В предыдущей статье были даны три корректных определения понятия «общество». При этом в конце ее ставилась задача выявить среди них такое понятие, которое в наибольшей степени было бы пригодно для использования в сфере теоретической социологии с целью прояснения и решения важнейших проблем человечества. Иначе говоря, возникал вопрос о существенности признаков, отраженных в содержании понятия. Ставилась также и вторая задача – выявить другие объединения людей, возникающие на особых типах взаимодействия, которые могли бы рассматриваться как совокупность видов по отношению к обществу. Решению этих задач и посвящена настоящая статья.

 Представляется целесообразным обратиться для их решения к истории обществоведческой мысли. Дело в том, что в трудах обществоведов разных эпох встречаются принципиально отличающиеся представления о типах взаимодействия, которые объединяют людей в общество. Сразу же следует подчеркнуть: нельзя рассматривать воззрение того или иного автора на определенный тип взаимодействия как основу общества в качестве некой ясно  осознанной теоретической установки. Как правило, это мнение, мимоходом брошенное замечание, но для целей данной статьи это не имеет существенного значения. Важно именно то, что указана принципиальная возможность определенного типа взаимодействия как основы общества.

Перейдем к краткому обзору (и анализу) отдельных точек зрения о типах взаимодействия между людьми как основах общества.

Деятельностное взаимодействие. Это взаимодействие было использовано в двух логически корректных определениях понятия «общество» в предыдущей статье. Однако его имели в виду и другие представители обществоведческой мысли, рассуждая о возникновении общества. Одним из первых  это сделал Платон, положив деятельностное взаимодействие в основу общества (хотя он пользуется словом «государство», но разница в словоупотреблении нас не должна смущать). По мнению Платона, «государство ... возникает, ... когда каждый из нас не может удовлетворить себя сам, но нуждается еще во многом.   ... Каждый человек привлекает то одного, то другого для удовлетворения той или иной потребности. Испытывая нужду во многом,  ... люди собираются воедино,  чтобы обитать сообща и оказывать друг другу помощь: такое совместное поселение и получает у нас название государства. ... Его создают наши потребности» [1]. Этой же точки зрения неявно придерживаются все те, кто кладет в основу существования общества принцип разделения труда (Дюркгейм, Маркса, отчасти представители структурно-функционального анализа и т.д.). Ясно при этом, что более естественно мыслить первичным деятельностное взаимодействие, на основе которого возникает разделение труда, а не наоборот.

Однако в истории обществоведческой мысли имеются, по крайней мере, еще три принципиально отличных типа взаимодействия (рече-коммуникационное,  чувственное и правовое), на которых, теоретически, может строиться социальная система, и которые имеют своих представителей в обществоведческой мысли. 

Рече-коммуникационное взаимодействие (можно назвать этот тип взаимодействия также «информационным»). Наиболее заметными сторонниками воззрения, что данное взаимодействие лежит в основе общества, являются Аристотель и Н.Луман, авторы, достаточно далеко отстоящие друг от друга по времени и по теоретической разработанности своих взглядов, но близкие по своим принципиальным позициям. Близки к этой точке зрения сторонники такого направления в социологии,  как символический интеракционизм. По-видимому, неявно считают рече-коммуникационное взаимодействие основополагающим для общества также те современные авторы, кто пишет о «виртуальном или информационном обществе», «информационно-интеллектуальной цивилизации» и т.п. [2; 3]. Рассмотрим подробнее этот тип взаимодействия, опираясь на высказывания Аристотеля и Н.Лумана.

Что касается Аристотеля, то, во-первых, он, в целом, согласен с Платоном, полагая, что в основе общественных отношений лежит обмен результатами деятельности. В частности, он отмечает,  «…общественные взаимоотношения возникают не тогда, когда есть два врача, а когда есть, скажем, врач и земледелец и вообще разные и неравные стороны, а их-то и нужно приравнять». Поскольку обмениваемые вещи или услуги в каком то отношении должны быть равны, измерены, то «такой мерой является потребность, которая все связывает вместе, ибо не будь у людей ни в чем нужды или нуждайся они по-разному, тогда либо не будет обмена» либо он не будет справедливым. При этом для регулярного обмена крайне важным оказалось применение денег, ибо в качестве замены потребности «по общему уговору появилась монета» [4].

