец», где в 1980-е затевали конкурсы красоты, а в 1990-е во всю полосу печатали обнаженку, устраивали конкурсы эротической фотографии, сближали (био)политику и сексуальность за обсуждением публичных домов в армии, перспектив стерилизации или легитимации промискуитета. Под настоящим судом за порнографию побывал Алексей Костин, московский издатель рижской газеты «Еще», где литераторы, используя порнографическое в качестве приема, осуществляли демонтаж несовершенного мира и героя. «СПИД-Инфо» дал советскому человеку цензурный язык для описания половой конституции и веселую науку о сексе, расширив воображаемые миры доморощенной сексуальности. Здесь рассказывали, что, накачав влагалищные мышцы, можно не только доставить сексуальное удовольствие партнеру, но и причинить ущерб насильнику; давали советы тем, кого возбуждает скорость; информировали о возможностях клинического секса. Письма читателей, публикуемые «СПИД-Инфо», стали не только пищей для анекдотов, но и первым публичным полилогом о сексуальности. В конце 1990-х можно было судиться не только с газетами, но и с редакциями телепрограмм. Ток-шоу «Про это» с Еленой Ханга выходит на НТВ с 1997-го[105], гибрид новостной передачи и стриптиза «Голая правда» со Светланой Песоцкой на М-1 — с 1999-го. Казалось, для обвинений депутата были куда более подходящие кандидаты.

Возмутительным и недопустимым Шандыбин считал совмещение в популярном издании — «Комсомолка» была одним из лидеров тиражей в постсоветской России — хорошо различимого советского следа и актуальной несоветской политики. Через гибридный суд, совмещающий в себе судебное заседание и телевизионное зрелище, депутат и медиаперсонаж требовал нейтрализовать идеологически вредоносный гибрид:

«Высокий суд, считаю, что “Комсомолка”, которая когда-то была передовым авангардом молодежной прессы, [...] сегодня стала бульварной газетой. На страницах [...] публикуются материалы, где используются слова из ненормативной лексики, разбираются подробности секса, смакуются непристойности, печатаются фотографии просто порнографического свойства. [...] В советское время газета была награждена многими орденами за свой ратный труд и благородные дела. Сейчас же она позорит свое название. Нынешняя газета его не заслуживает. Я хочу обратиться к Министерству печати с требованием о переименовании газеты, создании Совета по нравственности и введении цензуры на публикации, оскорбляющие общественную мораль»[106].

Представителем ответчика был Леонид Захаров, свидетелями — Дарья Асламова и Ярослав Голованов. Голованов отвечал за ордена и славное прошлое. Асламова, военный корреспондент и «сексуальная революционерка», за беспутное настоящее, где Эрос все же оказывается сильнее Танатоса. Все вместе они апеллировали к растущим тиражам, доказывая правильность редакционной политики; отстаивали интересы читателей, выбравших новую жизнь и мораль; взывали к «удивительным переменам», переопределившим и форму, и идеологию СМИ «за последние десять лет». Защищая свое право на новую медиаполитику, редакция не собиралась отказываться от символического капитала советского прошлого. Сохранив имя и ордена, она продолжала его использовать: утверждала себя в качестве арены социализации, места, где создаются, тиражируются и предлагаются самой широкой аудитории образцы поведения, оценки и идентификации. Старые идеологические аппараты и новые способы использования инфраструктур, свежие символические формы и по старинке востребованные примеры для подражания, буденовка и обнаженный бюст — именно такой газета представлялась читателям в год своего семидесятилетия[107] — образовывали интердискурсивные комбинации с уникальными свойствами. Выявление их устройства и разнообразия — один из способов доступа к эпохе больших социальных изменений.

В отличие от ностальгического гибрида «Старых песен о главном», немало поспособствовавшего восстановлению советских символических форм через стилизацию и аффект, гибридизация, которую производила «Комсомольская правда», обеспечивала дистанцирование от советских способов существования. Открывая мир и тело заново, газета обещала — не только Ане Лариной — новое воплощение, степенью радикальности которого можно было управлять.



[1] Статья подготовлена при финансовой поддержке фонда «Президентский центр Б.Н. Ельцина» в рамках проекта «Социальная история России (1990-е годы)», реализуемого в Национальном исследовательском университете «Высшая школа экономики».

[2] Из песни Монеточки «90-е», см.: www.youtube.com/watch?v=n4h-WpSsXVw.

