Журнальный клуб Интелрос » Credo New » №2, 2016
Голбан Наталья Викторовна
Санкт-Петербургский торгово-экономический университет
кандидат философских наук, доцент кафедры философии
и социальных коммуникаций
Golban Nathalia Victorovna
Saint-Petersburg State University of Trade and Business
candidate of philosophical Sciences,
docent of the Chair of philosophy and social communications
E-mail: natalia.golban@gmail.com
УДК – 1(091).141.111
Влияние греческой пайдейи на открытие понятий как форм мышления
Аннотация: В данной статье обосновывается, что открытие Сократом понятий как основных форм мышления инициировано потребностью греческой пайдейи в новых формах трансляции знания. Эта потребность возникла в связи с выходом образования афинского демократического полиса за рамки семьи и приобретением им характера общегосударственного дела. В этом контексте сократовские понятия и общие определения интерпретируются автором как формы синтеза коллективного опыта, осуществление которого и есть подлинная задача философа.
Ключевые слова: пайдейя, понятия, общие определения, диалектическая беседа, единомыслие.
The influence of greek pandeia on discovery of notions as thinking forms
Brief description: the present article proves that the Socrates discover of the notions as basic forms of thinking was initiated by the need of Greek’s paideia into the new forms of knowledge translation. This need appeared in connection with the Athen’s democratic polis quitting the dimension of family and acquiring the new meaning of common, country-wide cause. In such a context the Socrate’s notions and general definitions are defined by the author as forms of collective experience’s synthesis, which is the true task of philosopher.
Keywords: paideia, notions, general definitions, dialectic discourse, like-mindedness
Влияние греческой пайдейи на открытие понятий как форм мышления
Именно Сократу принадлежит заслуга открытия понятий как форм мышления. Суть и значение этого великого открытия Сократа[1] в том, что истинным началом познания любой вещи признается ееобщее определение, а не чувственное ее восприятие, и не ее значение для того или иного отдельного человека (Протагор), и не простое схватывание ее единства. Уже Аристотель самым важным результатом сократовского учения, которое оценивается им в «Метафизике» в контексте проблем «первой философии», считает именно то, что Сократ «первым обратил свою мысль на определения» [2, Мет. I, 6 987 b].
Эта необходимость определять всякую сущую вещь, которой не знали досократики, — откуда она взялась? Ведь, действительно, до Сократа никто из философов не ставил относительно выдвигаемых ими начал подобного вопроса: что есть это (τι εστι)? У Сократа и Платона же он стал основным вопросом теоретического исследования, а понятие — основной формой мышления. В данной статье мы попытаемся исследовать социальные (внешние для философии) факторы, сложившиеся в древнегреческом обществе к V в.до н.э. и способствовавшие возникновению понятийного мышления. Прежде всего, речь пойдет о влиянии греческого образования (ή παιδεία) на это выдающееся открытие в области познания, знаменовавшее собой рождение западноевропейского рационализма.
Проблема определений понятий возникает в качественно иных условиях развития древнегреческого полиса, в период развития демократии. Это привело, как показывает в своей работе В. Йегер, к развитию образования в древнегреческом полисе, целью которого была, прежде всего, подготовка членов полиса к управлению государством в условиях победившей демократии[2]. Это положило начало эпохе Просвещения Древней Греции. Как отмечает П.П. Гайденко, впервые воспитание и образование членов общества становится общественным делом, выходя за рамки семьи [4, с.102]. И это понятно, государственному делу, политическому искусству (τεχνή πολιτική) в кругу семьи не научишь, это дело государства. Выделяется группа членов полиса, чьим непосредственным делом становится обучение других, и, как известно, первыми учителями Древней Греции Ф.Г.В. Гегель называл софистов. Они обучали тем знаниям, в которых была нужда в обществе, и знания эти были не чем иным, как обобщением и осмыслением жизненного опыта. Понятно, почему Горгий и Протагор – старшие софисты — выступили с критикой прежнего понимания мудрости, прежде всего элеатской, направленной на познание начал природы, космоса, — ведь им необходимо было оправдать значение социально значимого знания, а также и целесообразность собственной деятельности.
Каким образом это могло повлиять на развитие познания? Дело в том, что сам процесс образования предполагает трансляцию опыта одних людей другим, но опыт лишь тогда может быть сообщендругим, когда он обобщен, так или иначе осмыслен, иначе он просто не выразим в слове. Мнения являются лишь первичными формами обобщения опыта. Надо отметить, что в период становящейся демократии речь шла не только о передаче политического опыта. В.Йегер отмечает, что будущий политик, который приходил учиться к софистам, должен «не только соответствовать древнему политическому идеалу справедливости, от него требуется управлять государством через законы, для чего, кроме обязательного во всяком случае опыта, приобрести который позволяет только вхождение в процесс политической жизни, ему необходим еще и общий взгляд на сущность человеческих вещей» [6, с.339]. Софисты, отвечая этой потребности, и заложили основы так называемых наук о культуре… Развитие греческой пайдейи, направленной на формирование определенного рода людей, всеобщих людей, т.е. людей, занимающихся общими для всех делами (а этой и есть цель подлинного образования), придало невиданную по глубине перспективу развития древнегреческой философии. И это глубинное движение греческой истории предельно глубоко выразил именно Сократ (а затем – Платон и Аристотель). Полагаем, что оно является почвой «сократовского переворота» в философии. Именно приобретавшая все более общественный характер «пайдейя» заставляла предельно обобщать и осмыслять жизненный опыт человека, дабы придать этому опыту форму, позволяющую наиболее точно, тождественным образом транслировать его всем членам общества. Такой формой и явились сократовы понятия, общие определения.
