Журнальный клуб Интелрос » Credo New » №2, 2018
Моисеев Вячеслав Иванович
Московский государственный медико-стоматологический университет им. А.И.Евдокимова
доктор философских наук, профессор кафедры философии, биомедицинской этики и гуманитарных наук
Moiseev Viacheslav Ivanovich
Moscow State Dental University
PhD, professor of the Chair of Philosophy, Biomedical Ethics and Human Sciences
E-Mail: vimo@list.ru
УДК – 160.1
Философия сильнопредикатизма: к разрешению спора номинализма и реализма
Аннотация: В статье на примере законов развивается идея нового учения об универсалиях как «сильных предикатах» – так называемый «сильнопредикатизм». Сильные предикаты – это такие же онтологические инварианты, как и сущие, но выражающие общие предикаты сущих и сами не обладающие предикатами (как платоновские идеи), а лишь экспрессирующие себя в частных предикатах. Сильные предикаты принадлежат той же онтологии, что сущие, но иному её измерению. В конце статьи исследуется также идея «сущности» и её связь с сильными предикатами.
Ключевые слова: предикат, сущее, сильный предикат, идея, закон, сущность, инвариантность.
Philosophy of strong predicatism: to resolving of the dispute between nominalism and realism
Abstract:The article develops the idea of a new doctrine of the universals (on the example of laws) as “strong predicates”, the so-called “strong predicatism”. Strong predicates are also ontological invariants, as things, but they are the general predicates of things and do not possess the predicates (as Platonic ideas), but only expressing itself in private predicates. Strong predicates belong to the same ontology, where things exist, but in some another dimension. At the end of the article, the idea of “essence” is also explored and its relationship with strong predicates too.
Keywords: predicate, things, strong predicate, idea, law, essence, invariance.
Философия сильнопредикатизма: к разрешению спора номинализма и реализма
Отметим один парадоксальный факт. В физике всегда использовались физические законы, например, законы Ньютона, и физическая картина мира не могла быть полной без идеи физических законов. Только универсальные законы придавали физике вид настоящей науки, которая не просто систематизирует, но и широко обобщает факты.
Таким образом, универсальные физические законы – неотъемлемая и крайне важная составляющая физической реальности.
Однако, как ни странно, сами законы никогда не становились для физики предметом именно физического исследования. Они использовались больше как инструменты физического познания, даже как важнейшие онтологические принципы в организации бытия, но физика никогда не ставила вопрос о физике самих законов и никогда не делала их таким же объектом своего исследования, как, например, вещество или поле.
Законы физики всегда рассматривались как некоторый всепронизывающий организационный фон физического бытия, но сам не попадающий в область объектов физического исследования.
Представляется, что это не вполне правильная позиция, и, коль скоро полнота физического бытия включает в себя не только объекты организации (сущие), но и разного рода принципы и законы их организации, то эти последние также должны быть частью физической науки в более широком смысле этого слова. Физика – наука не только о природных процессах, но и о законах их организации.
Теперь давайте обратим наш прямой взор на законы и зададим простой вопрос: а что такое закон?
Если это некоторые принципы организации физической реальности, то, во-первых, понятно, что они реальны, они существуют, – их реальность проявляется во всеобщности и необходимости феномена организации физического бытия.
Но как они существуют?
Ясно, что законы не существуют как вещество, или как обычное физическое поле, или как процесс, как материя или как пространство, или как время.
Но всё же как они существуют?
И вот здесь мы сталкиваемся с непростой проблемой, по поводу которой ведётся в философии давний спор так называемых реалистов и номиналистов. Как известно:
Реалисты – последователи философии Платона, и они утверждают, что законы и вообще универсальные понятия (универсалии), например, «человек», «дом», «дерево», реальны и существуют как идеи – особые сущности в особой реальности, отличной от реальности материального мира.
Номиналисты – последователи Аристотеля, полагают, что универсалии как таковые существуют только в сознании человека (как nomen – знак, имя), а в реальности есть лишь повторяющиеся свойства вещей, которые нельзя отделить от самих вещей.
Например, круглая форма объектов для реалистов будет существовать в мире идей как особая идея «круглости», в то время как для номиналистов есть лишь конкретные круглые формы отдельных объектов, которые человек замечает как повторяющиеся и обобщает в своём сознании как общее понятие «круглости».
Возвращаясь к теме законов, мы должны будем так ответить на вопрос об их существовании.
С точки зрения реалистов: законы есть один из видов идей, и каждый закон существует как особая идея в мире идей.
