Другие журналы на сайте ИНТЕЛРОС

Журнальный клуб Интелрос » Credo New » №1, 2013

Сергей Черняков
Материалистическая диалектика: вчера, сегодня, завтра


Черняков Сергей Феликсович,

кандидат исторических наук

Москва

Chernyakov Sergej Feliksovich,

candidate of historical Sciences

E-Mail: chernyakosergej@yandex.ru

УДК – 101.8

 

Материалистическая диалектика: вчера, сегодня, завтра

Аннотация: В статье раскрываются сущностные черты материалистической диалектики как гносеологии и логики применительно к узловым проблемам становления и развитие раннесоциалистического общества в Советском Союзе. Предпринята попытка анализа концептуальных положений основоположников марксизма в контексте полемики с известным философом Т. Ойзерманом. Прослеживается диалектическая связь противоречий «реального социализма» с теоретическими просчетами и ошибками.

Ключевые слова: диалектика, марксизм, атеизм, пролетариат, формальное и реальное снятие частной собственности, формальная и диалектическая логика, социалистическая революция, коммунизм, капитализм.

Summary: The materialistic dialectics: yesterday, today, tomorrow.

Abstract: the article describes the essential features of the materialistic dialectics as epistemology and logic in relation to the key problems of formation and development of early socialist society in the Soviet Union. An attempt of analysis of conceptual provisions of the founders of Marxism in the context of polemics with the well-known philosopher T. Оjzerman.  Traced the dialectical relationship of the contradictions of «real socialism» with the theoretical failures and mistakes.

Keywords: dialectics, Marxism, the atheism of the proletariat, the formal and the actual withdrawal of private property, formal and dialectical logic, the socialist revolution, communism, and capitalism.

 

Материалистическая диалектика: вчера, сегодня, завтра

О книге Т. Ойзермана «Возникновение марксизма».

Вместо предисловия. Марксизм: некоторые замечания к осмыслению

В «Анти-Дюринге» Ф. Энгельс обозначил, на наш взгляд, одну из узловых проблем в марксизме, если рассуждать на тему, насколько верным в перспективе оказался марксизм в целом. Касаясь социалистов-утопистов, Энгельс замечает, что те как раз и были утопистами. Так как конструировали социализм «из головы», не имея перед собой практики. Реальной основы для формирования, «выкристаллизования» своих взглядов. А марксисты как раз и являются социалистами научными, ибо формируют свое мировоззрение не из абстракций, а на основе данных, почерпнутых из реальности1.

Данная ремарка, спроецированная на марксизм в целом, великолепно демонстрирует его сильные и слабые стороны. Там, где фактического материала было достаточно, где те или иные события находились в развитой (необязательно – завершенной) форме, - марксистский анализ безупречен. Где же явления были неразвиты, латентны или прогнозируемы, исходя из сложившейся в то время ситуации – там в аналитике, естественно, имели место те или иные просчеты.

Правда, сами К. Маркс и Ф. Энгельс могли это не всегда осознавать, представляя, что они полностью вооружены общественной практикой, необходимой для развития общественной теории. Однако с точки зрения научного подхода такая истина могла быть лишь относительной.

С другой стороны, классики в значительной мере понимали зыбкость научных парадигм. Поэтому в их трудах исключительно мало конкретики в плане подробного, детального «расписания»: как будет устроена жизнь при социализме и коммунизме. В этой связи совсем не случайно знаменитое высказывание Энгельса о том, что коммунизм не доктрина, а движение; что он исходит не из принципов, а из фактов2.

Таким образом, Маркс и Энгельс на первое место ставили научность, а не «принципиальность» своих трудов. «Коммунизм как движение», преодолевающий буржуазное состояние, естественно, подразумевает и то, что, несмотря на сформированную (пусть и недостаточно, а где-то даже фрагментарно) концепцию нового общественного строя, на первом месте в марксизме стоит диалектическое отрицание старого…

Как известно, условно марксистскую философию можно разделить на две части: диалектический материализм, или диалектическую логику – универсальный метод познания; и материализм исторический  - картину мира, созданная на основе диалектического метода познания.

Что касается диалектической логики как теории познания, то и сейчас – это единственный универсальный научный метод познания, дающий в пределе, в тенденции максимально возможное адекватное отражение и осмысление действительности. Все остальные способы в основном экзистенциального или позитивистского характера, в лучшем случае, работают в отдельных дисциплинах (прежде всего, естественнонаучного цикла) как вспомогательные, частные, специальные приемы извлечения информации. В худшем же варианте, в особенности в общественных науках, такие методы, выдаваемые за универсальные,  приводят  к двум результатам.

Во-первых, к запутыванию, затуманиванию, «заговариванию» ясности анализа посредством красивых фраз, эффектных словосочетаний, непонятных схем и понятий. Во-вторых, к автономности знания по отношению к исследуемому предмету, оторванности первого от второго, что ведет к неверности, искаженности представлений о предмете, и, соответственно, - неправильной  практическо-предметной деятельности.

К. Маркс и Ф. Энгельс показали, как следует применять метод материалистической диалектики при анализе явлений в различных общественных сферах. Причем «Капитал» стоит здесь особняком в силу максимальной сложности и завершенности исследования. Но и в других исследованиях этот метод прекрасно  «работает»: будь, то политологический анализ в «Восемнадцатом брюмере Луи Бонапарта», или в «Анти-Дюринге» - блестящей энциклопедии марксизма.