Однако, во-вторых, в другом тексте он подчеркивает, что «человек есть существо общественное в большей степени (курсив мой – П.С..), нежели пчелы и всякого рода стадные животные». И это ясно из того, что «один только человек из всех живых существ одарен речью (курсив мой – П.С..). Голос выражает печаль и радость, поэтому он свойственен и остальным живым существам (поскольку их природные свойства развиты до такой степени, чтобы ощущать радость и печаль и передавать эти ощущения друг другу). Но речь способна выражать и то, что полезно и что вредно, ... что справедливо и что несправедливо. Это свойство людей отличает их от остальных живых существ: только человек способен к восприятию таких понятий, как добро и зло, справедливость и несправедливость и т.п. А совокупность всего этого и создает основу семьи и государства» [5].

Коротко проанализируем и подытожим утверждения Аристотеля.

1) Аристотель считает человека общественным по природе существом, причем полагает, что в основе общественных отношений лежит обмен результатами деятельности. В связи с этим он замечает сходство человека с таким общественным насекомым, как пчела, но полагает, что именно речь придает человеку большую степень общественности (включенности в общество) по сравнению с пчелой;

2) он делает достаточно отчетливый намек на то, что речевое взаимодействие может быть основой общества, поскольку наличие речи делает человека существом общественным в большей степени, по сравнению с другими живыми существами;

3) в более или менее явно форме он указывает также на то, что наряду с речевым взаимодействием в основе общества лежат некие явления (добро,  зло, справедливость, несправедливость), отраженные в абстрактных понятиях, которые передаются в речи. Эти явления мы бы назвали сейчас ценностями;

4) в целом, совокупность этих утверждений Аристотеля открывает возможности построения принципиально иных теоретических моделей общества, по сравнению с Платоном. Во-первых, можно построить теоретическую модель общества на основе представлений о коммуникации (речи), в которой передается некое знание, смыслы и т.п. Во-вторых, можно построить теоретическую модель общества, используя представления не о потребностях, а о ценностях в качестве основы общества.

Собственно говоря, сторонники коммуникационных концепций общества опираются на первую из возможностей, намеченных Аристотелем. Известный немецкий теоретик Н.Луман является виднейшим представителем коммуникационных теорий общества. При этом он высказывает намного более радикальные мысли относительно общества как коммуникационной системы (что и неудивительно после почти двух с половиной тысячелетий развития обществоведческой мысли).

Напомним его утверждения, отчасти уже приведенные в предыдущей статье, несколько расширив их. Для Лумана очевидно,  «что общество является самоописывающимся объектом» [6]. При этом для построения социальной теории требуются понятия «система» и «коммуникация», а  логически наиболее корректно можно определять общество как «оперативно закрытую систему, состоящую из собственных операций, производящую коммуникации из коммуникаций» [7]. Соответственно, понятие коммуникации становится решающим фактором для определения понятия общество». В свою очередь, коммуникация понимается как синтез информации, сообщения и понимания и происходит лишь тогда, когда осуществляется этот синтез. Различение информации, сообщения и понимания необходимо для поддержания деятельности системы. Исходя из таких представлений, конкретные люди оказываются не частью общества, а частью окружающей среды [8]. В общем, «общество состоит исключительно из коммуникаций» [9].

По замыслу Н.Лумана построение социальной теории на основе понятий «система» и «коммуникация» позволяет избавиться от ряда эпистемологических (гносеологических) затруднений:

от необходимости включать в рассмотрение столь разнокачественное образование, как человек с его «руками, ногами, мыслями и энзимами»);

от описания общества с помощью географических признаков, например,  территории;

от разделения в теории познания субъекта и объекта как условия познания, когда описание и наблюдение мира возможно извне, причем следует избегать всякого переплетения субъекта со своим предметом [10].

Рассмотрим  положения лумановской концепции подробнее.

Не исключено, что подобный подход позволяет избавиться, по крайней мере, от описания общества в географических понятиях. Действительно, нелепо строить теорию общества с помощью понятия «территория». Заметим все же, что необходимость включать человека при рассмотрении общества, если оно понимается как некое объединение людей, принципиально неустранима. Другое дело, что можно отвлечься от рассмотрения человека как разнокачественного образования с его «руками, ногами, мыслями и энзимами». Само по себе желание упростить рассмотрение, которое, очевидно, движет Луманом, вполне понятно. Но выход следует искать не в устранении человека из рассмотрения, а рассматривая его в отвлеченном виде как некоего деятеля, характеристики которого могут быть вполне согласованы с признаками и свойствами общества.

