Другие журналы на сайте ИНТЕЛРОС

Журнальный клуб Интелрос » Дружба Народов » №8, 2015

Олег ХЛЕБНИКОВ
След шаровой молнии

Грузия началась для меня с Сухуми. Это был самый конец 70-х и самое начало ноября. В Сухуми проходил симпозиум по кибернетике, и я как аспирант замечательного ученого Дмитрия Александровича Поспелова на него попал.

Погода стояла совершенно непредсказуемая. Вернее она как раз не стояла, а все время двигалась: то бушевала гроза с ливнем, то падал мокрый снег, то появлялось солнце и уже спустя полчаса можно было купаться. Что некоторые из нас и делали с удовольствием.

Все семинары и доклады проходили в помпезно-триумфальном здании сухумского театра, у самого моря. Наконец очередь дошла и до моего стендового доклада. Но только я взял в руки указку — раздался взрыв. В просторное фойе, где все происходило, полетели стекла высоких окон. А время было такое, что все — даже серьезные ученые — решили: «Началось!» Что именно — не требовало объяснений: конечно, война, и возможно — атомная.

Тут уж было не до докладов. Все высыпали на улицу. И увидели кипарис, расщепленный вдоль, как спичка. Две его половины лежали у фасада театра. Зеваки сказали, что это шаровая молния расщепила дерево и ушла в землю, произведя взрыв.

На следующий день я снова шел в театр, чтобы все-таки сделать свой доклад. И увидел грузинских стариков в сванских шапочках, копавших землю вокруг бывшего кипариса. «Что они делают?» — спросил я у одного из многочисленных зевак. «Как что? Молнию ищут! Сюда вчера шаровая молния вошла. Вот они ее и ищут», — ответ прозвучал с чуть высокомерным превосходством посвященного.

Я вспомнил замечательные грузинские короткометражки и вообще великое грузинское кино и подумал, что никаких гипербол там нет — все чистый реализм. В лучших лентах — магический.

А нашли сухумские старики шаровую молнию или нет — кто его знает? Вот меня она спустя дня два чуть не нашла.

Но обо всем по порядку. Это были такие годы и такой возраст большинства обитателей «московских кухонь» (которые располагались и в Питере, и в Тбилиси, и в Сухуми, и в Одессе), что друг твоих друзей легко становился твоим другом. Именно на такой, в данном случае точно московской и точно кухне я познакомился незадолго до этой поездки сНугзаром Мгалоблишвили, сухумским художником и грузинским диссидентом. Ну и, конечно, я не мог не встретиться с ним в Сухуми.

Нугзар повел меня в свою мастерскую (а художник он настоящий, со своей узнаваемой манерой, техникой и настроением). Осмотрев добрую половину его работ, мы вышли на балкон мансарды (надо было переварить впечатления). Но и тут глазам было не до отдыха — предгрозовое небо демонстрировало все возможные оттенки синего, голубого, ультрамаринового, лазоревого, бирюзового… Мы стояли буквально в метре друг от друга и любовались этим великолепием. И тут… Это, конечно, шар, но как бы пульсирующий и переливающийся — то один цвет доминирует, то два других, то три третьих. И летел этот шар прямо на нас. Мы завороженно смотрели. Шаровая молния, а это была она, родимая, пролетела ровно между нашими головами, которые мы медленно повернули, чтобы проследить за ее дальнейшим маршрутом (впрочем, может быть, мы просто загипнотизировались). Потом она сделала следующее: облетела всю мастерскую Нугзара по периметру, как бы рассматривая его картины с очень близкого расстояния, и — вылетела обратно, опять между нашими, даже не поседевшими за эти секунды головами. В общем, шаровая молния оказалась к нам и картинам Н. Мгалоблишвили крайне милосердной. Надо ли говорить, что после этого мы с Нугзаром стали братьями — как никак второй раз родились в одно и то же мгновение.

А вот грузино-абхазская война никакого милосердия к работам Мгалоблишвили не проявила. Бомба попала точно в его мастерскую (напомню, это была мансарда) и уничтожила все работы, находившиеся там. Слава богу, самого художника в то время в мастерской не было.

Но это все потом, потом… А тогда, после второго рождения Нугзар познакомил меня со своими друзьями, сухумскими грузинскими поэтами. Среди них был Гурам Одишария— интеллигентный, обаятельный и даже застенчивый, хотя единственный из всех разъезжал на черной «Волге» (предел шика по тем временам). А еще — братья Каландиа: Рене иГено. Субтильный Рене, с лихвой оправдывая свое французистое имя, походил сразу на всех «проклятых поэтов» (и вел похожий образ жизни). Он озадачил меня максимой, сформулированной при первой же нашей встрече: «Лучший поэт-шестидесятник — Никита Сергеевич Хрущев». Гено был куда солиднее, коренастее и занимал какой-то важный писательский пост.