Однако нужно помнить, что сам по себе метод, даже самый передовой и универсальный, не работает! С ним работают, его применяют люди. И от того, насколько они его поняли теоретически, и самое главное насколько способны применить практически, зависит успешность любой концепции.

Общая подготовка теоретика, уровень его психофизических возможностей накладывают на исследование не меньший отпечаток, чем, скажем, способности пианиста за самым современным, технически безукоризненным инструментом.

Даже классики марксизма, несмотря на свою гениальность, допускали ошибки и просчеты в своем анализе в силу объективной сложности стоявших перед ними задач, многовариантности путей исторического развития3.  Применяя метод к конкретному исследованию, они могли что-то не рассмотреть, а что-то рассмотреть неверно или не совсем верно.

Кроме того, такие приверженцы объективности научного исследования, как Маркс и Энгельс,  оставались людьми, со своими чувствами, страстями, убеждениями. (Читая их переписку, это видишь особенно явственно.) И в водовороте острейшей политической борьбы, помноженной на незавершенность исторических процессов, подобные ошибки были неизбежны...

В чем состоят главные ошибки советского марксизма?  Во-первых, в дискретности отношения к марксистской теории. Брались на вооружение отдельные положения (критика капитализма, диктатура пролетариата, отрицание частной собственности и проч.), но при этом фактически (в теории признавалось все) игнорировались другие постулаты (о демократии, общественном разделении труда с вытекающими отсюда классовыми противоречиями при социализме, отмирании государства, бюрократии и т.д.) На практике  это означало разрыв марксистской теории на части, что не могло привести ни к чему позитивному. В.И. Ленин справедливо указывал, что «в философии марксизма, вылитой из одного куска стали, нельзя выкинуть ни одной  основной посылки, ни одной существенной черты, не отходя от объективной истины»4.   Диалектика говорит о том же самом.

Чем объяснить подобную дискретность советского марксизма? В первую очередь, нежеланием правящих кругов что-либо кардинально менять, их сытостью и самодовольством. Ибо «педалирование» ряда неудобных тем высветило бы разрыв социалистической теории с советской практикой. Во-вторых, марксизм в СССР в значительной мере был догматическим, метафизическим. Основные положения преподносились как азбучные истины, этакие аксиомы, не нуждающиеся в доказательствах. Мало того, что такой подход контрпродуктивен в гносеологическом смысле (то есть для понимания, а не механического заучивания основных идей); в данном контексте сами идеи, в конечном итоге верные, являлись схоластическими, так как слабо увязывались с конкретной действительностью.

В итоге выходила парадоксальная ситуация. Там, где было необходимо сохранить теоретически и воплотить практически ортодоксальность (не путать с догматичностью) марксистского учения, проявлялся ревизионизм (в дискретности и затушевывании ряда постулатов). Там же, где требовалось развитие теории в соответствии с новыми реалиями, наблюдался застой, а, следовательно, и догматизм.

Отдельные философы, настоящие марксистские теоретики, труды которых можно смело отнести к сокровищам марксистской мысли (Э.В. Эльенков, В.А. Вазюлин и др.), не были преследуемы или замалчиваемы, но в силу указанных причин они были оттеснены на обочину общественной мысли в стране.

Вообще у нас, по большому счету, переоценили действительно колоссальное значение Октябрьской революции и победы в гражданской войне. Посчитали, что главная и самая трудная задача уже  решена, а все остальное – дело времени и правильной тактики. Единственное, что может помешать поступательному движению Советской власти  - это сопротивление империализма (причем понимаемое,  главным образом, как война диверсии, шпионаж). Но главная задача, внешне более спокойная и простая, оказалась во сто крат труднее. В.И. Ленин в своих послеоктябрьских работах и выступлениях неоднократно подчеркивал эту мысль.

 

Вопросы научного атеизма

В новой (а точнее, переработанной на основе предыдущих изданий) книге известный советский философ Т.И. Ойзерман в «Предисловии» отмечает, что, в отличие от многих бывших  пропагандистов марксизма, он не стал охаивать научный коммунизм и, по сути, остался приверженцем марксистской научной мысли. Однако необходимо, как полагает Ойзерман, избавиться от ошибок и заблуждений, заключенных в марксистском учении.

Что ж – задача вполне разумная, ибо ничто не стоит на месте; и мир не только за последние сто пятьдесят, сто, но даже за пятьдесят, двадцать  лет качественно изменился. Именно определенная застойность, догматизм марксистской науки в СССР стали одной из существенных причин краха социализма.

С другой стороны, вечной проблемой развития теории является не впасть в другую крайность – под видом развития, сознательно или нет, - подвергнуть ревизии основные положения учения, а значит, фактически уйти от него в сторону, выдвинуть по сути уже иную концепцию, выдавая ее за современную интерпретацию данной теории…

Касаясь вопроса о происхождении религии и атеизма, Теодор Ильич делает следующее заключение: «На мой взгляд, атеистическая позиция того или иного мыслителя в принципе не может быть объяснена ссылками на какую-либо теорию. Если религия есть вера в существование Бога, вера, которая не считается со всякого рода теоретическими аргументами, то атеизм представляет собой неверие, или веру в то, что Бога не существует. И эта атеистическая вера питается не столько теоретическими аргументами, сколько натурой, темпераментом индивидуума, воспитанием, оказавшим существенное влияние на его духовный склад»5.

