Эта статья представляет собой попытку понять, как постсоветские диаспоральные субъекты формируются в практиках, основанных скорее на обме­не, нежели на месте происхождения или перемещения, на предъявлениях идентичности, нежели на принятой номенклатуре, и на ситуациях, способ­ствующих выработке дискурса диаспоры, а не на овеществленных понятиях культуры, к которой они принадлежат

Юлия Кристева в известной книге «Силы ужаса: эссе об отвращении» (1982) связывает становление субъекта с исключением отвратительного, ужасом че­ловека от встречи с трупом, «отвращением к еде, к грязи, к отбросам, к му­сору», «приступом тошноты», который «отстраняет и отгораживает меня от грязи, клоаки, нечистот». У Кристевой отвращение предполагает одновре­менные акты утверждения социального порядка и его подрыва. Описывая отделение субъекта от материнского тела, она пишет: «...я испытываю от­вращение к себе в том же самом движении, в тот же самый момент, когда "Я" предполагает утвердить себя». Труп, «самый отвратительный из отбро­сов», угрожает самотождественности как такое «отброшенное», с которым «невозможно расстаться и [от которого] невозможно защититься так, как от объекта»