С точки зрения номиналистов: законов как таковых в реальности не существует, есть только повторяющиеся частные случаи поведения объектов, которые человек обобщает в своём сознании как «закон».
Ответы на поставленный вопрос достаточно ясные, но следует отметить, что у каждой из этих позиций есть свои слабые стороны.
Слабая сторона реализма состоит в том, что для каждого общего понятия приходится предполагать свою собственную идею, и идей оказывается слишком много, что вызывает сомнения в самой концепции идеи. Кроме того, идеи оказываются теми же объектами (сущими), но только в своём особом мире, и в отношении к ним должны возникать свои идеи – идеи второго порядка, для тех – идеи третьего порядка и так далее до бесконечности. Этот аргумент впервые был выдвинут Аристотелем и получил название «третий человек»[1].
С другой стороны, слабая сторона номиналистов выражается в том, что они вообще рассыпают универсалии (в том числе законы) на отдельные частные свойства отдельных вещей. В то же время они сами признают, что за многообразием этих частных свойств стоит какой-то вид единства, например, повторяемость, которая всё же реальна и должна иметь за собой некое основание. Но наличие такого основания в самой реальности номинализм практически отрицает.
В итоге возникает определённая неудовлетворенность от обоих видов решения, и мы нуждаемся в каком-то третьем подходе, который смог бы вобрать в себя положительные стороны реализма и номинализма и по возможности избежать их слабых сторон.
Ниже будет представлена одна версия такого третьего решения, что и составит главную тему нашей работы.
Обратимся вновь к идее закона на примере некоторого физического закона. Например, рассмотрим 1-й закон Ньютона (закон инерции), который утверждает, что если на тело не действуют силы или действие сил скомпенсировано, то тело движется прямолинейно и равномерно.
Этот закон можно выразить логически в виде универсального суждения “х(А(х)ÉВ(х)), где ” – квантор всеобщности, А(х) – суждение «сумма сил, действующих на тело х, равна нулю», В(х) – суждение «тело х движется равномерно и прямолинейно», É – логическая операция имликации (читается как «влечёт»)[2]. Суждение вида “х(А(х)ÉВ(х)) читается таким образом: «для любого х верно, что А(х) влечёт В(х)».
Суждение “х(А(х)ÉВ(х)) является универсальным, благодаря квантору всеобщности, т.е. оно утверждает связь состояний А(х) и В(х) для всех объектов х. В такой универсальной связности событий (по всем объектам) и выражается законосообразность данного суждения, т.е. выражение им некоторого закона.
Если рассматривается некоторое конкретное тело b, то реализация закона для него выражается в том, что если для b верно суждение А(b), то верным оказывается и суждение В(b), т.е. верно частное суждение А(b)ÉB(b).
Суждение А(х)ÉВ(х) можно рассмотреть как одно суждение Р(х), где Р – предикат (свойство или отношение), которое может реализоваться или нет на том или ином объекте (группе объектов).
Суждение А(b)ÉB(b) можно в этом случае представить как суждение Р(b). Оно получается, как говорят в логике, подстановкой константы b на место переменной х в суждении Р(х), что обычно передают в следующем виде:
где º – операция логического равенства (эквивалентности).
Таким образом, закон выражается универсальным суждением “хР(х), а его частное выражение для конкретного объекта b предполагает 1) снятие кванторной приставки “х и 2) подстановку b на место переменной х в формулу Р(х).
“хР(х) – общее выражение закона,
P(x)x[b] – частная реализация закона на объекте b.
Можно показать, что суждение Р(b) является в этом случае модой (аспектом) модуса (источника аспектов) “хР(х) в некоторой версии Проективно Модальной Онтологии (ПМО) (о понятии Проективно Модальной Онтологии и её структуре см (1, С. 544-548)), и переход от суждения “хР(х) к Р(b) можно представить как образование моды из модуса в рамках некоторой модели (ограничивающем условии) С при действии определённого функтора (проектора) ¯:
(2) Р(b) º (“xP(x))¯C.
Подобное же соотношение сохранится и для более общего случая: если закон выражается универсальным суждением L(х), то его частный случай Li(b) можно представить как действие некоторого оператора ¯Сi на L(х):
(3) Li(b) º L(x)¯Ci.
Модель Ci может включать в себя конкретизацию объектов, на которые действует закон, и уточнение каких-то начальных или граничных условий, характерных для данного частного случая.