Странно читать подобную сентенцию у доктора философских наук; еще более странно, что данное замечание относиться к атеизму К. Маркса. Все, что пишет здесь Ойзерман касательно атеизма, конечно, имеет место в обыденном сознании людей. Но даже в нем сводить атеизм, в первую очередь, к «натуре», «темпераменту», то есть к физиологии, по меньшей мере, недостаточно. Ибо обыденное сознание базируется в том числе на научных знаниях (или их фрагментах), а главное – на практическом опыте, который и является основным критерием истины.

Помимо атеизма вообще, существует научный атеизм, который утверждает отрицание бога на базе  данных конкретных наук, их обобщении и анализе. Приверженцами именно такого атеизма выступали К. Маркс и Ф. Энгельс.

Более того, основоположники научного коммунизма не только отрицали существование бога на основе естественнонаучных знаний (это атеисты сделали еще до них).  Они  научно объяснили причины появления религии и ее объективную роль в обществе.

Критикуя марксово определение религии как «вздоха угнетенной твари, сердца бессердечного мира…духа бездушных порядков…опиума народа», Т. Ойзерман пишет, что «религия – народное сознание, глубочайшие корни которого, конечно же не сводятся к нищете, обездоленности, угнетению». (С.241.)

Увы, Ойзерман не объясняет, к чему же сводятся корни религии как социального явления. Конечно, религиозные представления и верования основываются не только  на обездоленности и угнетенности масс. Но в основе появления религии как иллюзорного сознания как раз лежат антагонистические противоречия классового общества (наряду с неразвитостью научных представлений об окружающем мире, незащищенностью человека перед природной стихией и т. п.)

Несостоятельными являются утверждения Ойзермана и о том, что Маркс-де не разделял религии и церкви, а значит, приписывал реакционный характер церкви самой религии. (С.243,503.) В своей монографии автор приводит многочисленные высказывания Маркса о религии, из которых становится абсолютно ясно, что Карл Маркс четко разделял религию как веру в бога и политическую позицию церкви, базирующуюся, однако, именно на религии.

Реакционность религии Маркс видел не в том, что она сама по себе угнетает людей или является «служанкой» господствующих классов. Как раз это -  прерогатива церкви. Наоборот, «вздох угнетенной твари, сердце бессердечного мира, дух бездушных порядков» (разрядка моя – С.Ч.) недвусмысленно говорят о том, что религия – это то немногое (а для большинства людей в то время – единственное), что остается синонимом духовного человека во враждебном ему мире. Религия была единственной отдушиной для человека.

Но в том-то и дело, что религия одновременно была и остается лишь доброй фантазией истинной человечности, подобием истинно человеческих отношений, этакой успокоительной таблеткой, которая на время  снимает боль, но не устраняет е причин. Именно в этом смысле следует понимать выражение Маркса о религии как «опиуме народа».

Реакционность религии К. Маркс видит в том, что религиозность, которая ведет к иллюзии счастья, вместе с тем (в силу своих постулатов) не дает человеку обрести счастье в действительности.  «Упразднение религии как иллюзорного счастья народа, есть требование его действительного счастья. Требование отказа от иллюзий о своем положении есть требование отказа от такого  положения, которое нуждается в иллюзиях. Критика религии есть, следовательно, в зародыше критика той юдоли палача, священным ореолом которой является религия»6.

При этом, раскрывая исторический смысл происхождения христианства, основоположники марксизма, наоборот, указывали на революционно-демократический характер раннего христианства, еще не догматизированного церковными институтами7.  И  в наше время немало верующих занимают демократические, социалистические позиции. (Достаточно упомянуть «теологию освобождения» в странах Латинской Америки).

Таким образом, К. Маркс и Ф. Энгельс критиковали религию не за «эксплуатацию трудящихся», как это представляет Ойзерман, а за  утопизм в разрешении коренных вопросов действительности, на разрешение которых религия, однако, всецело претендует. Наконец, многие постулаты религиозных учений прямо способствуют использованию религии церковью и государством в своих классовых целях.

 

Марксизм и пролетариат

Касаясь той роли, которую придавали классики марксизма пролетариату, Т. Ойзерман  в целом верно обрисовывает ее суть. Действительно, если смотреть глубоко, К. Маркс и Ф. Энгельс  были, прежде всего, сторонниками построения нового неэксплуататорского общества в интересах всего (точнее, подавляющего большинства) народа.

То есть, по существу, марксизм никогда не был специфическим выразителем интересов одного класса – пролетариата. (Данный аспект не всегда раскрывался в советской философской литературе.) Маркс и Энгельс считали пролетариат гегемоном революции и последующих социалистических преобразований в силу того, что интересы пролетариата объективно совпадали с интересами громадного большинства общества и эти интересы рабочий класс объективно не мог реализовать иначе, чем через уничтожение капитализма.

«Дело не в том, в чем в данный момент видит свою цель тот или иной пролетариат или даже весь пролетариат.  Дело в том, что такое пролетариат на самом деле и что он, сообразно этому своему бытию, исторически вынужден будет делать»8.  Именно экономически ужасающее и политически бесправное положение рабочего класса было материальной основой его революционной роли в обществе.

Классики марксизма никогда не «обожествляли» пролетариат, приписывая ему всевозможные достоинства. «…В оформившемся пролетариате практически закончено отвлечение всего человеческого, даже от видимости человеческого, так как в жизненных условиях пролетариата все жизненные условия современного общества достигли высшей точки бесчеловечности; так как в пролетариате человек потерял самого себя»9.