В то же время вызывает сомнение, что можно построить на базе понятия «коммуникация» достаточно адекватную модель общества. Само по себе толкование общества как «оперативно закрытой аутопойетической (т.е. самосозидающейся) системе» [11], вполне возможно. Вероятно, подобную модель можно использовать для изучения отдельных процессов в обществе (информационных или денежных потоков, например). Но можно ли с помощью понятия «коммуникация», понимаемого как чисто информационного события, объяснить возникновение и наличие экологической проблемы, очевидно стоящей перед современным обществом? Может быть, использование этого понятия как чисто информационного или описательного лишь затушевывает такую трудность, как необходимость включения человека в описание общества и просто создает иллюзию, что удалось отделить систему от среды?

Проблема состоит в том, является ли коммуникация чисто информационным событием? Или все же это энергоинформационное и вещественное событие (то есть такое, когда элементы взаимодействия обмениваются не только информацией, но одновременно веществом и энергией), как и любое другое? Может быть, в коммуникации информационный аспект лишь вышел на первый план и поэтому создается иллюзия, что можно строить систему коммуникаций как оперативно закрытую?  

Думается, следует считать коммуникацию изначально энергоинформационным (и в меньшей степени вещественным) событием.  Любое энергетическое действие может быть носителем информации, например,  удар кулака или взрыв (террористический акт это, прежде всего, некое сообщение, послание). И в нем, как и в любой коммуникации, можно выделить аспекты сообщения (акт передачи информации), собственно информацию (некую целостную систему знаков, каким-то образом кодированную) и понимание (как перестройку воспринимающей системы знаков в соответствии с воспринятой информацией). Если же мы признаем, что коммуникация есть энергоинформационное событие, тогда создать оперативно закрытую систему в принципе нельзя, ибо черпать энергию для любых внутренних операций система может только из внешней среды (или из внутренних резервов, пока не погибнет от истощения). 

Максимально возможное допущение то, что могут существовать временно закрытые оперативные коммуникационные системы, действующие за счет резерва энергии, усвоенной ранее. Следовательно, представление о системе, состоящей из коммуникаций и воспроизводящей себя в качестве таковой без подключения к внешней среде, оказывается лишь весьма абстрактной моделью, чья познавательная ценность по отношению к важнейшим проблемам общества сомнительна.

Можно предположить, что коммуникационная концепция общества, излагаемая Н.Луманом, основана на неявной посылке, что различие между субъектом и объектом существуют лишь в теории познания, что оба они суть независимые и равноправные явления в реальном мире и что субъект лишь по каким-то случайным причинам занят исследованием и описанием объекта, из чистого, так сказать, любопытства. В соответствии с этой неявной посылкой любой объект  в возможности познания ничем не отличается от субъекта, по крайней мере, он способен заняться исследованием самого себя. Если это так, то почему бы обществу действительно не быть самоописывающимся объектом?

Для более подробного рассмотрения этого вопроса необходимо обратиться к философским трактовкам понятий «объект» и «субъект». 

Традиционно категории «объект» и «субъект» употребляют по отношению к двум классам явлений, которые различают по свойствам «пассивность-активность». Предполагается, что субъект – некое активное начало, направленное на объект, познающее объект, воздействующее на объект. Объект же – начало пассивное, испытывающее воздействие, познаваемое, преобразуемое и пр. [12]. Заметим попутно, что в русском языке близкими по смыслу к этим философским категориям словами являются, соответственно, «существо» и «вещество».

На первый взгляд разграничение по признаку «активность-пассивность» вполне приемлемо: подобные классы явлений действительно существуют. Живые существа, в том числе, люди – субъекты, а вещества окружающей среды (и среда в целом) – объекты. Но более пристальное рассмотрение некоторых реальных явлений может привести к затруднениям. Скажем, солнце – явно нечто активное. Но назвать его субъектом как-то язык не поворачивается. Равным образом, едва ли кто-то назовет субъектом какой-нибудь тайфун, даже если он носит женское имя (например, «Катрин»). Интуиция подсказывает нам, что самих по себе свойств «активность» - «пассивность» недостаточно, чтобы отличить объект от субъекта, что у них есть какие-то более важные фундаментальные свойства, которыми они различаются. Живое существо, несомненно, активно, но это другая активность по сравнению с активностью тайфуна. Может быть, активность не является изначальным, первичным качеством субъекта, что оно есть качество вторичное, лишь следствие более глубокого качества, которое вызывает активность субъекта? Но в таком случае, чем же вызвана активность? И каково же это более глубокое первичное качество, вызывающее ее?».