Отсюда видно, что закон выступает как некоторый вид модуса L, который для каждого конкретного случая реализуется в виде своей моды Li. В этом случае закон выступает как универсальный предикат Р*, который на конкретных объектах реализуется в своих частных формах Р – частных предикатах. И конкретный объект b обладает в качестве своего предиката именно этим частным предикатом P, т.е. P(b).
Модусы в рамках логики ПМО – это наиболее общее представление разного рода инвариант, т.е. некоторых состояний, которые продолжают оставаться неизменными на протяжении перехода от одной своей ненулевой моды к другой.
Таким образом, из представленной выше схемы вытекает, что законы могут быть представлены как модусы в некоторой версии ПМО, т.е. как определённый вид инвариант, которые релизуются на объектах (сущих) в виде своих мод – частных предикатов этих объектов.
Следует заметить, что сами объекты (сущие) также могут быть представлены как модусы, имеющие в качестве своих мод все свои предикаты. Например, материальное тело имеет некоторую форму, положение в пространстве в некоторый момент времени, состоит из определённого вещества, находится на расстоянии r от другого тела и т.д. Всё это – примеры предикатов (свойств или отношений), которые выполнены для данного тела, и каждый из этих частных предикатов может быть представлен как мода тела-модуса.
Таким образом, сущие – это также модусы, имеющие в качестве своих мод все свои проявления – свойства или отношения, которые выполняются для данных объектов.
В итоге мы получаем тот вывод, что в единой физической реальности имеется, по карйней мере, два вида инвариант-модусов – это объекты (сущие), которые обладают множеством частных предикатов, и это законы (универсальные предикаты), которые проявляются в частных предикатах, выполняющихся на сущих.
В целом возникает сопряжённая схема сущих и универсальных предикатов, которые сопрягаются между собой через частные предикаты. Последние оказываются и проявлениями-модами сущих, и проявлениями-модами универсальных предикатов.
Пока не предполагается, что каждый частный предикат сущего – это обязательно частный предикат некоторого универсального предиката. Принимается до поры до времени (до более точного разъяснения этого вопроса) та установка, что среди частных предикатов сущего найдутся те, которые одновременно являются проявлениями универсальных предикатов. И каждый частный предикат универсального предиката обязательно реализуется на некотором сущем.
Важный момент, который связан с идеей инвариантности, – это принцип реальности как инвариантности:
(Принцип реальности как инвариантности) Реальным является то, что выступает как инвариантное (модус в ПМО) в некотором классе преобразований. Чем больше объём инвариантности модуса, т.е. чем больше тех моделей, в которых данный модус образует ненулевые моды, тем более реальным является данный модус.
Например, сущие именно потому и являются реальными и достаточно сильными центрами реальности, что они выступают как модусы, собирающие в себе бесконечно число своих мод-частных-предикатов. В то время как сами частные предикаты (частные свойства и отношения) обладают очень слабой инвариантностью и потому гораздо менее реальны, чем сущие.
Тот же принцип реальности, следовательно, работает и для универсальных предикатов (в частности, законов). Как было показано выше, они также являются модусами-инвариантами в физических онтологиях и потому также должны обладать достаточно выраженной реальностью – более сильной, чем слабая реальность частных предикатов.
Это значит, что законы и вообще универсальные предикаты существуют реально и существуют достаточно сильно – пропорционально объёму своей инвариантности (универсальности). С этой точки зрения универсальные предикаты оказываются также достаточно сильными центрами существования и могут называться сильными предикатами, в то время как их частные проявления, обладая лишь слабой инвариантностью и реальностью, могли бы называться слабыми предикатами.
Но далее возникает такой вопрос: означает ли сильное существование сильных предикатов, что они становятся сущими, хотя быть может и другого вида, чем обычные сущие-объекты?
Здесь мы должны более пристально посмотреть на природу сущего и увидеть, что для сущих характерно не только более сильное существование в онтологии, но ещё и такое важное метасвойство, как способность обладать разного рода частными предикатами в данной онтологии.
Ведь именно сущие принимают на себя разного рода свойства и отношения – обладают теми или иными свойствами и вступают в разного рода отношения. Сущие выступают носителями разного рода предикатов, что в логическом языке и передаётся центральной формулой Р(х) – х обладает предикатом Р. Здесь х выражает сущее, а Р – предикат.
Если же Р* – некоторый сильный предикат, то можем ли мы в отношении к нему говорить, что он также является носителем тех или иных свойств, т.е. выступает как сущее?
