Заметим, что наша интерпретация «в онтологическом ключе» нескольких эпизодов из жизни Успенского оказалась неожиданно созвучна учению буддизма ваджрной колесницы об изначальной пустотности (шунье или шуньевости) всего проявленного. То, что и сам Успенский, и его жизнь, будучи вполне проявленными, тоже вернулись в свою изначальную природу, свидетельствуют и приводимые ниже слова его ваджрного учителя, понятые надлежащим образом. Вот отзыв от В.М. Монтлевича, о котором упоминается в эссе, учителя Успенского по тибетско-бурятскому буддизму, бывшему когда-то главой общины соответствующего направления в Риге. Кроме того, что В.М. Монтлевич является буддологом и практикующим буддистом, он имеет степень доктора математики и искусствоведения. Публикуем с сокращениями.

Прочитал твое эссе об Успенском — очень интересно, но впечатление осталось несколько смутное. Во-первых, о самом У. — я впервые о нем слышу и, может, поэтому имею право думать, что его поступки и слова другой наблюдатель мог бы истолковать куда более обычно, не подозревая в них метафизических чудес. Возможно, эти чудеса живут в тебе самом, но тебе хочется их видеть снаружи — остается только найти более или менее подходящий для проекции объект. У., видимо, и впрямь был чем-то необычным: так называемой харизматической личностью, а это значит просто человеком с врожденным дополнительным зарядом энергии. Таких мало, и их преимущество их, как правило, губит — распоряжаться этим зарядом трудно, и он чаще всего идет на разрушение носителя. Может, я и ошибаюсь, но результат все равно интересный: даже если я прав. Ведь тогда У. — только средство объективации твоих собственных «онтологически-речевых» потенций, а поскольку речь о них и шла, то все равно, кому их приписать, ведь их источник анонимен.

Те немногие воспоминания об Успенском, что есть и у меня, отчасти созвучны «Эпизодам» и А. Романова.