Как просто было бы, если бы мы только не ведали, что творили. Но гораздо чаще мы ведаем, что творим, и все же творим. Почему? Зачем нам это? Явление это получило у греков имя «акрасии» (неумеренности, невоздержанности, incontinentia), в противовес «энкратее», контролю над собой, выдержке, умению властвовать собой. Как и во многих других областях этики, афинские мыслители IV в. до н. э. придали ей форму, которая с тех пор претерпела лишь минимальные изменения. Она, однако, остается проблемой и периодически вызывает интенсивные дебаты. Обсуждаемая книга, сборник выступлений на конференции, проведенной в Католическом университете Лувены (Louvain-la-Neuve) в декабре 2003 г., ставит задачей подытожить дискуссии последних двадцати лет и предложить некоторые новые решения.

Любители повеселиться над умниками уже с древности обожали историю, как рассеянный чудак Фалес, засмотревшись на звезды, упал в колодец. Философы считают нелюдимa и затворникa Фалесa основателем своей науки, ставшей впоследствии такой болтливой. В историю же экономики бедняк Фалес вошел как изобретатель рискового, или венчурного, капитала. Предвидя, благодаря астрономическим наблюдениям, богатый урожай оливок, он в разгар зимы (поэтому за низкую плату) снял на год все милетские и хиосские маслодавильни, а в сезон сдал их в субаренду, диктуя монопольно-высокую плату. Такую дерзкую финансовую операцию он предпринял, по мнению Аристотеля, только в ответ на упреки в бедности и непрактичности — чтобы доказать, что философам стоит только захотеть, чтобы разбогатеть, только этого им не нужно.