В статье рассматривается группа русских народных сказок, главным действующим лицом которых является героиня – девушка или (реже) девочка. Несмотря на то, что данный тип сказок широко распространен в русском фольклоре, ничуть не уступая по частоте и сюжетному разнообразию сказкам, героем которых является молодой человек («добрый молодец»), исследователи русских народных сказок (В.Я. Пропп, Е.М. Мелетинский и др.) строили свои объяснительные модели относительно происхождения и значения сказочного повествования почти исключительно на втором типе сказок, практически не обращая внимания на первый. Результатом подобного избирательного подхода к объекту изучения стала т. н. «теория инициации», которая интерпретирует сказочный сюжет в качестве отголоска архаического обряда посвящения юноши в и мужчину и воина. Не отрицая возможности подобного понимания сказки, данная статья при помощи привлечения нового материала стремится дополнить его, объясняя сказку в качестве своего рода проекции современных бытованию народной сказки семейных отношений – прежде всего в крестьянской среде XIX – начала XX века. Подобный взгляд на сказку не позволяет увидеть в ней не столько законсервированный фольклорной формой давно уже умерший обычай, сколько адаптированную фольклором систему социальных координат, наделяя, таким образом, сказку своеобразной «этнографической актуальностью».

В статье рассматривается группа русских народных сказок, главным действующим лицом которых является героиня – девушка или (реже) девочка. Несмотря на то, что данный тип сказок широко распространен в русском фольклоре, ничуть не уступая по частоте и сюжетному разнообразию сказкам, героем которых является молодой человек («добрый молодец»), исследователи русских народных сказок (В.Я. Пропп, Е.М. Мелетинский и др.) строили свои объяснительные модели относительно происхождения и значения сказочного повествования почти исключительно на втором типе сказок, практически не обращая внимания на первый. Результатом подобного избирательного подхода к объекту изучения стала т. н. «теория инициации», которая интерпретирует сказочный сюжет в качестве отголоска архаического обряда посвящения юноши в и мужчину и воина. Не отрицая возможности подобного понимания сказки, данная статья при помощи привлечения нового материала стремится дополнить его, объясняя сказку в качестве своего рода проекции современных бытованию народной сказки семейных отношений – прежде всего в крестьянской среде XIX – начала XX века. Подобный взгляд на сказку не позволяет увидеть в ней не столько законсервированный фольклорной формой давно уже умерший обычай, сколько адаптированную фольклором систему социальных координат, наделяя, таким образом, сказку своеобразной «этнографической актуальностью».

В тексте, являющемся фрагментом книги «Апология культуры. Три прочтения Поля Рикёра», проводится сравнение поэтики П. Рикёра и поэтики М. Бахтина, взятое главным образом с точки зрения отношения теории «трёх мимесисов» Рикёра и концепции «хронотопа», принадлежащей Бахтину. Мнение большинства исследователей, которые обращались к этой проблеме, сводится к тому, что концепция хронотопа, в которой объединяются пространственная и временная организация литературного произведения, в методологическом смысле богаче концепции мимесиса, имеющей дело почти исключительно с темпоральным аспектом – как литературного произведения, так и самой реальности.