Даниил Чкония

 

 

СИНИЙ И ЛИЛОВЫЙ

О книге Лилии Газизовой «О летчиках Первой мировой и неконтролируемой нежности»[1]

 

Новая книга стихов Лилии Газизовой продолжает развивать образную систему автора, проявившуюся в ее прежних книгах. Именно это качество ее поэзии отмечает автор предисловия Андрей Грицман, размышляя о том, что прогресса в искусстве не бывает, но каждый художник должен идти по пути развития своего дарования. Газизова, похоже, окончательно сосредоточилась на форме свободного стиха, хотя раньше и рифмованный регулярный стих был у нее на вооружении.

Верлибр – явление сложное. И споры о том, легко ли он организуется, давно уже потеряли свой смысл. Образные системы свободного стиха и регулярного мало разнятся, метафорика имеет общие корни.

Газизова строит свой стих периодами, которые завершаются точными ударами поэтической кисти. Вот, к примеру, строки из ее стихотворения «Попытка сценария»:

 

Молчаливый старик

(О нем все забыли)

И грустная девочка

(Она станет через много лет балериной)

Сидят на крыльце.

 

Она приходит к нему,

Потому что с ней не играют другие дети.

 

(…)

 

Они идут по дороге

Навстречу закату,

Две тени –

Большая и маленькая –

Отстают от них,

Не решаясь приблизиться.

 

Понятно же, на чем ставится акцент: «она приходит к нему, потому что с ней не играют другие дети»; во втором случае: тени «отстают от них, не решаясь приблизиться». Самый строй стихотворения наводит на мысль, что их объединяет одиночество. Автор работает на тонких деталях, создавая свою попытку – зримую – как кинематографический эпизод. Поворот поэтической мысли, изменяющий «сюжет» стихотворения, – тоже излюбленный прием Газизовой:

 

Каждое утро

Придумываю твою смерть.

И к вечеру

Она сбывается.

Но к рассвету

Ты снова оживаешь

И гладишь мои волосы.

 

Ее приверженность к деталям, к ощущениям окружающего мира проявлена, например, в цветовой гамме. Пришлось бы цитировать множество стихотворений, в которых присутствует синий или лиловый цвет, передающие разные оттенки настроения автора или ее лирической героини, цвета, переходящие один в другой в зависимости от внутреннего состояния. Газизова остро воспринимает атмосферу обстоятельств, которую и воспроизводит в стихотворении «Касабланка». Это щемящее чувство потерь в знаменитом кинофильме:

 

Ты, конечно, в баре «У Рика».

(«Все приходят к Рику»),

Как обычно,

Выбрал столик

В дальнем углу.

Куришь вишневый табак.

Медленно потягиваешь

Крепкий коктейль.

Рассматриваешь посетителей.

Заводишь разговор

С незнакомцем

О чем-то постороннем.

 

Я очень надеюсь,

Что ты произнесешь ее,

Эту фразу:

– Луи, это может стать началом большой дружбы…

 

События, происходящие в жизни, могут быть масштабны, но приметы повседневного быта обретают большую значимость в жизни человека:

 

Стометровку нужно пробежать

Быстрее десяти секунд.

И проиграть шахматную партию

Гроссмейстеру.

 

Нитка в иголку не с первой попытки

Вдеваться должна,

Ключ от дома –

То и дело теряться.

И день никогда не кончаться.

А день никогда не кончаться.

Хотя бы сегодня.

 

И много ли нужно слов, чтобы передать возникающее чувство тоски и одиночества?

 

Как хочется,

Забравшись на дерево,

Выть на луну,

Или наоборот:

Забравшись на луну,

Выть на дерево.

 

Поэт держит наше внимание образными деталями, непрямой речью. Лилии Газизовой это удается почти в каждом стихотворении. Так возникает общая интонация книги, создающая ее характер и проявляющая свойственный автору голос.

 

Говоришь, без меня – никак.

А я грущу по твоему умершему коту.

Ты больше не произнесешь:

«Живу один с двумя котами

На берегу Гудзона…»

И я преисполнена к тебе

Жалости и нежности.

 

Обращает на себя внимание стихотворение о летчиках Первой мировой, давшее название книге. Тут диалог Ее и Его не просто спор о достоинствах знаменитых пилотов давней войны, тут звучит дальнее эхо событий и – одновременно – противостояние характеров и мировосприятия:

 

Ты говоришь,

Тебе с детства нравятся

Девушки с прической, как у меня:

С челкой и распущенными волнистыми.

Я говорю,

У тебя нет шансов.

 

Итак, летчики Первой мировой –

Летающие на скрипках Страдивари,

Поверившие в свое дурацкое небо.

Счастливые и гибнущие,

Счастливые и гибнущие…

 

Мечта или тоска, преображенная в мечту, – тонкая грань переживания и противоречий, свойственна этой книге поэта. И в столкновениях противоречий рождается и крепнет поэтический характер Лилии Газизовой.

 

Буду смотрительницей маяка,

Нет, лучше женой смотрителя маяка.

Буду вставать на рассвете

И готовить ему простую еду.

Буду смотреть, как он ест,

Молча и неторопливо.

Буду приходить к нему днем

С термосом горячего кофе.

Буду смотреть, как он пьет его,

Вглядываясь в горизонт.

Буду замечать, как меняется цвет его глаз

В зависимости от его настроения

Или времени суток.

Буду мало знать про него,

И не буду стремиться узнать больше.

Вечером буду засыпать в одиночестве,

Не дождавшись его.

Буду видеть сны о кораблях,

Уносящих меня прочь

От чертова маяка...

Буду вставать на рассвете.

 

Точнее не скажешь.

 

 

 

Даниил Чкония – поэт, переводчик, критик, редактор, председатель и член жюри нескольких международных конкурсов и фестивалей русской поэзии. Родился в Порт-Артуре в 1946 году. Жил в Мариуполе, Тбилиси, Москве, с 1996 года – в Кёльне. Окончил Литературный институт им. М. Горького. Автор одиннадцати книг стихов.