Miller M.L. Slaves to Fashion: Black Dandyism and the Styling of Black Diasporic Identity. Durham; London: Duke University Press, 2009. 392 pp.; il

Эстетический манифест, опубликованный Оскаром Уайльдом в ка­честве предисловия к роману «Портрет Дориана Грея», оканчивает­ся категорическим заявлением: «Всякое искусство совершенно бес­полезно». Стоит ли понимать это утверждение буквально? Рассказ о бунте эстетизма и символизма против «вульгарности» социально-политической проблематики, волновавшей художников-реалистов, прочно вписан в канон истории искусства. Денди-декадент рубежа веков представ­ляется нам отстраненным наблюдателем, вся деятельность которого направлена на культивирование собственного облика и частного пространства, а отнюдь не на пре­образование окружающего мира.

Можно ли рассматривать модный костюм и убранство интерьера как единую знаковую систему? Некоторое основание для этого, безуслов­но, дают заключенные в них возможности для самовыражения инди­вида — одновременно с тяготением к общепризнанным образцам. Но разве не так, во взаимодействии обычая и случая, конфор­мизма и произвола, протекает история куль­туры в целом? Более специфический прин­цип сопоставления может быть выработан, если рассматривать моду и интерьер как ме­диаторы отношений между телом и средой. В этом случае особую трудность и в то же время интерес для исследователя представ­ляет двойственность определений «внеш­него» и «внутреннего»: непосредственно прилегающая к телу оболочка оказывается прежде всего предназна­ченной для публичной демонстрации, тогда как более удаленная фор­мирует частное пространство

Наделяя ускользнувшие мгновения физической реальностью, фото­графия кажется мощным оружием против времени — не случайно граничащее с одержимостью стремление человека новейшей эпохи снова и снова запечатлевать себя и все, что попадает в поле зрения. Альбомы и цифровые архивы накапливают неоспоримые свидетель­ства того, что субъективно значимые события действительно произош­ли, и дарят возможность вернуться к ним в любой момент. Отношение профессиональных историков, как правило, мало отличается в этом смысле от «обывательского»: фотографии рассматриваются как осязаемые фрагмен­ты прошлого, способные служить для вос­создания целостной картины.