[3] Нормы сообщества. Раздел III «Спорный контент». П. 14 «Изображение действий сексуального характера и обнаженного тела взрослых людей» (www.facebook.com/communitystandards/adult_nudity_sexual_activity).

[4] См., например: Дмитриев задержан: новый поворот в деле о педофилии // Газета.ру. 2018. 28 июня (www.gazeta.ru/social/2018/06/28/11817961.shtml).

[5] См., например: Барнаульская учительница уволилась из школы под давлением из-за фото в купальнике // Тайга.Инфо. 2019. 25 марта (https://tayga.info/145640).

[6] См., например:  начальника штаба «Молодой гвардии» ЕдРа изумили Россию (http://9tv.co.il/news/2019/03/29/268797.html). О временах, когда такие фотографии выкладывали, см.: https://ru-compromat.livejournal.com/351967.html.

[7] Turner B. Body and Society: Explorations in Social Theory. London: Sage, 1996. P. 1.

[8] Крис Жийяр и Пол Хиггс описывают соотношение корпореальности и воплощения, отталкиваясь от разграничения тела как источника и средства автономного социального действия, предложенного Донной Харауэй. Тело, рассмотренное в аспекте корпореальности, — это деятельный в своей материальности и дискурсивности участник взаимодействия. Его состояния задают контекст для воплощений — разных способов телесного исполнения социальности, ее реализации в теле и посредством тела (Gilleard Ch., Higgs P. AgingEmbodimentand the Somatic Turn // Age, Culture, Humanities: An Interdisciplinary Journal. 2015. № 2. Р. 17—33).

[9] В анализ включены 813 фотокопий, сделанных мною в процессе сплошного мониторинга «Комсомольской правды» за 1988—2001 годы. Региональные материалы изучены на примере «Комсомольской правды в Ростове-на-Дону».

[10] Журналист Андрей Коняев, вспоминая о детстве — своем и постсоветской бульварной прессы, — упоминает о рубрике с фото голых читательниц, возникшей в период упадка любимой газеты (Коняев А. Скандалы, интриги, исследования // Лента.ру. 2012. 1 ноября (https://lenta.ru/columns/2012/11/01/chupakabra)).

[11] Аверкин С. «Теперь хоть уродиной не называют» // Комсомольская правда. 1997. 10 декабря.

[12] Жеребкина И. Гендерные 90-е, или Фаллоса не существует. СПб.: Алетейя, 2003. С. 21—22.

[13] Фуко М. Археология знания. СПб.: Гуманитарная академия, 2004.

[14] Ячменева В. Мама увидела эти снимки и сказала: «Красиво» // Комсомольская правда. 1997. 30 декабря.

[15] Емельянов И. Если в спорте ты герой, обнажайся — и в «Плейбой»! // Там же. 1998. 27 июня.

[16] Якунин И., Горячев В. Голая правда о звездах спорта // Там же. 2001. 12 января.

[17] Из перспективы, которую задает «Комсомольская правда» в 1990-е, «Playboy» — это золотой стандарт обнажения.

[18] Конкурс «Лицо “Комсомолки”» подошел к концу // Там же. 1997. 28 декабря.

[19] Девушек любят молодых, длинноногих, политически грамотных // Там же. 1997. 17 октября; Красавиц по осени считают // Там же. 1997. 31 октября; Эти юные натуры открыты любованию // Там же. 1997. 14 ноября.

[20] Девушки верят в бога, поют, пишут стихи и… любят «Комсомолку» // Там же. 1997. 3 октября.

[21] Зозуля В. Лолиты входят в моду // Там же. 1993. 19 мая; Заворотный С. Когда секс походит на детские шалости, это уже серьезно // Там же. 1995. 19 января.

[22] В рамках предыдущего конкурса — «Фотомодель Дона-96» — участницы выражали отношение к работе мечты: «Я очень хочу победить, потому что мечтаю стать фотомоделью, но мои родители на это никак не смотрят» (Женя, 15 лет); «Однажды в детстве я была фотомоделью в журнале “Новые товары”, [...] рекламировала одежду» (Аня, 15 лет); «С детства мечтала стать манекенщицей. Первые шаги уже сделаны — прохожу стажировку в театре моды» (Оля, 17 лет).

[23] Шкулев В. Страна нашей газеты // Журналист. 1995. № 5. С. 22—23.

[24] Первый советский легальный миллионер, директор кооператива «Техника».

[25] Умереть стоя или жить на коленях? // Комсомольская правда. 1990. 21 декабря.

[26] Суперлотерея «КП». Только среди подписчиков // Там же. 1995. 3 июня.