Сейчас все они, люди, привязанные не только к своей земле, но и к своему морю, вынужденно живут в Тбилиси. Больше знаю про Гураманаписавшего пронзительную прозаическую книгу о грузино-абхазской войне и даже поработавшего министром культуры Грузии, что, замечу, совсем не повлияло на его интеллигентность и застенчивость.

В оставшееся до конца симпозиума время я общался не только с новообретенными грузинскими друзьями, но и с коллегами. Однажды с одним из них мы забрели в замечательное заведение — этакий грузинский дворик, где готовили вкуснейшие хачапури, взяли к ним бутылку «Твиши» и, потягивая вино, завели неторопливый математический разговор. В какой-то момент я заметил на себе пристальный взгляд. Огляделся. На нас не столько озадаченно, сколько недобро смотрел брутальный, со сталинскими усами грузин с соседнего столика. Заметив, что я заметил, тот поднялся во весь свой гигантский рост. Я стал соображать, куда сунуть очки (это перед дракой для очкариков самое важное). Усатый гигант подошел к нашему столику:

— Мужчины, да? — то ли с осуждением, то ли с недоумением спросил он. — Двое, да?

Я, по возможности, беспечно подтвердил наш пол и количественный состав

— И только одна бутылка? — задал он странный вопрос.

Повисла пауза. Тут он резко взметнул руку. Но нет, это был не кулак. Это была распахнутая огромная пятерня, и в ответ на этот жест официант немедленно принес за наш столик еще пять бутылок «Твиши», точно таких же, как та, которую мы так не по-мужски долго не могли уговорить.

Первый тост, произнесенный нашим новым знакомым, был лучшим из слышанных мной в Грузии:

— Выпьем за наших бабушек, потому что мы последние, кто может за них выпить! — проникновенно сказал усатый гигант.

Скорее всего, остальные тосты были не хуже, но утонувшая в «Твиши» память не удержала их.

Наутро мы старательно, даже самозабвенно обменялись координатами и обещали друг другу писать, при первом удобном случае приезжать. Обнялись и расстались. Как теперь понятно — навсегда.

 



Другие статьи автора: ХЛЕБНИКОВ Олег

Архив журнала
№9, 2020№10, 2020№12, 2020№11, 2020№1, 2021№2, 2021№3, 2021№4, 2021№5, 2021№7, 2021№8, 2021№9, 2021№10, 2021др№4, 2021№11, 2021№12, 2021№7, 2020№8, 2020№5, 2020№6, 2020№4, 2020№3, 2020№2, 2020№1, 2020№10, 2019№11, 2019№12, 2019№7, 2019№8, 2019№9, 2019№6, 2019№5, 2019№4, 2019№3, 2019№2, 2019№1, 2019№12, 2018№11, 2018№10, 2018№9. 2018№8, 2018№7, 2018№6, 2018№5, 2018№4, 2018№3, 2018№2, 2018№1, 2018№12, 2017№11, 2017№10, 2017№9, 2017№8, 2017№7, 2017№6, 2017№5, 2017№4, 2017№3, 2017№2, 2017№1, 2017№12, 2016№11, 2016№10, 2016№9, 2016№8, 2016№7, 2016№6, 2016№5, 2016№4, 2016№3, 2016№2, 2016№1, 2016№12, 2015№11, 2015№10, 2015№9, 2015№8, 2015№7, 2015№6, 2015№5, 2015№ 4, 2015№3, 2015№2, 2015№1, 2015№12, 2014№11, 2014№10, 2014№9, 2014№8, 2014№7, 2014№6, 2014№5, 2014№4, 2014№3, 2014№2, 2014№1, 2014№12, 2013№11, 2013№10, 2013№9, 2013№8, 2013№7, 2013№6, 2013№5, 2013№4, 2013№3, 2013№2, 2013№1, 2013№12, 2012№11, 2012№10, 2012№9, 2012№8, 2012№7, 2012№6, 2012№5, 2012№4, 2012№3, 2012№2, 2012№1, 2012№12, 2011№11, 2011№10, 2011№9, 2011№8, 2011№7, 2011№6, 2011№5, 2011№4, 2011№3, 2011№2, 2011№1, 2011
Поддержите нас
Журналы клуба