Сам Сократ, как об этом свидетельствуют диалоги Платона, считал, что человек подлинно знает тот или иной предмет, если он может научить ему другого человека[3]. Если он не может выразить свое понимание своего дела, своего предмета в такой форме, которая была бы не противоречива и т.д., то он подлинным образом и не знает своего дела, искусства. Так, в «Апологии Сократа» мы встречаем рассуждения его о том, что он не встречал ни одного государственного мужа, который мог бы ему объяснить предмет своего искусства. В диалоге «Менон» Сократ еще более жестко утверждает, что государственные люди не благодаря знанию (своего искусства), а благодаря правильным мнениям «ведут свои города по правильному пути: разумом же они вовсе не отличаются от прорицателей и боговдохновенных провидцев: ведь и те в исступлении говорят правду, и очень часто, но сами не ведают, что говорят» [7, Менон 99с]. А если бы нашелся такой государственный деятель, который и другого смог сделать государственным человеком, — продолжает Сократ, то «о нем можно было бы сказать, что он среди живых почти то же самое, что Тиресий, по словам Гомера, среди мертвых: ведь поэт говорит, что он лишь с умом, все другие безумными тенями веют» [7, там же 100а]. Так же не отдают отчет в своем искусстве ни поэты [7, Ион 534; Апология Сократа 22 в-с], ни прорицатели. А те, кто «занимается ручным трудом», дело свое знают, но считают при этом себя мудрыми и в других делах ([7, Апология 22 d]. Выразить природу своего искусства в логосе, причем непротиворечивом, едином логосе, который не будет противоречить никакому мнению (ведь мнение есть форма осознания какого-то частного, ограниченного опыта) — это необходимое условие образования. Поэтому знаменитое Протагоровское высказывание об истинности всех мнений противоречит самой сути образования. Сократовы понятия и есть синтез опыта всех, и этот синтез осуществляет философ в своей диалектической беседе. Сокрытым двигателем диалектической беседы является вечное противоречие между единством обсуждаемого предмета, непосредственно усматриваемом разумом, и многобразием выявляемых в споре мнений. Разрешение этого противоречия и составляет суть диалектического метода Сократа, оно заставляет осуществлять все более глубокий синтез представлений. В эту беседу втягиваются мнения всех о том или ином предмете, а за каждым мнением стоит индивидуальный опыт. Критика мнений поэтому есть критика стоящих за ними несовершенных, превратных форм опыта, и уже в этом заключается огромное значение философии.
За сократовским вопросом «что есть это?» стоит призыв дать себе отчет в понимании этого предмета. Для Сократа истинным началом такого отчета является познание самого себя. В основе истинной пайдейи должен лежать разум, хранящий в себе опыт познания всеобщего, единства всего[4]. Мы видим, что проблема единства всех знаний важна не только для философии, но и для пайдейи. Для Сократа оно обеспечивается тем, что тот, кто производит знание, — ум, производит его согласно единой форме знания. Ум и понимается как то, что способно определять общее исходя из своей внутренней формы. Причем именно общее[5].
К вышесказанному необходимо добавить, что проблема поиска общих определений могла возникнуть только в обществе, для которого очень остро стояла проблема достижения политического согласия, основывавшейся на «гомонойи» (όμονοια) – единомыслии. По способу формирования они являются диалектическим синтезом опыта всех. Мы всегда смотрим на мир сквозь призму тех или иных обобщений, прежде всего осевших в языке, вернее, сформировавших язык. И не можем иначе – такова наша природа. Сократ лишь выразил необходимую потребность в том, чтобы мы смотрели на мир сквозь доведенные до единства обобщения. В этих обобщениях и обретает себя уже утрачиваемое греками родовое сознание. На мир необходимо смотреть «оком рода» — наверное, к этой простой мысли можно свести философский опыт греческого народа. А обретается это «око» каждым индивидом в результате диалектической беседы, куда втянуты все возможные мнения об одном и том же предмете, и в которой Философ (в том числе и сущий в каждом из нас) производит синтез разнообразных мнений в единое, родовое знание.
Примечания:
[1] Так, например, М.Вебер, одним из основных достижений античного мира называет открытие понятия как одного из величайших средств научного познания формы [3, с.716]. См. также: [1, с.9-13]
[2] «Государство … всецело приобретает политико-воспитательный характер. Из глубочайших жизненных потребностей государства выросла воспитательная идея, признающая знание – новую могущественную духовную силу той эпохи – человекообразующей силой и приспособившая его для выполнения этой задачи», — так характеризует древнегреческое государство той эпохи В.Йегер. – [6, с.336].
[3] С этим согласен и Аристотель: «Вообще признак знатока – способность научить, а потому мы считаем, что искусство в большей мере знание, нежели опыт, ибо владеющие искусством способны научить, а имеющие опыт не способны» [2, Мет. I, 1 918в ].
[4] Подробнее о понимании Сократом природы разума см. мою статью «Учение Сократа о разуме» [5, 13-20]
[5] Так, в диалоге «Алкивиад I» Сократ спрашивает собеседника: «Что ж, разве тебе не кажется, будто многие расходятся между собой во мнении, что именно следует назвать камнем или деревом? И если ты кому-либо задашь этот вопрос, разве все не согласятся между собой и не протянут руку к одному и тому же предмету – камню или дереву? То же самое относится и к остальным подобным вещам. Ведь именно это, как я понимаю, ты называешь правильным знанием эллинской речи? Не так ли?» Но, например, вопрос о том, что такое справедливость, вызывает немало разногласий [7, Алкивиад 111в].
Список литературы:
№ 3.
М., Университетская книга. 2000.
А.И. Любжина. – М., 2001