[27] См., например: Я был счастлив, когда «Комсомолка» стоила три копейки // Там же. 1991. 7 сентября.

[28] Мелани Илич, изучающая (пост)советские конкурсы красоты, трактует формуляр конкурса иначе — как гибрид западной конкуренции и (соц)соревнований: Ilic M. Women and Competition in State Socialist SocietiesSoviet-Era Beauty Contests // Competition in Socialist SocietyStudies in the History of Russia and Eastern Europe. London: Routledge, 2014. P. 159—175.

[29] О любви немало писем сложено // Комсомольская правда. 1993. 3 апреля.

[30] Россия-Россия, покажи личико! Конкурс! // Там же. 1994. 8 июля.

[31] Россия-Россия, покажи личико! // Там же. 1994. 29 июля.

[32] Марина Либоракина увидела в синхронизации конкурсов красоты с выборами в Верховный Совет СССР в 1988 году компенсаторную форму «демократии для женщин», чье участие во власти сокращалось. Либоракина М. Обретение силы: российский опыт. М.: ЧеРо, 1996. С. 76.

[33] За 10 лет отношение «Комсомолки» к конкурсам красоты менялось. В конце 1980-х газета отстаивала свое право на артикуляцию «красоты» и показывала красавиц за кулисами в неприглядном виде. В начале 1990-х — критиковала организацию конкурсов, но признавала красоту участниц. Следила за парадом «Мисс пресса», «Мисс МПС», «Мисс КГБ», «Мисс неволя» etc. — потом писала как о чем-то скучном, приевшемся. Но жизнью и карьерой королев, выделяя из них Юлю Курочкину, интересовалась, а интересы обманутых спонсорами красавиц защищала. См.: Мельник М., Компаниченко С., Климов О. Красоти-ща! // Комсомольская правда. 1989. 19 мая; Резанов Г., Хорошилова Т., Жигайлов Э. Меня дразнили «каланчой» // Там же. 1993. 21 января; Резанов Г., Хорошилова Т., Филатов А. Прошлый полуфинал… на закуски был щедрее // Там же. 1993. 15 декабря; Феликтистова Ю. Хорошенькая девушка, она и в сельпо хорошенькая // Там же. 1994. 18 ноября; Носова О, Успенский Е. «Девочка, хочешь конфету? А нету!»: королеву красоты оставили без призового Вольво // Там же. 1995. 28 октября; Синякевич И., Макалович И. Вице-мисс Европа на мужчин не обращает внимания // Там же. 1996. 22 ноября; Аверкин С. В мордовских лагерях выбрали «Мисс неволю» // Там же. 1999. 24 ноября. За организацию конкурсов «Комсомолка» взялась на фоне символического и экономического кризиса этого жанра, ослабления его претензий на гегемонию в производстве живых образов красоты и их сертификации. Реакцией на гегемонию и тотальную реификацию стали жестокие проявления иконоклазма: королев красоты Сочи и Владивостока облили кислотой. Неизвестные выжгли лица тех, кто в случае успеха мог стать лицом бренда. См.: Островская Н. Кто облил кислотой принцессу весны? // Там же. 1998. 20 января; Турьялай С. В лицо очаровательной Мисс Сочи неизвестный подонок плеснул кислотой // Там же. 1999. 11 сентября. Газета уловила и оформила потребность в более мягких и менее объективирующих форматах экспонирования красоты.

[34] Три маленьких условия — и вы суперзвезда! // Там же. 1996. 2 апреля.

[35] Хелен Макдональд считает двусмысленности базовой технологией репрезентации женской наготы. См.: McDonald H. Erotic Ambiguities: The Female Nude in Art. London; New York: Routledge, 2001. В эротических двусмысленностях, поддерживаемых «Комсомольской правдой», я вижу культурный и политический код 1990-х.

[36] См. сн. 19.

[37] См.: Шаги истории Имидж-центра (www.image-elite.com/anniversary.html).

[38] Внимание, конкурс! // Комсомольская правда. 1996. 29 июля.

[39] Стремидловский С., Успенский Е. Мисс Москва-95 мечтает принять молочную ванну // Там же. 1995. 24 февраля.

[40] Суворова А. В модельный бизнес сбежала из школы // Там же. 1996. 2 февраля.

[41] Ди Каприо влюбился в российскую фотомодель // Там же. 1998. 11 июня. Сообщения-молнии о том, что Джеймс Бонд ждет первенца от Мисс Саранск, а экс-муж Линды Евангелисты женится на русской манекенщице, к концу 1990-х стали походить на отчеты о национальных достижениях.