Осмысление этих вопросов, приводит к выводу, что активность и пассивность едва ли следует считать первичными качествами субъекта и объекта, соответственно. Намного вероятнее, что эти качества производные и обусловлены другими, действительно первичными  качествами названных феноменов. Думается, для субъекта подобным качеством следует считать несамодостаточность (неспособность существовать без потребления окружающей среды), а для объекта – самодостаточность (способность существовать независимо от окружающей среды) [13]. Таким образом, активность субъекта есть следствие его несамодостаточности.

Вообще следует сказать, что у субъекта и объекта разные способы пребывания в мире, хотя и обозначаются эти способы одним словом «существование». Эти способы обусловлены свойствами структуры того и другого. Пользуясь корнями слов «существо» и «вещество» следовало бы говорить, что субъекты существуют, а объекты «веществуют».

 Учитывая принципиальные онтологические различия между субъектом и объектом, можно сделать предварительный вывод, что общество является системой субъектного типа, его существование необходимо связано с затратой энергии и невозможно без потребления окружающей среды.  

Именно поэтому необходимо понятие «деятельностное взаимодействие» для описания процессов происходящих в обществе. Ведь оно отражает процесс обмена энергией (и веществом) между личностями (вообще социальными субъектами, в том числе,  социальными институтами) в процессе взаимодействия. Опять-таки, подчеркнем, что любое взаимодействие целостно. Понятия энергии и информации лишь абстракции по отношению к процессу взаимодействия. Но можно мысленно представить некие предельные ситуации, когда обмен информацией содержит исчезающе малую энергетическую и вещественную составляющую, а обмен веществом и энергией – исчезающе малую информационную величину. В первом случае  целесообразно говорить о коммуникационном взаимодействии, во втором – о деятельностном.

Кроме того, с этими двумя объективными аспектами взаимодействия могут быть сопряжены субъективные цели участников взаимодействия. В одном случае целью взаимодействия становится передача сигнала, сообщения. Тогда даже величина затраченной энергии отступает на второй план, хотя чаще всего для передачи сообщения стараются тратить как можно меньше энергии. В другом – цель взаимодействия состоит во взаимном обмене энергией,  результатом которого становится экономия трудовых и материальных затрат, т.е. в конечном счете, экономия той же энергии. На возможности сэкономить энергию при получении необходимых вещей, продуктов и пр. основано разделение труда. Участники взаимодействия обмениваются, если так можно выразиться, «энергетическими консервами» - результатами и продуктами деятельности. И тогда речь идет именно о деятельностном обмене.   Информационное обеспечение обмена не исчезает, оно необходимо, но не оно определяет смысл взаимодействия.

Казалось бы, наш выбор ясен: деятельностное, а не коммуникационное взаимодействие следует класть в основу общества. Однако этот выбор затруднен чисто эмпирическим обстоятельством: ведь мы являемся участниками и свидетелями все большего и большего значения информации в нашей жизни. Появление средств массовой коммуникации (радио и телевидения) и компьютера радикально изменили ее. Изменения в сфере коммуникаций меняют и перестраивают все привычные формы деятельности. Процессы обмена энергией и веществом в обществе все больше и больше зависят от обмена коммуникациями. Возникает ситуация, которая чем-то напоминает ту,  что возникла в природе с появлением головного мозга. Изначально вспомогательное средство для обеспечения обмена веществом и энергией между субъектом и средой превратилось в цель этого обмена. Как утверждают медики,  в ситуации голода организм начинает есть самого себя. Сначала в ход идут жировые отложения, затем начинает потребляться мышечная ткань. При этом питание мозга обеспечивается до самой последней возможности. Наконец, мозг начинает потреблять самого себя. И именно тогда дистрофия становится неизлечимой.

Иначе говоря, мы, возможно, являемся свидетелями трансформации вспомогательной связи в основную. Не исключено поэтому, что в более отдаленной перспективе людям придется рассматривать коммуникацию как основный вид социального взаимодействия. Правда, при признании коммуникационного взаимодействия основным возникают не слишком приятные представления психологического или социального плана. «Оперативно закрытой и самоописывающейся системой», бесконечно производящей все новые и новые коммуникации является сознание любого сумасшедшего, не поддающегося лечению, поскольку на свойстве бесконечно творить коммуникации из коммуникаций и возможно явление сумасшествия. На этом же свойстве возникает и такое социальное явление, как «паразитическая бюрократия», когда административный аппарат начинает бесконечно гонять пустую информацию, не решая конкретные дела.

