Журнальный клуб Интелрос » Credo New » №2, 2009
Если философия еще способна играть ведущую интеллектуальную и нравственную роль в целостном осмыслении проблем современного мира, быть главным источником наиболее перспективных и признанных идей в решении этих проблем, то стоит выявить культурно-исторические условия, способствующие этой роли. Общественное признание вовсе не обязательно для настоящей философии, может быть, даже подозрительно для нее. Но в переломные эпохи выдающиеся философы не гнушались высказываться по поводу злободневных вопросов. Вечным образцом здесь, конечно, остается Сократ как «кусающий овод», но можно упомянуть также и Руссо с его социально-философскими работами на злобу дня, и Канта с его трактатом о вечном мире, и Конта, Спенсера, Милля с их конструктивной критикой окружающих реалий общества и цивилизации, и Ясперса с его исключительной ролью в нравственном выздоровлении постфашистской Германии, и Поппера с его пламенной критикой тоталитаризма и неустанной пропагандой идей открытого общества. Живость отклика на происходящее в окружающей социальной действительности характеризует и лучших отечественных философов: Чаадаева, Соловьева, Бердяева и др.Где же философские труды, значимые настолько, чтобы вызвать общественный резонанс? Хорошо известно, что один из классических русских вопросов «кто виноват?» носит не столько познавательный, сколько нравственно-риторический характер. Например, можно представить обвинения в адрес сегодняшней отупляющей масс-культуры, недодающему денег правительству, циничным журналистам, не пускающим на страницы газет и журналов, на телеэкраны разговор о нетленных философских ценностях. Может быть, некоторые или многие из таких обвинений будут даже правомерными, но философам поворачивать разговор в сторону такого рода жалоб было бы непозволительным и бесплодным брюзжанием. Надо самим разбираться и думать, как выбраться из кризисной ситуации. У философии есть своя бесценная и незаменимая кладовая — это ее прошлое. Рассмотрим лишь один случай «периферизации теологии и занятии ее центрального места философией» — процесс, начавшийся в конце XVIII — начале XIX в. в немецких университетах, а затем распространившийся на всю Европу, в определенной мере затронувший и Россию. В рамках социологии философии анализ этого случая провел один из ведущих современных американских мыслителей Рэндалл Коллинз, который пришел к крайне любопытным выводам. Назовем для краткости процесс выхода на центральное место и обретения философией высшего статуса и авторитета в академии, обществе и культуре Западной Европы указанного периода Трансформацией. Тогда итоги проведенного Коллинзом в 12 главе его «Социологии философий» анализа можно изложить в следующих тезисах.1. Социальным, политическим, экономическим и культурным
контекстом Трансформации были три тенденции:а) ускоряющаяся в Европе замена старого режима и переход
основных ресурсов от представителей аристократической элиты к централизованной государственной машине, обусловившие кризис личного патронажа как основной институциональной формы существования философии (только благодаря поддержке царственных особ и богатых аристократов могли работать Декарт, Бэкон, Гоббс, Локк, Лессинг, Гете) и коллективного патронажа (Лейбниц с его «Академией»);б) явный рост авторитета и значимости для государства естественных и точных наук, сочетающийся с дискредитацией старых общественных и духовных устоев, в том числе религиозных, - процесс, идущий уже в период Просвещения, но в полную силу разразившийся благодаря Французской революции;в) происходящий в течение XVIII в. упадок университетов, сохранивших почти неизменной средневековую структуру с главенством теологии, ничтожной представленностыо естественных наук; в оставшихся старых университетах философия преподавалась лишь на начальных курсах, причем подавляющее число профессорских философских позиций было занято теологами.2. Социально-организационной основой и движущим механизмом
развития классического немецкого идеализма стала Академическая революция, которая:а) обеспечила философским факультетам высший статус в университетах, позволив сменить экономическую основу философской работы с патронажной на профессионально академическую и отчасти рыночную (доходы от издания философских трудов); после Трансформации практически все последующие выдающиеся европейские, позже американские и русские философы были университетскими профессорами;б) обусловила восхождение философии на трон на плечах науки, поскольку сумела дать целостное осмысление и обоснование необходимости широкого образования в области естественных и точных наук, которые с начала XIX века также обрели высокий статус в университетах и стали бурно развиваться уже в рамках академической институционализации;в) была взаимообусловлена с ренессансом университетов, именно их развитие в конце концов получило государственный приоритет, поскольку они сохраняли преимущества идущей от