Феномен дружбы еще в античности стал объектом пристального внимания со стороны философии. Аристотель в «Никомаховой этике» связывает с дружбой политическое существование человека, так как полагает, что и сам полис строится по аналогии с дружескими союзами. Цицерон также видел в дружбе прообраз социальности. Постепенно на смену такому представлению приходит романтическая концепция, где дружба понимается как субъективное, чувственное сближение индивидов, доступное весьма немногим. Романтической концепции придерживались и Кант, и Гегель. Русская религиозная философия, с одной стороны, формируется под воздействием немецкого романтизма и свойственного ему понимания дружбы, но, с другой стороны, сразу же возвращает концепту дружбы социальное содержание. У Хомякова дружба устанавливается прежде всего между властью и народом, и этот дружеский союз отличает русскую культуру от западноевропейской. Однако русскую религиозно-философскую мысль отличает стремление понять феномен дружбы не сам по себе, а в его связи с понятиями вражды и братства. Возникает образ братской сплоченности, с которым Вл. Соловьев связывает главную угрозу христианству, идущую от дальневосточной цивилизации, тогда как у Н. Федорова, наоборот, в братской сплоченности, сохранившейся в русской и в китайской аграрной общине, таится залог спасения от «небратского» Запада. Связь концепта дружбы и братства проясняется в XX столетии в западноевропейской мысли, в частности, в представлениях о «мистическом акосмизме братства» у М. Вебера и Х. Арендт.