[42] Зана Ж.-К. Школьница из Москвы покорила Францию // Там же. 1996. 8 марта.

[43] Григорьева И. Девушки с округлыми формами не в моде // Там же. 1996. 2 февраля.

[44] Кризис доверия к школам и модельным агентствам проявился в усталости от конкурсов и больших репрезентаций, переделе собственности в модельном бизнесе и серии публикаций, разрушающих репутацию ведущих агентств России. См.: Смирнов Р., Улева Т. Было ли агентство Red Stars элитным борделем? // Там же. 1999. 9 июля; Фотомодели или секс-рабыни? // Там же. 1999. 17 декабря.

[45] Долгополов Н. Все выше, и выше, и выше… берегитесь мужчины // Там же. 1991. 1 января; Шанель нараспашку // Там же. 1993. 11 февраля; Резанов Г., Хорошилова Т., Филатов А. Меньше платья — больше тела // Там же. 1994. 5 апреля; Бояркина Н. Стиль должен быть зовущим // Там же. 1994. 6 марта; Карасина Е. «Нью Вумэн». Накинь, милашка, комбинашку // Там же. 1995. 16 мая; На большом празднике моды в Париже // Там же. 1998. 4 февраля; Левина Е., Галеев А. В прозрачном платье Анне Карениной будет холодно лежать на рельсах // Там же. 1998. 27 ноября.

[46] Тогда как мужчины на подиуме выражали страсти и провоцировали их: Цыганкова И. На каждую ягодицу свитера не натянешь // Там же. 1998. 9 марта.

[47] И не только манекенщицы. Амалия Мордвинова — она сыграла главную роль в шахназаровских «Снах», обнаживших политико-онейрическую форму 1990-х — на вопрос «Комсомолки» ответила: «Если я начну стесняться наготы, то не смогу существовать в профессии»[47]. Левина Е., Панкратова Л. «Нагота — мой сценический костюм» // Там же. 1998. 4 октября. Рассказы актеров — смешные, неловкие, драматические — о съемках эротических сцен стали приметой газеты начала 1990-х. См., например: Неизвестное кино // Там же. 1991. 5 октября. А мужская и женская нагота, изображение половых актов — одним из атрибутов российского кинематографа тех лет. Attwood L. Young People, Sex and Sexual Identity // Gender, Generation and Identity in Contemporary Russia. London; New York: Routledge, 2002. P. 103—128. В середине 1990-х наметился другой тренд: отказ от обнажения как проявление достоинства и признак уверенного существования в профессии: Левина Е. В постели за Машу работает дублерша // Комсомольская правда. 1995. 17 октября.

[48] Б.А. Осень, мода, кутюрье // Там же. 1994. 3 августа.

[49] Маслов С. Как модно раздеться за хорошие деньги // Там же. 1997. 6 ноября.

[50] 1997. Платье года обнажило грудь // Там же. 1997. 6 ноября.

[51] Аракелян Е. Мини и труд все перетрут // Там же. 1997. 6 ноября.

[52] Kelly С. Advice Literature, Polite Culture, and Gender from Catherine to Yeltsin. New York: Oxford University Press, 2001. P. XII.

[53] См. подробнее: Cohen S. Image of a Secretary: A Metapragmatic Morality for Post-Soviet Capitalism // Anthropological Quarterly. 2013. Vol. 86. № 3. Р. 725—758.

[54] Чем глубже ваше декольте, тем мельче выглядит профессор // Комсомольская правда. 1996. 10 декабря; Левина Е. Начальника лучше брать голыми ногами // Там же. 1997. 25 июля.

[55] В комментарии к фотоматериалу ИТАР-ТАСС «Комсомолка» сопоставляет (не)приемлемые способы заработка телом. Постыдной плохо оплачиваемой проституции с Тверской она противопоставляет легальный и доходный модельный бизнес за рубежом (Куколки и аполлоны // Там же. 1995. 27 апреля).

[56] Долгополов Н. Мадонна: Я такая, какая есть // Там же. 1992. 14 октября; Заворотный С. Клаудиа Шиффер не боится конкуренток из России // Там же. 1993. 18 июня; Иванов С. Маленькая льдинка на пикантном месте: Шарен Стоун — самая желанная женщина Голливуда // Там же. 1994. 15 февраля; Бардо Б. Не дадим Лужкову отстрелять бродячих собак // Там же. 1997. 21 июня; Йовович М. В новом фильме я буду играть проститутку // Там же. 1997. 25 июля.