средневековья автономии, состязательности, институционализации научного творчества и открыли широкие возможности научного исследования и образования, первоначально благодаря идейному обоснованию со стороны философии.3. Периферизация теологии имела как структурные причины, так и была обусловлена виной самих теологов, которые:а) были уверены в неколебимости своего господствующего положения в университетах, высокого статуса в обществе, не сумели в то время адекватно отреагировать на идущие в обществе и образовании перемены;б) не заметили или не придали значения мощному развитию естествознания и его приоритетной значимости для современных индустриализующихся обществ и особенно главных держателей ресурсов - государств; пренебрежение по отношению к набирающим силу наукам стало непростительным;в) в своем большинстве остались глухи к проблемам и вызовам
времени (осмысление Французской революции и места новой эпохи в
масштабах Всемирной истории, новой роли государства, проблемы
свободы и закона, соотношения морального долга и стремления к личному счастью, международных отношений и конфликтов и т.д.).4. Философы, напротив, исключительно успешно ответили на
вызов времени, что привело к центрации философии в обновленных университетах, обществе и культуре; успешные ответы состояли в том, что философы:а) сумели осознать кризис философии, прежде всего шаткость основ прежней патронажной формы поддержки, униженность периферийного положения в университетах; показали готовность и умение бороться за повышение статуса своей профессиональной сферы как на чисто интеллектуальном поле (собственно написание трудов, составивших корпус немецкой классической философии), так и на политико-административном (университетская реформа) и публичном и педагогическом поприщах (лекции, брошюры, популярные изложения взглядов, открытые письма, организация и стимулирование широких общественных и профессиональных дискуссий, привлечение на свою сторону наиболее активной и талантливой части студенчества);б) взяли на себя нелегкий труд изучения наиболее фундаментальных достижений науки своего времени и сумели представить обобщающий образ мира с учетом научных результатов («Критика» Канта, натурфилософия Шеллинга, наука «логики» как всеобщая теория Гегеля, наукоучение Фихте);в) услышали и живо отозвались на духовные запросы публики, реальные текущие проблемы своего бурного времени, как раз те, к которым оказались глухи теологи; представили широкие этико-практические перспективы, но не по типу «чего изволите», а философски обоснованные и соответствующие их целостному взгляду на действительность (идея «вечного мира» и федерации республик у Канта, философия истории с венцом немецкого образца государственности у Гегеля, обоснование идей свободы, разума, долга, а позже призывы к «замкнутому торговому государству» у Фихте).В приведенном историческом прецеденте Трансформации роковой ошибкой было поведение теологов, а ориентиром для подражания — стратегия философов, создателей немецкого классического идеализма. Однако механический перенос образцов мышления и поведения ничего не даст по той простой причине, что за 200 лет радикально сменился социальный, политический, экономический, культурный контекст и ведущие исторические тенденции, а также отнюдь не очевидна возможная социально-организационная основа, которая послужила бы механизмом и поддержкой желаемой второй трансформацией философии. Осознать надвигающийся кризис философии необходимо, но недостаточно. Успешность выхода из кризиса будет зависеть от верности понимания идущих исторических процессов и умения занять такое место средоточения тенденций, где интеллектуальные и организационные усилия дадут максимальные плоды, поскольку будут использованы естественные силы этих тенденций. Используя некоторые идеи, выдвинутые профессором Н.С.Розовым, можно указать следующие ориентиры для возможной философской трансформации.Главная надежда и вероятный будущий козырь философии — переориентация экономического развития, направленности на многополюсный мировой порядок, мультикультурализм и устойчивое развитие. Здесь роль философии должна заключаться в изучении ценностных, онтологических и методологических оснований социальной практики и исследований, уже весьма широко, хотя и разрозненно ведущихся в данном направлении. Если философии удастся на этой основе представить целостный, понятный и широкой общественности, и влиятельным группам мировой элиты образ настоящего и направление глобальной переориентации развития человеческого рода, то рядом с таким эпохальным результатом последующее повышение статуса и возврат ведущей роли философии, будут просто частным следствием.