Не питали они иллюзий и по поводу какой-то особой классовой солидарности среди пролетариев. «Отдельные индивиды образуют класс лишь постольку, поскольку им приходится вести борьбу против какого-либо другого класса; в остальных отношениях они сами враждебно противостоят друг другу в качестве конкурентов»10.

Революционность и сплоченность пролетариата вытекали не из его высокой нравственности и культуры, а из особой угнетенности в системе капиталистического разделения труда, которая, наоборот, низводила до минимума уровень человеческого развития рабочего класса, уровень его собственной человечности. Таким образом, главное и единственное преимущество пролетариата как класса – его объективное положение в капиталистическом обществе, а значит, и в ликвидации этого общества.

Позднее, развивая учение о пролетариате К. Каутский и В.И. Ленин доказали, что рабочим изначально не присуще революционное сознание; и именно привнесение  этого сознания в борьбу пролетариата есть задача революционной партии. Поэтому, мнение Ойзермана о том, что приписывание основоположниками марксизма пролетариату особой миссии в уничтожении капитализма – это утопия: пролетариат всегда борется лишь за локальные цели (С.557.), неверно. Сам Теодор Ильич неоднократно убеждал читателей цитатами из Маркса, что уничтожение капитализма есть объективная (то есть независимая от локальных устремлений, конкретного осознания) задача пролетариата, обусловленная не его желаниями, а логикой развития капитализма.

Однако для того чтобы эта логика восторжествовала, рабочий класс должен ее узнать, понять, овладеть ею. Оппортунизм многих исторических событий, связанных с пролетарской борьбой (о чем, так или иначе, упоминает Ойзерман) подтверждает, а не опровергает указанную закономерность.

Этот вопрос имеет и иную грань. Маркс и Энгельс связывали миссию пролетариата в качестве «могильщика капитализма»  главным образом с отсутствием у рабочего класса минимальных и социальных благ, его положением на «дне» капиталистического общества. Ни один класс не будет ставить и решать революционных задач «пока его к тому не принудят его непосредственное положение, материальная необходимость, его собственные цепи»11.

Основоположники научного коммунизма не видели возможности реального, качественного улучшения жизни пролетариата при капиталистическом строе. Но изменения социально-экономического и политического положения рабочего класса в лучшую сторону сначала в самых передовых, а с середины XX века – в большинстве стран западной модели развития «выбили» из-под ног пролетариата материальную и социальную основу заинтересованности в пролетарской революции.

Это ни в коем случае  не означает, что капитализм разрешил свои основные проблемы (в том числе, связанные с рабочим классом). Наоборот, современный глобальный  капитализм частично снял старые противоречия путем их перераспределения на основе новых научно-технических возможностей с исключительно пролетариата на другие классы, слои общества; на иные народы и государства – на человечество в целом. Современные противоречия имеют статус глобальных, и многие из них намного опаснее для мира, чем те, которые существовали в эпоху Маркса. Существенно видоизменившись, выйдя на новую ступень, капитализм не изменился в своей агрессивной, античеловечной, антагонистической сущности.

Но следует признать и проанализировать тот факт, что вопреки прогнозам К. Маркса, Ф. Энгельса, а затем и В.И. Ленина о неизбежной, относительно скорой гибели капитализма на основе пролетарской революции, капитализм в силу ряда объективных и субъективных причин пока устоял, перешел на новую стадию. В целом подтвердился прогноз К. Каутского  о еще неполной экономической исчерпанности капитализма как строя и его способностей к саморазвитию.

В новых условиях рабочий класс перестал быть основной и главной движущей силой борьбы с капитализмом12.  Еще в начале XX века В.И. Ленин выдвинул положение о беднейшем крестьянстве как естественном союзнике пролетариата в социалистической революции. Этот тезис с различными видоизменениями, учитывающими специфику конкретных стран, получил свое подтверждение во время революций в странах Юго-Восточной Азии, Африки и Латинской Америки в 40-70-х годах прошлого века. Во время событий 1968 года во Франции, США и других западных странах ведущей силой социального протеста стали студенчество и леворадикальная молодежь в целом.

В наше время вопрос о движущих силах социалистических преобразований необходимо поставить заново; изучить и выявить основные тенденции этого процесса. В данном контексте будет неуместным, как ревизионистское отрицание какой-либо революционной роли рабочего класса в современных условиях, так и догматическое следование букве марксистского учения о пролетариате как «гегемоне социалистической революции»13

 

О формальном и реальном снятии частной собственности.

В вопросе  о частной собственности Т.И. Ойзерман демонстрирует  серьезные логические противоречия. Анализируя центральный труд раннего Маркса «Экономическо-философские рукописи 1844 года», Ойзерман шаг за шагом идет по пути марксовой логики и показывает, что К. Маркс, во-первых, научно вскрывает причину появления частной собственности и ее преходящий характер, а во-вторых, диалектически объясняет неразрывную связь частной собственности с отчуждением. Причем автор полностью солидаризируется с Марксом в его оценке частной собственности. «Мы показали, что упразднение отчужденного труда, переход от частной собственности к «истинно человеческой», или общественной, собственности Маркс рассматривает как необходимый результат развития сущностных, родовых сил человека». (С.285.)