Чувственное взаимодействие. Помимо деятельностного и рече-коммуникационного взаимодействия  в истории обществоведческой мысли встречаются авторы, кто  в основу общества кладет чувственное взаимодействие между людьми. Поскольку же чувств много, то разные чувства могут стать основой социальных связей [14].  

Так, встречаются утверждения, что в основе общества лежит чувство доверия. Например, А.Блаженный обуславливал существование общества наличием доверия между людьми (веры людей друг в друга и друг другу). В частности, он писал, что «вообще считал обязанностью верить людям, ибо без этой веры не могло бы существовать и самое человеческое общество» [15]. Ту же мысль повторил намного позже Дж.Дж.Фрэзер, сказав, что только на взаимном доверии «держится всякая ассоциация людей» [16]. Й.Хейзинга также пишет: «...Всякое  сообщество,  даже в животном мире,  базируется на взаимном доверии особей,  которые могли бы друг друга истребить. Сообщество как таковое, людей или государств, без взаимного доверия невозможно» [17].

Помимо доверия в основу общества может быть положена любовь, как утверждал В. Соловьев, при этом его аргументация столь же проста, сколь и легко поддается критике. По его мнению, «социальные организмы производятся тою же жизненною творческою силою любви, которая порождает и организмы физические. Эта сила непосредственно создает семью, а семья есть образующий элемент всякого общества» [18].

Но общество может быть основано и на почитании героев, как полагал известный британский мыслитель Т.Карлейль. По его мнению, герой одарен некой «свободной силой,  исходящей прямо из рук Божьих», он подобен молнии, а его мудрое спасительное слово воспламеняет все вокруг, поскольку этому слову верят все [19]. (Позже М.Вебер назовет этот дар великого человека харизмой). Все наши звания и ранги, на которых покоится единение общества,  можно назвать героархиею или иерархиею, так в героархии заключено достаточно и святого [20].   

Попытаемся теперь критически взглянуть на утверждения о чувственном взаимодействии как основе общества.

Конечно, легче всего поддается критике суждение В.Соловьева. Оно опровергается простым наблюдением. Мы имеем примеры целых культур (мусульманская, древнеиудейская и древнехристианская), в которых традиция не предусматривает необходимости любовных чувств при заключении брака (создания семьи). Браки заключались не брачующимися, а их родителями. При этом крепости семейных отношений и успешности выполнения семьей ее важнейших функций в этих культурах можно только позавидовать. И в современной культуре браки по расчету существуют, причем эмпирические данные говорят,  что они, по крайне мере, не менее прочны, чем браки по любви.

Несколько труднее поддается критике точка зрения Августина и иже с ним. Ибо действительно, без минимума взаимного доверия никакое общество невозможно. Мы верим в то, что в нормальной ситуации никто не покушается на нашу свободу, наш кошелек и нашу жизнь. В противном случае, действительно велась бы «война всех против всех».   

Логически корректно выйти из возможного затруднения все-таки можно, если допустить, что наличие доверия есть обязательное условие существования не общества, а общности, т.е. любой ассоциации людей или даже животных. Не случайно об ассоциациях не только людей, но и животных упоминают названные выше авторы.  Ведь в любом косяке рыб, в любом стаде одновидовые особи «доверяют»  друг  другу в том смысле, что не ждут не спровоцированной агрессии от соседа. Наличие доверия в этом случае оказывается непременным признаком не общества, а более простого объединения, назовем его, забегая вперед, общностью. Доверие – условие необходимое, но недостаточное для возникновения общества.

Еще труднее найти недостатки в рассуждениях Карлейля. Ибо в любом обществе (в широком смысле слова) мы видим некоторую иерархию, наличие градаций людей с точки зрения их властным полномочий. И даже если мы отвергаем веру в божественное происхождение царской власти, а источником власти считаем волю народа, выражаемую в процессе голосования, то ведь наш избранник должен быть, или,  по крайней мере, казаться лучше, одареннее, превосходнее других претендентов. То есть, в большей или меньшей степени, но мы верим в наличие харизмы у очередного «всенародно избранного». Да и в любом стаде есть, как правило, вожак.