В России для российской философии встает та же задача. Вместо прислуживания западничеству или изоляционизму необходимо найти идейные основы для социального компромисса и широкого социального партнерства. Необходима общенациональная консолидация, но не в попытке имитации Запада (все равно не получится) и не в новом горделивом отгораживании (во-первых, не получится, во-вторых, отбросит страну далеко назад), а в согласии относительно комплекса главных национальных стратегий для успешного соперничества и победы в жестких условиях открытости ветрам геоэкономики, геополитики и геокультуры. Как философы первой трансформации боролись за новые университеты, в которых естественным наукам и философии было уготовано достойное и почетное место, так и нынешние философы должны бороться за преимущественную грантовую поддержку мультидисциплинарных исследований, где достойное и почетное место наряду с естественными, историческими, социальными и экологическими науками вновь должна занять философия. В отечественной философии есть немалый задел для такой работы; развиваются идеи универсального эволюционизма, коэволюции человека и природы, синтеза системного и эволюционного подходов, интеграции дисциплинарных взглядов в единую общенаучную картину мира. Философы, которым сегодня нельзя не задумываться о вероятном глобальном и национальном будущем, вполне могут взять на себя роль соединителей интересов социальных практиков с научными социально-историческими исследованиями. Причем потоки здесь противонаправленные и равным образом значимые для философии. Со стороны социальной практики (например, необходимости решения глобальных проблем) поступают запросы, обращенные прежде всего к прикладному знанию, здесь и следует разъяснить и прикладным исследователям, и грантодателям, что параллельно необходимо часть финансирования направлять на поддержку фундаментальных мультидисциплинарных исследований с философским обоснованием. В профессиональных научных сетях общения в Интернете и регулярных международных конференциях наиболее острым дефицитом являются целостное видение, логическая совместимость различных онтологий, концептуальных схем и методов. Именно философы могут и должны обосновать и возглавить интеграцию этих сетей, систематически разрабатывать общие методологические платформы для междисциплинарного взаимодействия.После славного рождения европейской философии в Древней Греции основные ее части — натурфилософия, метафизика, этика и логика — стали на многие столетия рациональной основой мировоззрения даже при известном подчинении богословию. После первой философской трансформации в философии воцарилась теория познания и новая логика. С 1960-70-х гг. интерес к теории познания пошел на спад, науки достаточно уверенно развиваются на уже разработанных гносеологических и методологических основах. Нынешний кризис философии может привести к тому, что в XXI веке философия окажется отодвинутой на задворки. Но кризисы бывают предтечей не только упадков, но и перспективных структурных сдвигов.
Вторая философская трансформация может стать в определенной мере возвратом основной тематики к натурфилософии, метафизике и этике на новом уровне. На место натурфилософии встанет целостное осмысление истории Вселенной, социоестественной истории, настоящего и будущего планеты в аспекте взаимодействия природы и столь опасно выделившегося из нее человеческого рода. Социоморфный и, в частности, социально-поведенческий, подходы в биотехнологии сами по себе нельзя еще назвать натурфилофскими, хотя они приближают нас к натурфилософии, делая более проницаемым барьер между человеком и обществом, с одной стороны, и популяциями живых клеток в биотехнологическом аппарате – с другой. Современная биотехнология имеет двойственную философскую подоплеку. В ней уживаются мощные физикалистские течения, особенно проявляющиеся в генноинженерных разработках, и альтернативные подходы к живому (элементы восточных технологий, экосистемные проекты), которые способствуют внедрению принципов коэволюции и косвенно поддерживают натурализм в понимании человека в его взаимоотношениях со всем биосом.
На место метафизики может встать новая изощренная онтология, позволяющая исследовать взаимоотношения между такими сферами бытия, как материальный мир, мир психики, сознания и общения, мир социальных отношений и взаимодействий, виртуальные миры передающихся из поколения в поколение идей, образов и символов. Этику дополнит аксиология, призванная интеллектуально освоить неизбежность конфликтов между ценностями, указать пути их максимально безболезненного, ненасильственного разрешения.
С этим новым мыслительным арсеналом философия должна сыграть одну из ведущих ролей в развитии глобального интеллекта как широкой сети мультидисциплинарных исследований, использующих современные компьютерные технологии и ориентированных на воссоздание «невидимых колледжей» и научных школ с автокаталитическим эффектом, основанных на грантовом финансировании и прямо связанных с социальной практикой. Будущее покажет, произойдет или нет вторая философская трансформация и какой облик она примет. Сейчас же от самих философов зависит, насколько достойное место займет философия в интеллектуальной перспективе начавшегося столетия.