[57] Мошечков С. К богатству, славе и зрителям многие звезды Голливуда шли нагишом // Там же. 1997. 6 ноября.

[58] Резанов Г., Хорошилова Т., Корнеев В. В царство свободы дорогу грудью проложим себе // Там же. 1992. 20 июня; Резанов Г., Хорошилова Т. У «Мисс осиная талия» острое жало // Там же. 1995. 7 апреля; Резанов Г., Хорошилова Т. Борис Щербаков падок на «ягодки» // Там же. 2000. 10 марта.

[59] Монахов А., Веленгурин В. В царство свободы дорогу грудью проложим себе? // Там же. 1991. 28 августа.

[60] Кулибаба Ю., Веленгурин В. Голее некуда // Там же. 1992. 20 августа; Резанов Г., Хорошилова Т., Филатов А. Секс натощак // Там же. 1992. 14 января; Филиппов А. Сексуальный кошмар в детском интернате // Там же. 1995. 15 марта; Милкус А. Голые зады «генеральского пляжа». Девять лет снимает фотограф Сергей Мотричко тела простых, но абсолютно голых тружеников на бывшем пляже для партийной элиты // Там же. 1996. 23 августа.

[61] Улюра А. Митьки не сексуальны, или Эротизация «пограничья» образца 1990 года // Новое литературное обозрение. 2007. № 83—84. С. 227—251.

[62] Брускин Г. Коллекция археолога. М.: Ударник, 2013.

[63] Порнуха. Репортаж из студии, где делают очень грязное кино // Комсомольская правда. 1994. 9 апреля; Константинов В. Порнокопытные // Там же. 1994. 6 января; Воронец Д. Порнуха вороной масти // Там же. 1994. 19 августа; Брасс Т. Моими учителями были Козинцев и Эйзенштейн // Там же. 1998. 7 апреля; Синельников А. Порноклассницы // Там же. 1999. 12 февраля; Горохов К. Нагие и знаменитые. В Лас-Вегасе отметили самых крупных ударников порноиндустрии // Там же. 2001. 18 января.

[64] Реагируя на уголовное преследование редактора газеты «Еще», «КП» сформулировала (в формате дайджеста) либеральную позицию по вопросу порнографии: «Большинству людей нет дела до фривольной газетки с голыми попами. Однако для моралистов в погонах и в штатском она стала пробным шаром, который покажет, насколько можно будет ограничивать с трудом добытые гражданские свободы» (Жебровска А. «Еще» не вечер, но уже сажают // Там же. 1994. 17 мая).

[65] Козырева Ю., Николаев А. Пройдемте, девушки // Там же. 1989. 16 ноября; По чем вы, девочки? Карта перелетов «ночных бабочек» // Там же. 1993. 12 мая; Смирнов Е. Московская милиция входит в рынок, торгуя ми // Там же. 1994. 24 ноября; Сердюков М. «Ночные бабочки» залетели в Стамбул // Там же. 1995. 19 апреля.

[66] О визуальной бедности российского рынка эротической/порнографической продукции 1990-х см.: Гощило Е. Новые члены и органы: политика порнографии // Женщина и визуальные знаки / Ред. А. Альчук. М.: Идея-Пресс. С. 107—144.

[67] Семь секретов о мужчинах и сексе // Комсомольская правда. 1994. 24 ноября; Почему простыни в цветочек убивают влечение на корню? // Там же. 1999. 17 августа; Носова О. В постели женщина счастливее мужчины! // Там же. 2000. 27 января.

[68] Алла. А все так невинно начиналось… // Там же. 2003. 17 марта.

[69] Кондаков Е. Русская сексуальная революция. М.: Октопус, 2008; Музей 90-х. Территория свободы. М.: Новое литературное обозрение, 2016; Waters E. Soviet Beauty Contests // Kon I., Riordan J. (Eds.). Sex and Russian Society. Bloomington: Indiana University Press, 1993. P. 116—134.

[70] Резанов Г. Мужчина за 2 руб. // Комсомольская правда. 1989. 3 сентября.

[71] Фотокор Филатов снимал закрытые вечеринки как декаданс и карнавал: Давайте сбросим все лишнее // Там же. 1995. 13 января; Модели продемонстрировали наготу // Там же. 1995. 2 февраля; Лучшая модель — голая модель // Там же. 1995. 5 мая; Резанов Г., Хорошилова Т. Ночь нежна к богатым // Там же. 1992. 27 ноября.