В ответе на этот вопрос мы примем некоторую гипотезу, которая будет являться центральным пунктом всей нашей темы:
(Постулат экспрессии) Сильные предикаты в данной онтологии не обладают предикатами данной онтологии, но лишь экспрессируют (проявляют) свои частные предикаты-моды.
Это значит, что если Q – некоторый предикат данной онтологии, и Р* – сильный предикат этой же онтологии, то утверждение вида Q(P*) невозможно, т.е. не верно, что Р* обладает тем или иным предикатом Q. В этом смысле сильные предикаты – не сущие, поскольку сущие как раз способны обладать предикатами в данной онтологии.
Также постулат экспрессии вводит новый вид отношения для сильных предикатов – отношение экспрессии.
Хотя сильные предикаты Р* не обладают предикатами в данной онтологии, но они – как модусы – проявляют себя в разного рода своих модах Р как частных предикатах. Такое отношение, тем не менее, будем отличать от обладания предикатом для сущих и закрепим его как специальное отношение экспрессии: сильный предикат Р* экспрессирует себя в своих модах-частных-предикатах Р.
Отношение экспрессии стоит обозначить некоторым специальным образом, например, в виде Р<P*> – Р* экспрессирует себя в Р. Суждение Р<P*> рассматривается как равносильное утверждению, что Р есть ненулевая мода модуса Р* и Р* есть сильный предикат.
Таким образом, мы вводим в онтологию, кроме сущих и их частных предикатов, также сильные предикаты, которые эскпрессируют себя в своих частных предикатах. Сильные предикаты, в отличие от сущих, не обладают предикатами, но способны лишь экспрессировать себя в ряде предикатов онтологии.
Следует также заметить, что сильные предикаты постоянно предполагались нами как обладающие теми или иными предикатами, например, отношением экспрессии, свойством «быть модусом» в некоторой версии ПМО и т.д. С другой стороны, мы принимаем постулат экспрессии, который запрещает предикацию сильных предикатов. Кажется, что здесь возникает противоречие.
Однако подобное противоречие можно разрешить, выделяя предикаты только данной онтологии и запрещая предикацию лишь относительно них для сильных предикатов. Отсюда следует, что все случаи предикации сильных предикатов предполагают предикаты, выходящие за границы данной онтологии, т.е. относящиеся к метаязыку.
На этой основе можно развить также теорию L-противоречий (1,С.588-644) для сильных предикатов, выделяя онтологии всё более высоких порядков, которые будут включать в себя предикаты предыдущей онтологии и её метапредикаты. В этом случае сильные предикаты сблизятся с идеями, но аргумент «третьего человека» будет преодолён логикой L-противоречий. В связи с этим мы вновь получим версию не чистого реализма, но своего рода L-противоречивого реализма, который антиномически включит в себя определения и реализма, и номинализма.
Предложенное решение структуры онтологии, где есть сущие, частные предикаты и сильные предикаты, и выполнен постулат экспрессии, позволяет нам предложить некоторое третье решение относительно позиций номинализма и реализма. Это решение я буду далее обозначать как сильнопредикатизм.
То, что в реализме рассматривается как идеи, в сильнопредикатизме выступает как сильные предикаты. В чём, однако, различие?
Различие в том, что в реализме идеи могут предицироваться теми же предикатами, которые они экспрессируют, в связи с чем идеи превращаются в новый вид сущих, в отношении к которым нужно формулировать свои сильные предикаты, которые опять превращаются в сущие, и т.д.
В сильнопредикатизме сильные предикаты лишь экспрессируют свои частные предикаты, но не обладают ими, т.е. не становятся сущими, и структура онтологии может приобрести относительную законченность уже на этом уровне.
Кроме того, не за всяким частным предикатом сущего может стоять сильный предикат. Только если в структуре самой онтологии существуют реальные структуры, обеспечивающие систему инвариантности, в отношении к которой можно доказать, что данный частный предикат оказывается проявлением (экспрессией) некоторого инварианта-сильного-предиката, только в этом случае можно обоснованно утверждать существование за данным частным предикатом его сильного прообраза.
Например, такую систему нвариантности проявляют законы – как вид сильных предикатов. Согласно известной теореме Нётер, с каждым законом сохранения в физике связан свой принцип симметрии, который представляет сохраняющуюся величину как тот или иной вид инварианта. Тем самым доказывается, что закон сохранения обладает всокоинвариантным статусом и может быть представлен как сильный предикат. Подобное же обоснование следует проводить для каждого кандидата на статус сильного предиката, чтобы прояснить для нас тот факт, является или нет данный предикат сильным предикатом в реальности, а не только в нашем воображении.