  Возможный  аргумент против утверждений Карлейля состоит в том, что его аргументация фактически относится не к обществу как к таковому, а к иерархическим структурам, например, государству или церкви. Для общества же характерны не столько вертикальные, сколько горизонтальные отношения, в которых выступают равноправные субъекты взаимодействия.

Правовое взаимодействие основано, очевидно, на таком свойстве человека, как воля, если понимать это слово не в чисто обыденном смысле, как настойчивость,  упорство,  целеустремленность и т.п., а как качество человека, позволяющее ему принимать осмысленные решения, с которыми считаются другие участники взаимодействия. Вероятно, именно это свойство имел в виду Аристотель, когда писал,  что «рабу вообще не свойственна способность решать, женщине она свойственна, но лишена действенности,  ребенку также свойственна, но находится в неразвитом состоянии» [21]. Представление о правовом взаимодействии лежит в основе известных концепций Гоббса, Локка, Руссо об общественном договоре как исходном пункте образования общества или государства. 

       Не вдаваясь в анализ некоторых  различий между концепциями этих авторов, приведем лишь высказывание Локка для иллюстрации этой точки зрения. В частности, Локк отмечает, что «... никто не может быть… подчинен политической власти другого без своего собственного согласия. Единственный путь, посредством которого кто-либо отказывается от своей естественной свободы и надевает на себя узы гражданского общества, - это соглашение с другими людьми об объединении в сообщество для того, чтобы удобно, благополучно и мирно совместно жить, спокойно пользуясь своей собственностью и находясь в большей безопасности, чем кто-либо не являющийся членом общества… Когда какое-либо число людей таким образом согласилось создать сообщество или государство, то они тем самым уже объединены и составляют единый политический организм, в котором большинство имеет право действовать и решать за остальных» [22].

          В адрес концепции общественного договора можно сделать, по крайней мере, два критических замечания.

Во-первых, эта концепция строится на иллюзорной посылке, что человек в естественном состоянии живет в одиночку, обладая при этом способностью вступать в союзы. Однако в естественном состоянии человек изначально является групповым существом, будучи членом семьи, рода, общины и пр. «Войны всех против всех» никогда не было, нет и не будет. Человек обретает определенную независимость от группы (коллектива) лишь на поздней стадии развития общества, в буржуазном обществе (или, как мы позже будем говорить, в рыночной цивилизации). Концепция общественного договора явилась удобным идеологическим средством для узаконивания в общественном мнении индивидуализма нового времени, когда на авансцену истории выступила буржуазия.

Во-вторых, хотя правовой аспект имеется практически в любом акте взаимодействия, едва ли целесообразно считать правовое взаимодействие основой общества. На основе права чаще возникают иерархические организации с устойчивыми вертикальными правовыми отношениями, в которых участники правового взаимодействия не обладают равными полномочиями. В лучшем случае, эти участники равны на момент учреждения какой-либо организации (например, запорожцы при выборе атамана). Далее же, до нового учредительного собрания, основная масса подчиняется отдельному лицу или коллективному органу – носителю власти. Соответственно, предпочтительнее считать правовое взаимодействие основой не общества (в узком смысле слова), а государства.

Помимо уже высказанных отдельных критических замечаний, высказанных относительно тех или иных типов взаимодействия как основы общества, имеется и некое общее соображение в пользу того, что именно деятельностное взаимодействие следует считать лежащим в основе общества.

Думается, почти любой читатель согласится с тем, что экологическая проблема является ключевой для дальнейшего существования общества. Но как она возникла? И с помощью какого типа взаимодействия ее легче всего понять и объяснить?

Конечно, исходя из принципа всеобщей связи и взаимозависимости явлений, можно попытаться объяснить ее как следствие неразвитости или гипертрофии природного, чувственного, рече-коммуникационного или правового взаимодействия. Но очевидна нелепость подобных построений, с одной стороны, а с другой, очевидно, что эта проблема есть следствие человеческой деятельности. Поэтому деятельностное взаимодействие следует считать наиболее существенным признаком, который должен быть отражен в содержании понятия «общество». Соответственно, в дальнейшем можно считать, что скоррелированное деятельностное взаимодействие есть социальное взаимодействие в узком смысле слова. «Субъектность» является вторым существенным признаком, который должен быть отражен в содержании понятия «общество» (если пользоваться понятием система. Из сказанного ясно, что постижение деятельности оказывается одной из ключевых проблем теоретической социологии.