[72] Сильное тело обнажай смело. Какие купальники в моде в этом сезоне? // Там же. 1995. 26 мая; Так отдохнем! // Там же. 1995. 18 июля; Елков И. Утомленные солнцем // Там же. 1996. 6 августа; Солнце, звезды и моря в чемодане дикаря // Там же. 1997. 9 июля; Жара плыла… // Там же. 1999. 2 июля.

[73] Овчаренко Е. Как мне предложили сняться для «Плейбоя» // Там же. 1994. 5 августа; Максимов А. У свободного человека и грудь должна быть свободной // Там же. 1999. 11 февраля.

[74] Кабанников А. Любовь по-китайски: ложась в постель, думай о революции // Там же. 1994. 6 декабря; Заворотный С. До чего ж мужчины падки счастье мерить по сопатке // Там же. 1995. 31 июля; Грачева Н., Флегли Р. Нет налогов, нет наложниц // Там же. 1999. 22 декабря.

[75] Благодаров С., Феклистов Ю. Сексуальная революция в пансионате «Раково» // Там же. 1993. 31 июля; Бутков С. Как он и она будут любить друг друга в XXI веке? // Там же. 1994. 5 июля; «Красная шапочка» из-под подола // Там же. 1995. 10 октября; Соловьев Д. Встать! Пилюля от импотенции идет // Там же. 1998. 30 мая; Перекати-Поле И. Бери, что дают! // Там же. 1998. 28 августа.

[76] Хмара И. Журавль над левой грудью, бемоль над правой бровью // Там же. 1993. 2 июля; Доцук Е. А королева-то голая! // Там же. 1996. 18 сентября; Сапожникова Г. «Это мое личное тело», — говорит Луизе и рисует на спине дракона // Там же. 1993. 20 октября; Постаногов С., Филатов А. Как дам! // Там же. 1994. 19 мая; Чегодаева О., Веленгурин В. Тату, тату, в наши сети… Наносит ли татуировка вред здоровью? // Там же. 1998. 17 апреля.

[77] Филиппова Т. Отец пятерых детей хочет стать женщиной // Там же. 1996. 31 мая.

[78] Waters E. Op. cit. P. 116—134; Sperling V. The «New» Sexism: Images of Russian Women during the Transition // Russia’s Torn Safety Nets. New York: Palgrave, 2000. P. 173—189; Усманова А. Сексуальность и политика в белорусских масс-медиа // В поисках сексуальности / Ред. Е. Здравомыслова, А. Темкина. СПб.: Дмитрий Булавин, 2002. С. 511—527; Михель Д. Изменение телесности в контексте перестройки // Mixtura verborum: тело, смысл, субъект. Самара, 2005. С. 15—43.

[79] Райкин К. «Дубль, дубль!» — что я, молодой, что ли? // Комсомольская правда. 1991. 5 октября; Медведев С. Какого пола ягодка // Там же. 1995. 22 декабря; Ну и ню! // Там же. 1995. 3 марта; Две пары — в одной постели // Там же. 1997. 3 октября; Булгакова М., Иванова И. Миша Морозов может стать «Мисс Нижний Новгород» // Там же. 2003. 24 мая.

[80] О модальности как степени реалистичности визуальной репрезентации см.: Kress G., Leeuwen T. van. Reading ImagesThe Grammar of Visual Design. London: Routledge, 1996. Здесь она проявляется в степени персонализации наготы.

[81] Есть повод выпить за Бабс // Комсомольская правда. 1993. 14 апреля; Маетная Е, Холлинджер Х. Оппозиция проявила свое настоящее лицо // Там же. 1994. 5 июля.

[82] Резанов Г., Хорошилова Т., Филатов А. Ну, а девушки? А девушки потом // Там же. 1994. 21 апреля; Саможенов А. Поляки устроили своим собакам сладкую жизнь // Там же. 1997. 15 октября.

[83] Афанасьев А., Балабас В. До каких деталей можно демонстрировать белье в политике? // Там же. 1993. 7 августа; Мариничева О. Семь женщин — один я // Там же. 1995. 21 ноября; Убивают в России, судят в Женеве // Там же. 1998. 2 декабря; Жданов А., Соловьев Д. Министр МВД Куликов уволил генерала за «аморалку» // Там же. 1998. 27 января.

[84] Синякевич И., Липаев Е. Наташа отстояла девичью честь в суде // Там же. 1996. 26 января.