Что касается номинализма, то позиция сильнопредикатизма и здесь имеет свои особенности.
Дело в том, что номинализм практически рассыпает любые возможные сильные предикаты на их частные проявления и отрицает вообще в реальности статус сильных предикатов, допуская их только в сознании.
Для сильнопредикатизма существуют не только частные предикаты «в самих вещах», но существуют и сильные предикаты как особый вид непредикативных экспрессирующих инвариант-модусов, которые отличны и от сущих, и от платоновских идей. Они не выходят за границы данной онтологии, как платоновские идеи, но оказываются как бы на краю онтологического поля («на краю вещей»), занимая в структуре совокупного бытия свой специфический онтологический статус именно как сильных предикатов.
Интересно, что действие сильных предикатов (законов) на сущие можно представить в терминах своеобразного поля.
В самом деле, если Р* – некоторый сильный предикат, и b – некоторое сущее, которое обладает предиатом Р, т.е. Р(b), где Р – экспрессия Р*, т.е. Р<P*>, то, рассматривая множество В всех сущих b, для которых верно Р(b), мы можем говорить, что образовано как бы некоторое поле Р(b) для каждого b из В. Это значит, что для каждого сущего b определён частный предикат Р, выполняющийся на b, и все такие Р являются экспрессиями одного сильного предиката Р*.
В подобной же манере в физике определяются физические поля, например, поле температур предполагает для каждой точки х некоторой области пространства Х задание числа Т(х) – температуры в точке х.
Нечто аналогичное мы видим и для предикатных структур. Только в этом случае в качестве «точек» выступают сущие b, а в качестве значений поля – частные предикаты Р. В остальном конструкции подобны.
В связи с этим можно говорить, что каждый сильный предикат Р* образует предикативное поле Р(b) для множества сущих b из некоторого множества В.
Можно было бы предполагать предицирование сущих не только частными предикатами, но и их сильными прообразами, рассматривая состояние вида Р*[b] – сущее b суб-обладает сильным предикатом Р*, что означает, что найдётся такая экспрессия Р предиката Р*, что Р(b). В этом случае можно было бы более определённо говорить о предикативном поле именно сильного предиката Р* для множества сущих b, где верно Р*[b].
Предикативные поля в некоторой мере сближают сильные предикаты с сущими, делая их как бы более «осязаемыми», но всё же такое сближение позволяет сохранить постулат экспрессии и не превращает сильные предикаты в сущие.
Итак, сильные предикаты как бы «облучают» сущие своими полями и реализуются на ряде этих сущих теми или иными значениями этих полей. Так начинает выглядеть ещё один штрих сильнопредикатизма. В частности, предикативные поля законов (как сильных предикатов) можно было бы называть номологическими полями.
На этих примерах видно, что сильнопредикатизм позволяет более строго оперировать понятиями законов и начать вводить их в совокупную физическую картину мира не только на правах некоторых фоновых беспредметных принципов, но и в роли настоящих физических образований, хотя и особого вида, имеющих как сходства, так и чёткие отличия от сущих и частных предикатов.
Последний момент, который мне хотелось бы отметить в данной статье, связан с концептом «сущности».
Коль скоро мы в нашей работе занялись вопросом обогащения структуры онтологии разного рода образованиями, то следует обратить внимание и на сущности.
В самом деле, с концептом сущности имеется проблемность, как и с платоновскими идеями. С одной стороны, сущности кажутся реальными. С другой стороны, они явно отличны от сущих. Следовательно, здесь также возникает проблема некоторого промежуточного онтологического образования.
Можно ли сущности понимать как сильные предикаты?
Чтобы ответить на этот вопрос, мы прежде должны отталкиваться от какого-то понимания сущности.
Будем использовать здесь следующее определение.
(Определение сущности) Под сущностью ess(x) сущего х будем понимать такое онтологическое образование, из которого генерируются (как в теории, так и в самой реальности) все существенные предикаты (проявления) сущего, т.е. те предикаты, с исчезновением которых исчезает и само сущее.
Таким образом, здесь предполагается та же онтология сущих и их предикатов, но теперь для некоторого сущего b рассматриваются только существенные предикаты, и предполагается некоторая процедура генерации этих предикатов из некоего образования ess(b) – сущности b.
Например, b – некоторый минерал, и ess(b) – кристаллическая решётка минерала b, из которой как в теории физики, так и в самой реальности генерируются все основные существенные признаки минерала – его состав, плотность, цвет и т.д.
