Шмидт А. Утро. Полдень. Вечер. Стихотворения – М.: Летний сад, 2019. – 240 с.

Эти строчки пахнут Омаром Хайямом. А вот еще:

Дон Кихот, о котором часто говорит Александр Шмидт, мог бы сделать своим гербом именно рассыпанных по земле воробьев, которые дороже золота. Но не надо думать, что Шмидт розоволицый мечтатель, ведь своего Дона Кихота он как-то встретил у помойки, где благородный герой Сервантеса в обличье бомжа выискивал себе латы для бескорыстного похода во славу добра, бормоча под нос примерно следующее:

Свет в стихах Александра Шмидта главный герой. Он имеет вкус, запах, плотность, он сияет, где хочет, а там, где его нет, куда не проникает

Таким образом главным делом лирического героя Шмидта становится ловля света, стремление удержаться в его скользящем, ненадежном луче, который для поэта вкусен, как хлеб, свеж, как кислород, свет ему постель, и стол, и стены дома.

Мгновенноживущая бабочка, с тобой сравнивает себя поэт, ищущий света. Он отмахивается от пространства так же, как и ты, ему не нужна земля под ногами, он ищет ровно столько места на ней, чтобы ему самому целиком поместиться в узкий солнечный луч. Поэт с наслаждением учится у ребенка

Значит и время ему лишний хлам в том царстве света, где он желает провести жизнь.

Говорит поэт о доме, в котором он живет, и другого дома ему не надобно.
Свет, повторюсь, главный герой лирики Александра Шмидта.
В борьбе за свой луч света поэт упорен и неистов, иные звери так борются за жизнь, иные неусмиримые узники так рвутся на свободу, любой ценой, даже порой калеча себя, так волк отгрызает лапу, угодившую в капкан.
И недаром поэт ненавидит тьму, и не приемлет даже сумерки, он знает, что стоит свету потускнеть, и его сразу охватит столбняк:

Сумерки для него ужасны, они ему пахнут нетопырем:

Что уж говорить о тьме, когда сам он превращается в чудовище, как доктор Джекил в мистера Хайда в незабвенном рассказе Стивенсона. Вспоминая о временах тьмы, поэт не скрывает содрогания:

Во тьме он видит себя ящерицей, змеей, пресмыкающимся, хладнокровным гадом. Именно для того, чтобы не превратиться в отвратительную химеру он неистово и непримиримо бьется за свое право попасть в узкий луч солнца.
У Шмидта, нуждающегося в свете, как в хлебе, част образ древесного листа, и не удивительно, ведь именно листья едят свет, как дети гречневую кашу, причем не фигурально, а совершенно буквально. От того его братство с летними листьями, и родственное сострадание к осенним:

пишет поэт о своем ближайшем брате, «хлорофилловом алкоголике», умирающем без солнца. Зато как восторженна фраза:

А вот послушайте ещё:

Родственник листьев и цветов, Шмидт физически переживает их боль и гибель:

Шмидт трагически переживает сегодняшний мир, где гибнут цветы и деревья и торжествует тот самый рынок, что режет цветы, как птиц.
О добре и зле сегодня книг не бывает, или почти не бывает. Александр Шмидт, странный человек с хлорофилловой кровью, написал редкость: стихи о тьме и свете, стихи о добре и зле.
Книгу о древесном листе, который понимает, что осень настала, что:

И смерти, зверства, тьмы не миновать, и который в свою осеннюю минуту, в минуту обреченности горит и рдеет одной мечтой: перестать быть листом и превратиться в свет, потому что:

Что ж, пожелаем листу превратиться в свет.

Примечание:
Вячеслав Кожемякин – поэт, редактор, издатель. Живёт в Москве.