[85] Сапожникова Г. Холодные эстонки разогрелись, увидев мужиков из Голливуда // Там же. 1995. 10 марта; Чегодаева О. Джигурда умеет любить по-русски // Там же. 1995. 28 ноября; Лапина Е. Мальчик на сцене силен в консумации // Там же. 1997. 25 июля.

[86] Русаков В. А говорят, стриптиз — это красиво… // Там же. 1991. 26 октября; Резанов Г., Хорошилова Т., Филатов А. Сделал тело — гуляй смело // Там же. 1992. 17 апреля.

[87] Резанов Г., Хорошилова Т., Корнеев В. В царство свободы дорогу грудью проложим себе.

[88] Позднее этот упрек адресуют и стриптизерам — «мужикам, не желающим зарабатывать умом, потом и кровью» (Смирнов Е. Б.н. // Там же. 1995. 14 марта).

[89] Еще в 1988-м в «Комсомолке» можно было увидеть улыбчивую ударницу и прочесть о пользе хозрасчета для МПО «Луч»: на обувь, выставленную в витринах, «начали засматриваться». При этом обувь и витрины увидеть нельзя. А крупно-белозубый план Пирказаровой и Бекибаевой на другом фото указывает на успехи колхоза имени Куйбышева в сборе хлопка (Драчев А. Б.н. // Там же. 1988. 5 апреля; Белый цвет осени // Там же. 1988. 15 октября).

[90] В 1989-м девушки без улыбки представляют новые формы хозяйствования и кризис старых. Оператор ЭВМ визуально убеждает в успехе коммерческого центра Госснаба. А дама с кипой счетов «Гомсельмаша» вопрошает: «Как избежать участи банкротов?» (Николаев А. Б.н. // Там же. 1989. 18 августа; Анисимов Е. Минитрактор — максидолг // Там же. 1989. 6 октября).

[91] Тогда же газета печатает парный снимок: на одном — участница конкурса моделей красуется в купальнике у бортика бассейна, на другом — тонет в плаще от МШПО «Радуга». Одежда советского производства не украшает красавицу (Антошин В., Филатов А. Жутко красиво // Там же. 1989. 1 апреля).

[92] 14-летняя манекенщица выиграла конкурс и получила контракт на 100 тысяч рублей; а лицо Нижегородской ярмарки — поддержку спонсоров из Германии на развитие туризма (Очей очарованье… // Там же. 1989. 24 января; Горлов В., Абаза А. Есть и ситец, и парча // Там же. 1990. 2 августа).

[93] Корреспонденты «Комсомолки» артикулируют обостренное восприятие натурализованного избытка «мяса» и секса в эпоху экономического кризиса (Резанов Г., Хорошилова Т., Корнеев В. В царство свободы дорогу грудью проложим себе).

[94] Иначе зачем ему сопоставлять эротическую фотосессию с разговорником 1961 года? Из 1990-го обещания догнать и перегнать Америку за 15 лет или решить жилищную проблему к 1965-му (их профсоюзный активист Попов на советском английском раздает британским горнякам) тоже выглядят стриптизом (см.: Горлов В. Стриптиз // Там же. 1990. 11 января).

[95] Маслов С. Деми Мур советует: встаньте перед зеркалом и займитесь стриптизом // Там же. 1996. 27 сентября.

[96] О том, что женщина может активно использовать ресурс бытия-под-взглядом для усиления своего «я», писала Макдональд, комментируя критику Джоном Бергером оппозиции голого и обнаженного, которую разрабатывает Кеннет Кларк (McDonald H. Opcit); в постсоветских обстоятельствах такую возможность допускала Алина Альчук (Женщина и визуальные знаки). Анна Улюра доказывала, что «женщины позднесовесткого времени легче приняли новые стандарты и образы сексуальности», а «тема приоритетного значения сексуальности в вопросах субъективности и идентичности» была «многообразно актуализирована» в тесной связи с телом в текстах авторов-женщин (Улюра А. Указ. соч.).

[97] Сапрыкина О. «Плейбой» снял еще одну Лику в натуре // Комсомольская правда. 1996. 15 июня.

[98] Соколов В. Русалка с мотором // Там же. 1990. 13 августа; Гленздс Л. Б.н. // Там же. 1989. 26 ноября; Фото-графини // Там же. 1991. 10 августа; Филатов А. И легкое дыхание печали… // Там же. 1991. 1 февраля; Мужчины и женщины // Там же. 1993. 26 июня; Степанов В.А. Свадьба пела и ныряла // Там же. 1993. 30 января.