Но признавая марксово положение об исторически преходящем характере частной собственности, Т. Ойзерман пишет, что «это положение было бы совершенно  правильным, если бы Маркс признавал необходимость одновременного  существования качественно различных форм собственности. Но в том-то и беда, что для Маркса и Энгельса, как и для их предшественников – утопических социалистов (и коммунистов) – ликвидация частной собственности представляется абсолютной необходимостью». (С.275.)

Получается, что научное, грамотное исследование, приведшее к верным выводам это хорошо; но еще лучше… «разбавить» эти верные выводы не совсем верными и неверными вовсе, и подобный «симбиоз» будет лучше отражать реалии. Именно такой трюк – альфа и омега любого ревизионизма. Это все равно, что, исследуя клиническое состояние больного, придти к выводу о необходимости оперативного вмешательства, но затем, при операции, оставить часть болячки в организме, чтобы она «одновременно сосуществовала» со здоровыми органами.

Ойзерман упрекает Маркса в том, что «понятие положительного  упразднения частной собственности остается все же неясным, нераскрытым». (С.284.) Но буквально через несколько страниц следует «открытие», что положительное упразднение частной собственности «предполагает всестороннее развитие сущностных сил человека, а следовательно, и материального производства». (С.288.) «…Положительное упразднение частной собственности, - писал К. Маркс – как присвоение человеческой жизни, есть положительное упразднение всякого отчуждения, т.е. возвращение человека из религии, семьи, государства и т. д. к своему человеческому бытию, т.е. общественному бытию»14.

Частная собственность как продукт и одновременно причина отчуждения во всех его проявлениях не может постоянно «сосуществовать» с общественной собственностью. Так как при сохранении частной собственности даже частично, в равной мере сохранится отчуждение, а следовательно,  и все связанные с ним негативные процессы. Наконец, в более поздних работах классики  марксизма  путем более глубокого экономического анализа показали деструктивное влияние частной собственности на производство и общественные процессы.

В наше время сущность частной собственности не изменилась. Другой вопрос, что, с одной стороны, характер ее господства модифицировался, а с другой – под воздействием ряда социально-экономических и политических процессов в XX веке ее влияние серьезно ограничилось. Но насколько частная собственность сохранилась, настолько сохранились отчуждение (причем в определенных аспектах в нашу эпоху оно даже усилилось), эксплуатация, неравенство, кризисы, насилие.

Ключевая ошибка Т. Ойзермана заключается в том, что подчеркивая гуманизм марксизма, он отрывает этот гуманизм от его основы – определенных социальных, политических, экономических условий, без которых этот гуманизм неосуществим15.   В итоге ойзермановский гуманизм (в отличие от  марксистского)  идеалистичен по своей сути, хотя на страницах своей книги автор и защищает материалистическое понимание истории.

Проблема снятия частной собственности действительно существует. Но абсолютно не в том ракурсе, как ее поднимает и понимает Т.И. Ойзерман. Проблема заключается в переходе от формального упразднения частной собственности (посредством революции, национализации) к реальному обобществлению. Тот факт, что юридическая ликвидация частной собственности – лишь первый формальный акт на пути к реальному обобществлению, к фактическому «снятию» частной собственности, практически не рассматривался в советской методологии. Более того,  это обстоятельство сознательно и неосознанно  (по-видимому, здесь присутствовало и то, и другое) замалчивалось.

Ключевое положение марксистско-ленинской теории воспринималось искаженно-схоластически. Главная предпосылка построения бесклассового общества (юридическое упразднение частной собственности), по сути, отождествлялась с самим этим обществом, с новым строем (точнее, с его первой фазой – социализмом). Конечно, подобная словесная эквилибристика обставлялась различными ограничениями и переходами, цитированием классиков и проч. Однако сущности это не меняло: фундамент, каркас здания преподносился в качестве самого здания. Сохраняя формальную верность марксизму, преподнося отдельные подвижки в этом направлении в качестве законченных изменений, наши лидеры и теоретики (начиная от Н.И. Бухарина и И.В. Сталина) на словах не отрицали различий формального и реального обобществления, но на практике делали для этого крайне не достаточно.

Э.В. Ильенков по этому поводу отмечал:  «Согласно же Марксу, формально-юридическое «обобществление собственности», учреждаемое политической революцией, есть всего-навсего первый (хотя и необходимо первый) шаг, лишь  первый этап действительного «обобществления».  Он создает лишь формальные – юридические и политические – условия  … реального «присвоения человеком отчуждения от него богатства». Подлинная же задача, составляющая «суть» марксизма … действительное освоение каждым индивидом всего накопленного в рамках «частной собственности», (т.е. «отчужденного от него») богатства»16.

«Упразднение частной собственности … Марксом всегда понималось как процесс органического, революционного преобразования всей «совокупности общественных отношений». <…> Чтобы довести дело док конца, кроме политической революции требуется еще и культурная революция, революция в сфере разделения труда, преодолевающая социальную «стратификацию» между «материальным» и «духовным» трудом, между городом и деревней и т. д. и т. п., т.е. все по необходимости унаследованные от мира «частной собственности» формы взаимных отношений между людьми, между классами, и слоями индивидов»17.

К сожалению, в СССР и  большинстве других стран «реального социализма»  снятия частной собственности на деле не произошло. Частная собственность превратилась в собственность общества как такового, по меткому определению Ильенкова, «безличного организма, противостоящего каждому из составляющих его индивидов и олицетворенного в «государстве»». Коренная ошибка социалистических стран заключалась не в том, что частную собственность стремились упразднить, а в том, что на практике это сделать не сумели.