Рассмотрение типов взаимодействия, которые в истории обществоведческой мысли клались в основу общества, позволяет построить другие объединения людей, среди которых общество (объединение людей, основанное на деятельностном взаимодействии) окажется одним из возможных видов. Очевидно, это будут абстрактно построенные объединения, которые явятся теоретическими моделями некоторых конкретных и реальных объединении людей. Следует добавить лишь к вышеперечисленным типам взаимодействия еще и природное взаимодействие, без которого о других типах взаимодействия вообще нет смысла говорить. В целом, представления о типах взаимодействия и объединениях людей можно свести в небольшую табличку (см. табл.).

                                Таблица.

Типы взаимодействия и объединения людей, возникающие на их основе.

 

               Взаимодействие

      Объединение

                            Природное

   Популяция

                    + Эмоциональное

   Общность

       +…+ Рече-коммуникационное

   Сообщество

   +…+…+  Деятельностное

   Общество (в узком смысле слова)

     +…+…+…+ Правовое

    Государство

Совокупность скоррелированных типов взаимодействия, основным из которых признается деятельностное

    Социум (общество в   широком смысле слова)

Любое скоррелированное, без выделения специфического

Общество в обыденном  смысле – любое объединение людей

 

Курсивом в таблице выделен специфический тип взаимодействия, на базе которого возникает качественно новое объединение людей. Прочие виды взаимодействия отходят на второй план и в теоретическом анализе конкретного объединения могут не рассматриваться. Предшествующие типы взаимодействия обозначены знаком «+». Примерами объединений людей, возникших на основе природного взаимодействия, являются конкретные популяции или расы. В качестве реальных общностей могут рассматриваться первобытная орда или толпа, охваченная общими чувствами. Наиболее близко под понятие сообщества подходит племя или народ (не случайно, по-видимому, в древнерусском языке слово «язык» обозначает  как собственно язык, так и народ). Что касается общества или государства, то в качестве примеров могут быть взяты любые конкретные общества или государства.

В тоже время следует учесть, что в ряде случаев целесообразно рассматривать любые возможные типы взаимодействия между людьми, не дифференцируя их. Во-первых, можно пользоваться понятием «социум», подразумевая общество в широком смысле, где так или иначе учтены все типы взаимодействия, но деятельностное признается ведущим. Во-вторых, пользоваться словом «общество» в общеупотребительном смысле подобно тому, как мы пользуемся  понятием «природа», когда нам не нужно подчеркивать специфику природных взаимодействий (физических, химических, биологических).

Соответственно, в таблице представлены три основных значения слова «общество». Одно из них отражает самый широкий смысл его, свойственный обыденному языку. Любой множество взаимодействующих людей, когда тип взаимодействия не принимается во внимание, может быть названо обществом.

Два других значения слова «общества» (в широком и узком смыслах) можно использовать в научном языке. В частности, эти значения дают возможность точнее определить объект и предмет социологии как науки. Можно сказать, что общество в широком смысле слова (Социум) является объектом социологии, равно как и множества других общественных наук. Предметом же социологии целесообразно считать общество в узком смысле, т.е. объединение людей, основанное на деятельностном взаимодействии.

Предположительно, можно построить классификацию общественных наук, исходя из представления о типах взаимодействия между людьми. При этом каждый тип взаимодействия был бы предметом соответствующей науки. В частности, комплекс дисциплин, условно обозначаемый словом «демография», базировался бы на исследовании природного взаимодействия. Чувственное взаимодействие стало бы предметом социальной психологии, правовое – правоведения, а рече-коммуникационное явилось бы предметом науки, которую можно было бы назвать «коммуникология». Вся же совокупность общественных наук с полным правом называлась бы «обществоведением».

Завершая статью, можно сформулировать несколько логически корректных определений понятия «общество», в содержании которых будут отражены существенные свойства общества как реального явления. При формулировке определений необходимо учитывать критические замечания, высказанные по ходу изложения представлений о различных типах взаимодействия, а также помнить о двух путях логически корректного определения любого понятия.

Из вышесказанного ясно, что наиболее существенным типом взаимодействия, который должен быть отражен как важнейший признак в содержании понятия «общество», является деятельностное взаимодействие. На этой основе (с учетом двух путей корректного определения понятий)  можно сформулировать четыре логически корректных  понятия, в которых отражен этот существенный признак:  два узких и два широких.

Первое узкое понятие – объединение людей, возникшее на основе скоррлированного деятельностного взаимодействия.