[99] Запорожченко В. Снять женщину может не каждый // Там же. 1991. 23 мая.

[100] Резанов Г., Хорошилова Т. Человек тела // Там же. 1993. 11 июня.

[101] Этот тип верстки использовали еще раз — 17 августа 1999-го. Тогда закончился второй тираж «Книги памяти. Чечня», подготовленной журналистами «Комсомолки» в память о военнослужащих, погибших в ходе чеченских войн. Однако редакция продолжала получать новые материалы. И если в 1995—1996 годах она публиковала на скорбных черных страницах списки погибших, то теперь решила напечатать несколько фотографий тех, кому в Книге «досталась лишь одна строчка». Снимки разместили узкой полосой на сером фоне, заголовок — курсивом: «Лишь будет карточка пылиться». История «Мистера КП» была недолгой, но три года газета именно так верстала «Мисс КП» — «Какие девушки на вас бросают взоры!», «Я встретил вас! И все». Для того, чтобы артикулировать это сходство, мне понадобились дополнительные сближения. Виктор Горлов — президент «Детской футбольной лиги» и ветеран «Комсомолки» — заметил в связи с работой собкором в воюющей Югославии, которую он считал пиком своей журналистской карьеры: «Там у меня не раз возникало ощущение, что я голый. Сейчас тебе пуля в грудь ударит, и ты больше не будешь жить» (Дворякин В. Капитан из Осколково // Алтайский спорт. 2016. 9 июня). А фотокор Владимир Веленгурин снимал две категории соотечественников — или раздетых (в ночном клубе или на пляже), или умирающих, искалеченных, израненных бойцов (Скромность украшает женщину // Комсомольская правда. 1994. 19 мая; Анапа. Мое казачество меня бережет // Там же. 1994. 15 сентября; Операция без наркоза // Там же. 1995. 28 марта; Невеста милосердия // Там же. 2000. 16 июня). Таким образом, 1990-е в «Комсомолке» — это время, когда с эротическим обнажением, осваиваемым участницами конкурсов в качестве технологии воплощения, соседствует смертельно опасная, объективированная и объективирующая нагота участников боевых действий. Осознанно или нет газета сделала это соседство видимым.

[102] «Мистер КП» — надежнее не бывает // Там же. 1996. 29 мая.

[103] McAdams D. Personal Narratives and the Life Story: Theory and Research // Handbook of Personality: Theory and Research. New York: Guilford Press, 2008. Р. 242—265.

[104] Лернер Ю. Телетерапия без психологии, или Как адаптируют self на постсоветском экране // Laboratorium. 2011. № 1. C. 127—128.

[105] Borenstein E. About That: Deploying and Deploring Sex in Post-Soviet Russia // Studies in 20th—21st Century Literature. 2000. Vol. 24. № 1.

[106] Жданов А. Телевизионный судебный процесс: «Снимите ордена, извращенцы!» // Комсомольская правда. 2000. 2 декабря.

[107] Как стать вечно молодым? Спросите об этом у «Комсомолки» // Там же. 1995. 26 мая.



Другие статьи автора: Орлова Галина

Архив журнала
№130, 2020№131, 2020№132, 2020№134, 2020№133, 2020№135, 2021№136, 2021№137, 2021№138, 2021№139, 2021№129, 2020№127, 2019№128, 2020 №126, 2019№125, 2019№124, 2019№123, 2019№121, 2018№120, 2018№119, 2018№117, 2018№2, 2018№6, 2017№5, 2017№4, 2017№4, 2017№3, 2017№2, 2017№1, 2017№6, 2016№5, 2016№4, 2016№3, 2016№2, 2016№1, 2016№6, 2015№5, 2015№4, 2015№3, 2015№2, 2015№1, 2015№6, 2014№5, 2014№4, 2014№3, 2014№2, 2014№1, 2014№6, 2013№5, 2013№4, 2013№3, 2013№2, 2013№1, 2013№6, 2012№5, 2012№4, 2012№3, 2012№2, 2012№1, 2012№6, 2011№5, 2011№4, 2011№3, 2011№2, 2011№1, 2011№6, 2010№5, 2010№4, 2010№3, 2010№2, 2010№1, 2010№6, 2009№5, 2009№4, 2009№3, 2009№2, 2009№1, 2009№6, 2008№5, 2008№4, 2008№3, 2008№2, 2008№1, 2008№6, 2007№5, 2007№3, 2007№2, 2007№1, 2007№6, 2006
Поддержите нас
Журналы клуба