 

Формальная и диалектическая логика

Касаясь общих принципов марксизма, Т. Ойзерман не только их искажает, выхолащивает, но и, к сожалению, прибегает к открытым фальсификациям. В «Анти-Дюринге» «Энгельс вслед за Гегелем утверждает, что существуют абсолютно  всеобщие законы движения и развития природы, общества и познания. Однако наукам такого рода законы, якобы определяющие все и вся неизвестны. Следовательно, гегелевское (и марксистское) положение о неких сверхзаконах в принципе неприемлемо. Диалектические процессы, конечно, всеобщи, но они не абсолютно всеобщи. Существуют и недиалектические процессы и закономерности». (С.577.)

В том, что существование каких-либо «сверхзаконов» - ерунда, Ойзерман, безусловно, прав. Но он категорически не прав, когда приписывает данное утверждение Энгельсу. И это вряд ли можно рассматривать просто как ошибку человека, более семидесяти лет профессионально изучающего произведения классиков и что-что, а тексты их основных работ, смеем думать, знающего.

На самом деле, в «Анти-Дюринге» Ф. Энгельс отмечал, что «построение точного мыслительного отображения мировой системы, в которой мы живем, остается как для нашего времени, так и на все времена делом невозможным. <…> Фактически каждое мысленное отображение мировой системы остается ограниченным, объективно-историческими условиями, субъективно-физическими и духовными особенностями его автора»18.

Касаясь точных наук, Энгельс замечает,  что только «некоторые результаты этих наук представляют собой вечные истины». Однако в общественных дисциплинах «познание … носит … по существу относительный характер». Причем Энгельс не только постулирует данные принципы, но и дает подробное диалектическое обоснование относительности любой истины19.

Спрашивается, где академик Ойзерман увидел в «Анти-Дюринге» утверждение о существовании абсолютных законов?! В действительности, Ф. Энгельс утверждал прямо противоположную мысль.

Тот факт, что существуют недиалектические процессы в мире, К. Маркс отмечал уже в своих ранних работах.  (И Т. Ойзерман приводит замечания Маркса по этому поводу на страницах своей книги.) В «Критике гегелевской философии права» Маркс делает вывод: «Действительные крайности не могут быть опосредованы именно потому, что они являются действительными крайностями. Но они и не требуют никакого опосредования, ибо они противоположны друг другу по своей сущности. Они не имеют между собой ничего общего, они не тяготеют к  друг другу, они не дополняют друг друга. Одна крайность не носит в себе самой стремление к другой крайности, потребность в ней или ее предвосхищение»20. Такая постановка проблемы в принципе исключает смешение действительных противоположностей.

Кроме того, существуют понятия разных сущностно-логических порядков, которые не находятся в диалектической  связи друг с другом. «Естественно, сравнивать и сопоставлять  можно только однородные предметы. Бессмысленно сравнивать пуды с аршинами, а вкус бифштекса – с диагональю квадрата. И если нам все-таки захочется сравнить бифштекс с квадратом, то мы будем сравнивать уже не «бифштекс» и «квадрат», а два предмета, одинаково обладающие  геометрической, пространственной формой. «Специфические» же свойства того и другого в сопоставлении вообще участвовать не могут»21.

Диалектическая логика не отвергает формальную, а уточняет, конкретизирует  ее в рамках диалектического противоречия. Там, где оно существует (то есть противоположности взаимосвязаны и взаимодействуют в рамках одного предмета, явления). Любое формально-логическое построение  (либо А, либо Б) не пригодно.

К примеру, феодальная раздробленность на Руси XII – XV веков имела как положительные, так и отрицательные последствия; и выделять только одну группу последствий, значит не видеть объективной противоречивости процесса, заключенной в нем самом.

Там же, где противоречие формальное, недиалектическое, соблюдать законы формальной логики необходимо. Если мы видим дом и говорим, что это скульптура, то естественно, это не отражение объективной действительности рассматриваемого предмета, а элементарное отсутствие формально-логического мышления.  Если мы замечаем на предприятии грязь, хаос, непоследовательность в принятии решений со стороны начальства, но при этом твердо убеждены, что наш руководитель – хороший организатор – это из той же «оперы». В данном случае  - налицо несоответствие между понятием и его дефиницией, которая прямо противоположна понятию.

К сожалению, такие примеры не единичны. Многие люди даже не усматривают здесь никакого противоречия.  Но если не разбираться в формальной логике (более простой, видимой), то нельзя овладеть логикой диалектической.

Более того, диалектика, оторванная от логики, диалектика «вообще» (« с одной стороны, но с другой…»), без учета конкретной действительности, конкретных обстоятельств и даже их нюансов – пустая абстракция, схоластика. Она, по сути, смыкается с софистикой и превращается в словесную эквилибристику, в подчас напыщенные, но по существу дешевые упражнения в риторике. Такая диалектика всегда идеалистична, ибо не отражает объективную реальность, а конструируется умозрительно.  Если, например, мы делаем вывод, что «Гитлер – преступник», то никакая «диалектика» типа «с одной стороны, это так, но, с точки зрения нацистов, он – великий вождь» не может покол логической сути нашего умозаключения.  Данная «диалектика»  - не более чем демагогия, софистика.

