Очевидно, что у Макса Штирнера, или у «Штирнера» – то есть «курьеза», который Маркс и Энгельс в «Немецкой идеологии» заключают в кавычки, – особые отношения со временем, толща которого то скрывает это имя в глухом забвении, то выносит его на поверхность с такой амплитудой, что курьез принимает масштабы стихийного бедствия. |