Второе узкое понятие – система субъектного типа, возникшая на основе деятельностного взаимодействия людей (вообще, социальных субъектов).

Первое широкое понятие – объединение людей, возникшее на основе всех сколлрелированных типов взаимодействия, ведущим из которых является деятельностное.

Второе широкое понятие – система субъектного типа, возникшая на основе всех типов взаимодействия, ведущим из которых является деятельностное.

Полученные понятия можно использовать в разных научных целях. В частности, понятия, взятые в узком смысле, удобно использовать для выявления других важнейших понятий социологии (например, потребности, ценности, нормы), а далее для описания относительно простых общественных явлений и процессов (например, отдельных социальных институтов). Понятия в широком смысле целесообразно использовать для описания более сложных явлений и процессов (например, общественное здоровье, культура, эволюция общества и др.).

Однако, чтобы действительно использовать полученные понятия для решения исследовательских задач, необходимо сделать более отчетливым для понимания понятие «деятельность», которое пока понималось как интуитивно ясное. Для этого потребуется: 1) соотнести деятельность с другими проявлениями человеческой активности, 2) выявить существенные признаки человеческой деятельности, 3) определить основные разновидности деятельности и т.д. Кроме того, необходимо ввести и другие важнейшие понятия, необходимые для описания самых разных общественных процессов и явлений. Решению этих задач будут посвящены следующие статьи.

 

Литература

1.     Платон. Государство / Платон. Соч. в 3 т. Т.3. Ч.1. – М.: «Мысль», 1971, с.145.

2.     Субето А.И. Проблема экономического образования в России через призму неклассических социальных и экономических наук / Вторая научная сессия отделения образования Петровской академии наук и искусств «СУДЬБА РОССИЙСКОГО ОБРАЗОВАНИЯ - СУДЬБА РОССИИ», - СПб., 1995, с 167.

3.     Иванов Д.В. Императив виртуализации. Современные теории общественных изменений / Предисл. А.О.Бороноева. – СПб: Из-дво С.-Петерб. Ун-та, 2002, с.6, 143 и др.

4.     Аристотель. Никомахова этика / Соч. в 4-х т.  Т.4. –  М.: Мысль.1983, с.155-157.

5.     Аристотель. Политика. / Соч. в 4-х т.  Т.4. –  М.: Мысль.1983, с.379.

6.      Луман Н. Понятие общества / Проблемы теоретической социологии. Ред. А.О.Бороноев.. –  СПб.,1994, с.28.

7.     Луман Н. Указ соч., с.31-32.. 

8.     Луман Н. Указ соч., с.31-33.

9.     Луман Н. Социальные системы. Очерк общей теории / Перевод с немецкого И.Д.Газиева / под редакцией Н.А.Головина. –а  СПб.: «Наука», 2007, с.247.

10.                        Луман Н.  Понятие общества / Проблемы теоретической социологии. Ред. А.О.Бороноев. СПб., 1994, с.27-28, 33-34.

11.                        Луман Н.  Понятие общества / Проблемы теоретической социологии, с.30.

12.                       Лекторский А.В.   Объект.  Субъект / Философский энциклопедический словарь. – М., 1983.  с. 453, с. 661.

13.                       Бороноев А.О., Письмак Ю.М., Смирнов П.И. Моделирование социальных систем: концепция и основные понятия / Проблемы теоретической социологии. Вып. 2. СПб.: Изд-во СПбГУ, 1996, с.82.

14.                       Бороноев и др. Указ. соч., с.84.

15.                       Августин. Исповедь / Антология мировой философии в 4-х т. Т.1. Ч.2. – М.: Мысль.1969, с. 597.

16.                       Фрэзер Дж.Дж. Фольклор в Ветхом завете. – М. 1989, с.208.

17.                        Хейзинга Й.  Homo Ludens. В тени завтрашнего дня. – М. 1992, с.318.

18.                       Соловьев В.С. Смысл любви. Статья пятая / Русский эрос или философия любви в России. – М., 1991, с.73.

19.                       Карлейль Т.  Теперь и прежде. – М., 1994, с.14-15.

20.                       Карлейль Т. Указ. соч., с.14/

21.                       Аристотель.  Политика / Соч. в 4-х т.  Т.4. –  М.: Мысль, с.400.

22.                       Локк Дж. Два трактата о правлении / Сочинения: В 3 т. Т. 3. – М.: Мысль, 1988, с. 317.