Софистика и демагогия всегда рядятся в одежды диалектики и служат основным оружием для политиканов, популистов, бюрократов и т.д. Особенно в наше время, когда большинство законов в России составлено так казуистично, что не составляет никакого труда с помощью подобного  оружия обосновать и оправдать  любое нарушение этих законов,  любой просчет и даже преступление.

Итак, диалектика как теория познания имеет свои пределы. Она отражает объективную противоположность реального мира. Там, где противоречия разрешены, преодолены или вообще не существуют (заяц есть заяц, а не кто-нибудь еще; и к этому вопросу опять же нельзя подойти с разных сторон,  с разных точек зрения), там они соответственно не будут существовать и в логике, в мышлении. Не будут они диалектичными и в тех случаях, когда противоречия существуют, но не являются противоположностями («заяц – млекопитающее, но быстрый»). Во всех этих случаях в свои права вступает формальная логика.

Считая диалектику универсальным методом познания мира (в силу универсальности диалектических процессов в нем самом), К. Маркс и Ф. Энгельс никогда не считали диалектическую логику законченной, а тем более абсолютной (в смысле догматической выстроенности) наукой. «Теоретическое мышление каждой эпохи… это – исторический продукт, принимающий в различные времена очень различные формы и вместе с тем очень различное содержание. <…> …Теория законов мышления отнюдь не есть какая-то раз навсегда установленная «вечная истина», как это связывает со словом «логика» филистерская мысль»22.

Не случайно, по прошествии значительного времени многие выдающиеся философы-марксисты от В.И. Ленина до Э.В. Ильенкова и В.А. Вазюлина считали крайне важным формирование диалектической логики как науки, то есть создание более-менее универсальной системы категорий для решения конкретных проблем конкретных наук. К сожалению, данная задача не решена до сих пор.

Но даже если бы она была решена, все равно диалектика не приобрела бы «абсолютно законченный вид», а только адекватно отражала бы реалии текущей эпохи, данного исторического периода. Так как с изменением эпохи (господствующих общественных отношений, уровня развития различных наук и проч.) изменилась бы и сама диалектика (как по содержанию, так и по форме): возможно появление новых категорий, локальных методов исследований и т. п.

Сами законы по своей сути историчны. Это стопроцентно относится к законам общественно-политическим и в определенной (а в рамках одной эпохи – в значительной) степени можно отнести ко многим законам развития природы и человека. В таком случае главной задачей людей является изучение и понимание этих закономерностей,  но не для того, чтобы очертить себе некую границу, за которую наша деятельность не имеет права выходить. Главная задача нашего познания должна заключаться в том, какие из закономерностей абсолютны, какие непреодолимы в данный момент или в ближайшее время, а какие мы в силах преодолеть, изменить.

Ибо сами законы не метафизичные, абстрактные величины, стоящие над человеком. Люди своей жизнедеятельностью включены в формирование общественных и большинства природных закономерностей, влияют на них, видоизменяют и трансформируют их. Поэтому в рамках исторического развития под воздействием людей изменяются и сами законы. Меняется, существенно сужаясь, сама необходимость, ограничивающая свободную жизнедеятельность людей.

За тысячелетия своего развития человек значительно изменился физически и физиологически: он стал сильнее, выносливее, выше, умнее и т.д. Результаты в беге, поднятии тяжестей, работы мозга, которые еще двести-сто лет назад казались фантастикой, в настоящее время стали явью. То есть, там, где раньше люди были ограничены собственной природой, теперь они более свободны.

То же самое обстоит с общественно-политическими установками. Практически полная несвобода человека в условиях рабства сменилась посредством  прогрессивного экономического развития, длительной общественно-политической борьбы значительным, если не гигантским,  расширением общественной свободы. Законы времен Навуходоносора и Хаммурапи,  являвшиеся необходимостью, ограничившую свободу непреодолимой стеной для той эпохи, в наше время являются лишь предметом исторического исследования.

Даже законы природы, наиболее универсальные и абсолютные из всех, с которыми должен считаться в своей деятельности человек, историчны. Для первобытных людей грозы и молнии, ураганы и наводнения нередко являлись непреодолимой преградой не только для деятельности, но и для жизни. И на тот период развития человечества эти преграды были объективны и закономерны. Развитие производства и человеческой мысли, физических и интеллектуальных сил и возможностей людей, великий путь цивилизации от мотыги к трактору, от телеги к самолету,  гигантское количество открытий и, следовательно, преобразований кардинальным образом изменили существование человека в природе, существенно снизив его зависимость от природных явлений.

Если бы не было изменений в исторических  закономерностях  в результате неуклонной борьбы человечества с теми или иными обстоятельствами, люди до сих пор жили в рабстве, пахали сохой и ездили на телеге…

Ключевой вопрос современной диалектики  - проблема противоречия. Однако в условиях развитого неантагонистического общества, когда все превращенные формы отношений человека к окружающему миру и друг другу будут максимально сняты, любое отчуждение до возможного предела будет сведено на нет, большинства современных противоречий между объектами, субъектами, а также внутри самих объектов, субъектов не будет23.

Конечно, сохранятся определенные противоположности, взаимосвязь между различными явлениями, законы диалектики. Однако, в силу снятия многих современных противоречий, связь между противоположностями, характер их развития приобретут качественно иной смысл. Сущность диалектики общественного развития станут дополнение  друг к другу, симбиоз, гармония различных элементов. Диалектическое отрицание, или снятие, будет в значительно большей мере сохранять, удерживать предыдущее развитие. Вполне вероятным представляется, что ход исторического процесса станет менее противоречивым, «спиралевидным». А случайность будет иметь гораздо меньшее значение в истории.

