Статья посвящена эволюции позднесоветской памяти о крепостном праве и о «Великих рефор­мах» времен Александра Второго — от кон­ца 1950-х к началу 1990-х годов. Автором рассмотрены и развитие профессиональной историографии, и эволюция пропагандистских канонов, и коллективные образы прошлого. Исходный пункт — то, как отмена крепостничества воспринималась в контексте после­сталин­ского общества в связи со столетним юбиле­ем реформ. Общим вектором стало переключение внимания от радикальной интел­лигенции к просвещенной бюрократии и к общей проблематике реформ (хотя бы в образе «ре­волюции сверху»). Эти исходные образы «рабст­ва» и «эмансипации» весьма важны и в постсоветских условиях, в актуальных спорах о специфике «особого пути», об общих характеристиках «нашего общего прошлого», свойственных уже России начала XXI века.

Интервью с Александром Бикбовым, Александром Дмитриевым и Денисом Сдвижковым

В конце романа Юрия Трифонова «Студенты» (напечатанного в 1950 г. в «Новом мире» у Твардовского и принесшего молодому автору, сыну репрессированного партработника, Сталинскую премию) один герой по дороге на филологическую конференцию в Ленинград, беспокоясь о своем докладе про последний роман «бу­ревестника революции», спрашивает у однокашника: «Слушай, а как ты думаешь: почему Горький избрал героем своей эпопеи именно образ такого человека, как Клим Самгин?»