Отсюда мы видим, что сущность – это не вполне сильный предикат, но скорее некоторая часть сущего, как бы «гипо-сущее», из которого можно вывести существенно-сущее.
Мы также можем представить сущность как модус в некоторой версии ПМО, связывая с ним в качестве его мод предикаты сущности, например, вид кристаллической решётки, её размеры, тип организации элементов и т.д.
Тем самым предполагается, что, как и сущее, сущность обладает предикатами. Предикаты сущности – это часть предикатов сущего. Такие предикаты будем называть сущностными предикатами.
Итак, сущность обладает сущностными предикатами, сущее обладает и сущностными, и существенными и несущественными предикатами. Из сущности генерируются только существенные предикаты сущего. Сущностные предикаты – это часть существенных предикатов.
Отсюда видно, что сущности – это не сильные предикаты. В то же время это также вид некоторых онтологических инвариант (модусов). В связи с этим, следуя принципу реальности как инвариантности, мы можем понимать сущности как особый вид онтологических инвариант, которые в силу этого также реальны, но обладают своим своеобразным онтологическим статусом, отличным и от сущих, и от частных и сильных предикатов.
Если сильные предикаты эксперссируют для множеств сущих свои частные предикаты, то сущности генерируют свои сущие. Предполагается, что одно сущее генерируется одной (своей) сущностью. Такое понимание сущности близко аристотелевскому и может называться сингулярной сущностью.
В то же время возможен вариант некоторых комплексных онтологических инвариант, которые были бы связаны с сильными предикатами, оставаясь сущностями. Это будут сущности, которые и обладают в качестве сущностных предикатов сильными предикатами, и генерируют существенные свойства целых классов сущих, т.е. опять-таки как сильные предикаты. Такие сущности можно было бы называть родовыми сущностями.
Поскольку с сильными предикатами можно связывать предикативные поля, и соответствующие сильные предикаты проявляют природу родовых сущностей, то такие предикативные поля можно более точно обозначать как эссенциальные поля – поля сущностей. Тем самым родовые сущности также как бы «облучают» собою целые классы сущих, генерируя их существенные предикаты как значения эссенциальных полей.
В то же время, как и сильные предикаты, сущности (сингулярные и родовые) не выходят за границы данной онтологии сущих, но занимают в ней своё место специального вида онтологических инвариант.
В итоге, принимая принцип реальности как инвариантности, мы приходим к обогащению образа как физических, так и вообще онтологий (в том числе субъектных[3]), восполняя их модели концептами сильных предикатов (в том числе законов) и сущностей (сингулярных и родовых). Все эти онтологические образования также должны стать частью онтологического исследования (в том числе науки физики, понимаемой в широком смысле, – «большой физики»). В частности, наряду с обычными полями, онтологические представления должны быть восполнены концепциями предикативных (в частности, номологических) и эссенциальных полей.
В таком виде отчасти происходит возрождение идей не только Аристотеля, но и Гераклита, которые объединялись особенно стоиками. Центральным выступает здесь понятие Логоса: с одной стороны, закона (сильного предиката), с другой стороны, некоторого вида огнеподобной субстанции, которая воздействует на другие материальные стихии и как бы «прорастает» в них множеством своих частных разновидностей – «сперматическими логосами». В некоторой мере в таком двойном статусе огня-логоса можно видеть смешанный статус сильных предикатов, в том числе облучающих («оживляющих» и «освещающих») сущие своими предикативными полями.
Здесь можно отметить аналогии и с элементом ума («нуса») у Анаксагора, который («нус»), с одной стороны, является одним из элементов среди других, а, с другой стороны, организует все иные элементы.
Таким образом, формируя новое направление сильнопредикатизма, мы обогащаем образ онтологии, избегая крайностей реализма и номинализма и находя переклички со множеством идей и направлений. Образ онтологии, кроме сущих и предикатов, обогащается структурами сильных предикатов и сущностей, сохраняя момент относительной замкнутости и не предполагая обязательно своё бесконечное умножение.
Литература:
[1] «Первый человек» – это некоторый реальный человек, «второй человек» – это идея человека, и «третий человек» – это идея идеи.
[2] Здесь и далее я буду вести рассуждение, не различая синтаксис и семантику знаковой системы, т.е. предполагая их изоморфизм.
[3] Представленные выше рассуждения предполагали структуру онтологии как системы сущих и предикатов, и в таком общем виде они могут быть применены к любой онтологии, не только физической.