Потребуются новые способы  исследования, новые положения, выводы, возможно, - и новые философские категории. Значит, качественно трансформируются диалектические законы, в особенности закон единства и борьбы противоположностей.

(Продолжение следует)

 

ЛИТЕРАТУРА

Книги

Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т.1- 4, 13, 22, 37-38, 42;

Маркс К., Энгельс Ф. Избранные произведения. В 3-х т. Т.1. М.,1985;

Энгельс. Ф. Анти-Дюринг. М.,1988;

Энгельс Ф. Письма об историческом материализме. 1890-1894. М.,1983;

Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т.18, 26-27, 41, 45;

Ойзерман Т.И. Возникновение марксизма. М.,2011;

Грамши А. Избранные произведения. Т.3. М.,1959.

Ильенков Э.В. Философия и культура. М., 2010;

Ильенков Э.В. Диалектическая логика: Очерки истории и теории. М.,2010;

Ильенков Э.В. Школа должна учить мыслить. М.- Воронеж,2009;

Ингерфлом К.С. Несостоявшийся гражданин. Русские корни ленинизма. М.,1993;

Вазюлин В.А. Логика истории. Вопросы теории и методологии. М.,2005;

Кагарлицкий Б.Ю. Периферийная империя: циклы русской истории.  М.,2009;

Че Гевара Э. Статьи, выступления, письма. М.,2006;

Шапинов В.В. Империализм от Ленина до Путина. М.,2007.

 

Статьи

Бузгалин А.В. «Социальный капитал» как превратная форма генезиса посткапиталистических отношений // Альтернативы. 2010. №4;

Колганов А.И. Современный социализм. Марксистская версия // Альтернативы. 2009. №1;

Пантин И.К. Ленин как политический мыслитель // Философия политического действия. Из истории левой политической мысли XX века. М., 2010.

 

Электронные ресурсы

Лифшиц М. Нравственное значение Октябрьской революции //  http://scepsis.ru/library/id_184.html

 

 


  1. Энгельс. Ф. Анти-Дюринг. М.,1988. С.269.
  2. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т.4. С.281.
  3. Гениальность К. Маркса, Ф. Энгельса, В.И. Ленина заключалась не в том, что они все предусмотрели, ответили на все вопросы, и в их концепции не было ошибок, а в характере, масштабе и соотношении, как позитивных идей, так и ошибок относительно объективного познания мира и других мыслителей.
  4. Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т.18. С.346.
  5. Ойзерман Т.И. Возникновение марксизма. М.,2011. С.80. Здесь и далее ссылки приводятся по настоящему изданию.
  6. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т.1. С.415
  7. Там же. Т.22. С.478.
  8. Там же. Т.2. С.40.
  9. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т.2. С.40.
  10. Там же. Т.3. С.54.
  11. Там же. Т.1. С.427.
  12. Это, конечно, не означает, что пролетариат полностью удовлетворен своим положением и прекратил борьбу; что рабочий класс перестал быть классом эксплуатируемым.
  13. Прежде чем перейти к этому исследованию, необходимо определить, что  следует понимать под современным рабочим классом; какие социальные слои и группы трудящихся подпадают под это определение. Ибо современный рабочий класс под воздействием множества факторов существенно изменился по сравнению со своими предшественниками прошлого и позапрошлого веков не только  в смысле материального положения. Но и социально, духовно, психологически.
  14. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т.42. С.117.
  15. Отсюда такие рассуждения автора как:  сущность марксизма в реальном гуманизме, а не в упразднении частной собственности. (С.583.)
  16. Ильенков Э.В. Философия и культура. М., 2010. С. 276.
  17. Там же. С.329.
  18. Энгельс. Ф. Анти-Дюринг. С.32.
  19. Там же. С.84-88.
  20. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т.1. С.321.
  21. Ильенков Э.В. Диалектическая логика: Очерки истории и теории. М.,2010. С.20.
  22. Энгельс. Ф. Анти-Дюринг. С.337-338.
  23. Данное замечание относится, в первую очередь, к диалектике общественной жизни. В природе, науке, ряде других областей противоречия, конечно,  сохранятся. Но опосредованные качественно новыми общественными отношениями, они тоже приобретут иной, менее антагонистический, деструктивный вид.

 



Другие статьи автора: Черняков Сергей

Архив журнала
№4, 2020№1, 2021кр№2, 2021кр№3, 2021кре№4, 2021№3, 2020№2, 2020№1, 2020№4, 2019№3, 2019№2, 2019№1. 2019№4, 2018№3, 2018№2, 2018№1, 2018№4, 2017№2, 2017№3, 2017№1, 2017№4, 2016№3, 2016№2, 2016№1, 2016№4, 2015№2, 2015№3, 2015№4, 2014№1, 2015№2, 2014№3, 2014№1, 2014№4, 2013№3, 2013№2, 2013№1, 2013№4, 2012№3, 2012№2, 2012№1, 2012№4, 2011№3, 2011№2, 2011№1, 2011№4, 2010№3, 2010№2, 2010№1, 2010№4, 2009№3, 2009№2, 2009№1, 2009№4, 2008№3, 2008№2, 2008№1, 2008№4, 2007№3, 2007№2, 2007№1, 2007
Поддержите нас
Журналы клуба